Сборник - Поэты пушкинской поры

• Название: Поэты пушкинской поры
• Автор: Сборник
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-08-005257-6

В книге представлены избранные стихотворения шестнадцати поэтов – современников и друзей А. С. Пушкина: В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова, Д. В. Давыдова, Ф. Н. Глинки, П. А. Катенина, В. Ф. Раевского, К. Ф. Рылеева, А. А. Бестужева, В. К. Кюхельбекера, А. И. Одоевского, П. А. Вяземского, А. А. Дельвига, Е. А. Баратынского, Н. М. Языкова, И. И. Козлова, Д. В. Веневитинова.

Для старшего школьного возраста.

---

1808–1812

Теон и Эсхин

Эсхин возвращался к Пенатам своим,
       К брегам благовонным Алфея.
Он долго по свету за счастьем бродил —
       Но счастье, как тень, убегало,

И роскошь, и слава, и Вакх, и Эрот —
       Лишь сердце они изнурили;
Цвет жизни был сорван; увяла душа;
       В ней скука сменила надежду.

Уж взорам его тихоструйный Алфей
       В цветущих брегах открывался;
Пред ним оживились минувшие дни,
       Давно улетевшая младость…

Всё те ж берега, и поля, и холмы,
       И то же прекрасное небо;
Но где ж озарявшая некогда их
       Волшебным сияньем Надежда?

Жилища Теонова ищет Эсхин.
       Теон, при домашних Пенатах,
В желаниях скромный, без пышных надежд,
       Остался на бреге Алфея.

Близ места, где в море втекает Алфей,
       Под сенью олив и платанов,
Смиренную хижину видит Эсхин —
       То было жилище Теона.

С безоблачных солнце сходило небес,
       И тихое море горело;
На хижину сыпался розовый блеск,
       И мирты окрестны алели.

Из белого мрамора гроб невдали,
       Обсаженный миртами, зрелся;
Душистые розы и гибкий ясмин
       Ветвями над ним соплетались.

На праге сидел в размышленье Теон,
       Смотря на багряное море, —
Вдруг видит Эсхина и вмиг узнает
       Сопутника юныя жизни.

«Да благостно взглянет хранитель Зевес
       На мирный возврат твой к Пенатам!» —
С блистающим радостью взором Теон
       Сказал, обнимая Эсхина.

И взгляд на него любопытный вперил —
       Лицо его скорбно и мрачно.
На друга внимательно смотрит Эсхин —
       Взор друга прискорбен, но ясен.

«Когда я с тобой разлучался, Теон,
       Надежда сулила мне счастье;
Но опыт иное мне в жизни явил:
       Надежда – лукавый предатель.

Скажи, о Теон, твой задумчивый взгляд
       Не ту же ль судьбу возвещает?
Ужель и тебя посетила печаль
       При мирных домашних Пенатах?»

Теон указал, воздыхая, на гроб…
       «Эсхин, вот безмолвный свидетель,
Что боги для счастья послали нам жизнь —
       Но с нею печаль неразлучна.

О нет, не ропщу на Зевесов закон:
       И жизнь и вселенна прекрасны.
Не в радостях быстрых, не в ложных мечтах
       Я видел земное блаженство.

Что может разрушить в минуту судьба,
       Эсхин, то на свете не наше;
Но сердца нетленные блага: любовь
       И сладость возвышенных мыслей —

Вот счастье; о друг мой, оно не мечта.
       Эсхин, я любил и был счастлив;
Любовью моя освятилась душа,
       И жизнь в красоте мне предстала.

При блеске возвышенных мыслей я зрел
       Яснее великость творенья;
Я верил, что путь мой лежит по земле
       К прекрасной, возвышенной цели.

Увы! я любил… и ее уже нет!
       Но счастье, вдвоем столь живое,
Навеки ль исчезло? И прежние дни
       Вотще ли столь были прелестны?

О нет, никогда не погибнет их след;
       Для сердца прошедшее вечно.
Страданье в разлуке есть та же любовь;
       Над сердцем утрата бессильна.

И скорбь о погибшем не есть ли, Эсхин,
       Обет неизменной надежды:
Что где-то в знакомой, но тайной стране
       Погибшее нам возвратится?

Кто раз полюбил, тот на свете, мой друг,
       Уже одиноким не будет…
Ах! свет, где она предо мною цвела, —
       Он тот же: всё ею он полон.

По той же дороге стремлюся один
       И к той же возвышенной цели,
К которой так бодро стремился вдвоем, —
       Сих уз не разрушит могила.

Сей мыслью высокой украшена жизнь;
       Я взором смотрю благодарным
На землю, где столько рассыпано благ,
       На полное славы творенье.

Спокойно смотрю я с земли рубежа
       На сторону лучшия жизни;
Сей сладкой надеждою мир озарен,
       Как небо сияньем Авроры.

С сей сладкой надеждой я выше судьбы,
       И жизнь мне земная священна;
При мысли великой, что я человек,
       Всегда возвышаюсь душою.

А этот безмолвный, таинственный гроб…
       О друг мой, он верный свидетель,
Что лучшее в жизни еще впереди,
       Что верно желанное будет;

Сей гроб – затворенная к счастию дверь;
       Отворится… жду и надеюсь!
За ним ожидает сопутник меня,
       На миг мне явившийся в жизни.

О друг мой, искав изменяющих благ,
       Искав наслаждений минутных,
Ты верные блага утратил свои —
       Ты жизнь презирать научился.

С сим гибельным чувством ужасен и свет;
       Дай руку: близ верного друга
С природой и жизнью опять примирись;
       О! верь мне, прекрасна вселенна.

Всё небо нам дало, мой друг, с бытием:
       Всё в жизни к великому средство;
И горесть и радость – всё к цели одной:
       Хвала жизнедавцу Зевесу!»

1–11 декабря 1814

Песня («К востоку, всё к востоку…»)

К востоку, всё к востоку
Стремление земли —
К востоку, всё к востоку
Летит моя душа;
Далёко на востоке,
За синевой лесов,
За синими горами
Прекрасная живет.

И мне в разлуке с нею
Всё мнится, что она —
Прекрасное преданье
Чудесной старины,
Что мне она явилась
Когда-то в древни дни,
Что мне об ней остался
Один блаженный сон.

1815

Песня («Кольцо души-девицы…»)

Кольцо души-девицы
Я в море уронил;
С моим кольцом я счастье
Земное погубил.

Мне, дав его, сказала:
«Носи! не забывай!
Пока твое колечко,
Меня своей считай!»

Не в добрый час я невод
Стал в море полоскать;
Кольцо юркнуло в воду;
Искал… но где сыскать!..

С тех пор мы как чужие!
Приду к ней – не глядит!
С тех пор мое веселье
На дне морском лежит!

О ветер полуночный,
Проснися! будь мне друг!
Схвати со дна колечко
И выкати на луг.

Вчера ей жалко стало:
Нашла меня в слезах!
И что-то, как бывало,
Зажглось у ней в глазах!

Ко мне подсела с лаской,
Мне руку подала,
И что-то ей хотелось
Сказать, но не могла!

На что твоя мне ласка!
На что мне твой привет!
Любви, любви хочу я…
Любви-то мне и нет!

Ищи, кто хочет, в море
Богатых янтарей…
А мне мое колечко
С надеждою моей.

Начало (?) 1816

Мщение

Изменой слуга паладина убил:
Убийце завиден сан рыцаря был.

Свершилось убийство ночною порой —
И труп поглощен был глубокой рекой.

И шпоры и латы убийца надел
И в них на коня паладинова сел.

И мост на коне проскакать он спешит,
Но конь поднялся на дыбы и храпит.

Он шпоры вонзает в крутые бока —
Конь бешеный сбросил в реку́ седока.

Он выплыть из всех напрягается сил,
Но панцирь тяжелый его утопил.

1816

«Там небеса и воды ясны!..»

      Там небеса и воды ясны!
      Там песни птичек сладкогласны!
О родина! все дни твои прекрасны!
      Где б ни был я, но всё с тобой
             Душой.

      Ты помнишь ли, как под горою,
      Осеребряемый росою,
Белелся луч вечернею порою
      И тишина слетала в лес
             С небес?

      Ты помнишь ли наш пруд спокойный,
      И тень от ив в час полдня знойный,
И над водой от стада гул нестройный,
      И в лоне вод, как сквозь стекло,
             Село?

      Там на заре пичужка пела;
      Даль озарялась и светлела;
Туда, туда душа моя летела:
      Казалось сердцу и очам —
             Всё там!..

Сентябрь – ноябрь (?) 1816

Мина Романс

Я знаю край! там негой дышит лес,
Златой лимон горит во мгле древес,
И ветерок жар неба холодит,
И тихо мирт и гордо лавр стоит…
      Там счастье, друг! туда! туда
Мечта зовет! Там сердцем я всегда!

Там светлый дом! на мраморных столбах
Поставлен свод; чертог горит в лучах;
И ликов ряд недвижимых стоит;
И, мнится, их молчанье говорит…
      Там счастье, друг! туда! туда
Мечта зовет! Там сердцем я всегда!

Гора там есть с заоблачной тропой!
В туманах мул там путь находит свой;
Драконы там мутят ночную мглу;
Летит скала и воды на скалу!..
      О друг, пойдем! туда! туда
Мечта зовет!.. Но быть ли там когда?

Декабрь (?) 1817