Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш

• Название: Долина Виш-Тон-Виш
• Автор: Джеймс Купер
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 2000
• ISBN: 5-86218-209-8

Время и место действия романа — последняя четверть XVTI века, Северо-Американский континент.

История трех поколений семейства Хиткоутов — не просто ожесточенная борьба за право найти свое счастье на земле новой родины. Это — в миниатюре — история противостояния англоязычных поселенцев и коренных жителей штатов Массачусетс, Коннектикут и Род-Айленд, писавшаяся очень часто кровью; история, полная — в силу трагического переплетения судеб героев — неожиданностей и загадок, держащих читателя, как это обычно и бывает у Купера, в неослабевающем напряжении вплоть до заключительных глав романа.

---

Мы уже упоминали о том, как кучно дома нового поселения теснились один возле другого в начале обустройства колоний. Вдобавок к более очевидному и достаточному мотиву, породившему то же самое неудобство и неприглядную манеру строительства в девяти десятых континентальной Европы, было найдено и религиозное обоснование следования обычаю. Один из законодательных актов пуритан гласил, что «никто не поставит свое жилое здание на расстоянии более полумили или самое большее мили от собрания общины, где церковь обычно собирает прихожан для молений Господу». «Укрепление почитания Господа членами церковных приходов» — такова была причина, приводимая в объяснение этого произвольно принятого закона. Но вполне вероятно, что еще одной причиной было желание предотвратить опасность более мирского характера. Внутри форта находились люди, верившие, что разрушения в виде дымящихся кольев, что виднелись тут и там в вырубках на холмах, накликаны пренебрежением той защитой, которая, как полагали, даруется тем, кто опирается с наибольшим доверием даже при совершении мирских сделок на поддерживающую силу всевидящего и всенаправляющего Провидения. К их числу принадлежал и Рейбен Ринг, смирившийся с потерей своего жилища, как с заслуженным наказанием за легкомыслие, ввергнувшее его в искушение построить дом на самой границе предписанного расстояния.

Когда отряд Дадли отступал, этот йомен стоял у окна комнаты, где в безопасности поселили его плодовитую половину с ее недавним даром, ибо в момент сумятицы муж был вынужден выполнять двойную обязанность — караульного и няньки. Он как раз разрядил свое ружье, имея основание думать, что с успехом, по врагам, подобравшимся слишком близко к отступающему отряду, и, перезарядив оружие, направил печальный взгляд на кучку дымящихся углей, лежавшую теперь там, где так недавно стоял его скромный, но удобный дом.

— Боюсь, Эбанденс, — сказал он со вздохом, покачав головой, — что произошла ошибка при измерении расстояния между молитвенным домом и вырубкой. Кое-какие опасения насчет правильности протягивания мерной цепи через ложбины приходили мне в голову в свое время, но славный холмик, где стоял дом, был таким удобным и полезным для здоровья, что если то и был грех, я надеюсь, что он простителен! Ведь он значит не больше, чем самое малое из бревен, которые огонь не превратил в белую золу!

— Подними меня, муженек, — отвечала жена слабым голосом, естественным при ее болезненном состоянии, — подними меня своей рукой, чтобы я смогла взглянуть на место, где мои дети впервые увидели свет.

Ее просьба была выполнена, и с минуту женщина смотрела в немой печали на разорение своего уютного жилища. Затем, когда снаружи разнесся новый вопль со стороны врага, она задрожала и с материнской нежностью повернулась к ничего не ведающим созданиям, спавшим возле нее.

— Твоего брата язычники загнали к подножию частокола, — заметил Рейбен, на миг взглянув на свою половину с нежностью мужчины, — и он недосчитался многих раненых.

Последовала короткая, но красноречивая пауза. Женщина обратила свои полные слез глаза вверх и, протянув бескровную руку, ответила:

— Я знаю, что ты сделаешь… Не полагается, чтобы сержант Ринг был сиделкой при женщине, когда враги-индейцы на полях по соседству! Ступай и выполни свой долг, и то, что следует сделать, сделай как мужчина! И все же хочу тебе напомнить, как много тех, кому опорой твоя жизнь и кто нуждается в отцовской заботе.

Фермер сперва осторожно оглянулся, ибо этого требовали благочестивые и суровые нравы пуритан, но, видя, что девушка, время от времени входившая присмотреть за больной, отсутствует, наклонился и, прижав свои губы к щеке жены, бросил тоскливый взгляд на свое потомство, взвалил на плечо мушкет и спустился во двор.

Когда Рейбен Ринг присоединился к отряду Дадли, последний как раз отдал приказ идти на подмогу тем, кто все еще упорно защищал южный вход в деревню. Работы по обеспечению необходимыми запасами еще не были окончены, и в любом случае целью первостепенной важности было отстоять деревню от врага. Задача, однако, оказалась не такой трудной, как поначалу давали основание думать силы индейцев. Сражение к этому времени докатилось и до отряда во главе с Контентом, и, как следствие, индейцы были вынуждены иметь дело с раздельными силами. Сами постройки с заборами и домами, стоявшими на отшибе, тоже представляли собой многочисленные брустверы, и было ясно, что атакующие действуют с осторожностью и согласованностью, которые выдавали направляющую руку некоего ума, более одаренного, нежели обычно выпадает на долю людей нецивилизованных.

Задача Дадли стала не такой трудной, как раньше, поскольку противник перестал наступать ему навстречу, предпочтя следить за маневрами тех, кто удерживал укрепленный дом, чьей численности они не знали и чьих атак они явно опасались. Как только подкрепление достигло позиции лейтенанта, защищавшего деревню, тот скомандовал залп, и его люди двинулись вперед с криком и гамом, причем одни пели духовные песнопения, другие возвышали голоса в молитве, а некоторые воспользовались простыми и, вероятно, не менее действенными средствами, издавая звуки как можно страшнее. Все это подкреплялось энергичными и прицельными залпами мушкетов и обеспечило успех. Через несколько минут враг бежал, оставив ту сторону долины временно в безопасности.

Преследование было бы безрассудством. Выставив нескольких разведчиков в секреты, весь отряд возвратился с намерением отрезать врага, все еще удерживавшего луга близ гарнизона. Однако такие намерения потерпели неудачу. В тот момент, когда их потеснили, индейцы отошли, очевидно, с целью укрыться под защитой леса. А когда белые вернулись в свои укрепления, индейцы последовали за ними, чтобы показать, что те в дальнейшем не смогут маневрировать без риска подвергнуться серьезному нападению. В этих условиях люди в форте и вокруг него были вынуждены оставаться бездействующими зрителями сцены, которая разворачивалась вокруг «Дома Хиткоута», как обычно именовали жилище старого Марка.

Укрепленное здание было возведено для защиты деревни и ее жителей — цель, которую его расположение делало выполнимой. Но оно не могло оказать никакой помощи тем, кто действовал без поддержки стрелков из мушкетов. Единственным артиллерийским орудием, принадлежавшим поселению, была кулеврина в распоряжении Пуританина, в данный момент послужившая, чтобы остановить продвижение врагов. Но восклицания незнакомца и его призыв к своим людям, завершивший последнюю главу, дали ясно знать, что атака на дом отбита и что дело кровавого свойства теперь предстояло тем, кем предводительствовали он и его соратник.

Земля вокруг дома Хиткоутов позволяла вести более плотный и более ожесточенный бой, чем те, что происходили на других участках поля битвы. Время дало садам разрастись, а благоденствие приумножило и сделало более безопасными огражденные участки и внешние строения. В одном из таких садов и сошлись враждебные отряды, придя к тому исходу, который предвидел воинственный незнакомец.

Контент, подобно Дадли, заставил своих людей разделиться, и они открыли огонь с той же бережной осмотрительностью, что и другой отряд. Успех снова сопутствовал усилиям более дисциплинированных, и белые люди постепенно отбросили врагов, пока не появилась вероятность, что удастся полностью оттеснить их на открытую местность с тыла, — успех, который был бы равносилен победе. Но в этот обещающий момент позади прыгающей и вопящей шайки, все еще мечущейся в разрывах дыма, напоминая множество темных и злобных призраков, справляющих свои дьявольские ритуалы, послышались крики. А затем, когда вождь с тюрбаном на голове, с внушающим ужас голосом и властной статью появился перед ними, вся изломанная линия индейцев получила импульс для броска вперед. Вопли удвоились. Еще один воин, размахивающий томагавком, стал виден на фланге, и вся плотная фаланга ринулась на белых, угрожая смести их подобно тому, как разбушевавшийся поток несет опустошение на своем пути.

— Люди, сомкните ряды! — прокричал незнакомец, пренебрегая укрытием и самой жизнью в момент столь неотложной крайности. — Сомкните ряды, христиане, и держитесь!

Приказ был повторен Контентом и передан из уст в уста. Но прежде чем люди с флангов сумели добраться до центра, удар был нанесен. Всякий порядок нарушился, бой пошел врукопашную, один отряд яростно сражался за победу, а другой знал, что стоит перед смертельной угрозой для своей жизни. После первого залпа мушкетов и свиста стрел, выпущенных из луков, бой продолжался на ножах и топорах. На колющий удар ножа или взмах острого и сверкающего томагавка следовал ответ в виде размашистых и сокрушающих ударов мушкетных прикладов либо удушающей хватки за горло руками, которые смыкались в смертельных тисках. Люди кучей валились друг на друга, а когда победитель поднимался, чтобы отбросить тела тех, кто задыхался у его ног, его хмурый взгляд наталкивался и на друга, и на врага. Сад звенел от воплей индейцев, а колонисты сражались в немом отчаянии. Угрюмая решимость покидала их только вместе с жизнью. И не раз случалось в тот ужасный день, что обычный пахучий знак победы индейца раскачивался перед мрачным и еще осмысленным взором искалеченной жертвы, с головы которой он был содран.