Джеймс Купер - Землемер

• Название: Землемер
• Автор: Джеймс Купер
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

Джеймс Фенимор Купер (1789 — 1851) — знаменитый американский писатель XIX века, автор множества интереснейших романов Герои книг писателя — честные, благородные, мужественные, сильные и смелые люди. На их примерах воспитывалось не одно поколение.

---

Никто не возражал больше. Народ стал расходиться, и Ньюкем, скромно пробираясь сквозь толпу, заметил меня в первый раз. Он с большим вниманием посмотрел на меня, но по беспокойству, которое я заметил на его лице, мне показалось, что им начинало овладевать сомнение. В ту самую минуту, когда он хотел, быть может, задать мне первый вопрос, Джеп подъехал в телеге. Негр бил близко знаком с Ньюкемом. Прибытие его, равно как и сходство мое с отцом моим, объяснили все.

Ньюкем смешался, но заметно старался сохранить свое хладнокровие.

— Я имею удовольствие видеть майора Литтлпэджа? — спросил он, подойдя ко мне. — Вы напоминаете мне генерала, когда я знал его еще молодым, а также и Германа Мордаунта, отца вашей матушки. Давно ли вы приехали, майор?

— Несколько минут тому назад, — ответил я уклончиво. — Вы видите, вот телега и мой человек, мы прибыли из Олбани. Я приехал в самый подходящий момент, потому что увидел здесь, кажется, всех жителей.

— Да, почти всех. У нас было небольшое собрание, на котором мы толковали о делах религии. Вы, майор, вероятно, приехали к концу собрания?

— Именно, господин Ньюкем.., к самому концу.

Мой ответ, казалось, сбросил с Ньюкема ужасную тяжесть, потому что ему было бы очень неприятно узнать, что я слышал его отзывы о том вероисповедании, которому следовало наше семейство. Я был очень доволен тем, что мог на время скрыть себя и тем самым узнать настоящий характер своего агента. Теперь я знал, по крайней мере, чего держаться, разговаривая с ним.

— Да, милостивый государь, религия важна для человека, а между тем она давно находится в пренебрежении между нами, — продолжал умеренный. — Видите, там новый храм, это первый, который соорудили здесь, и мы намерены поднять его сегодня после полудня.

Шесты и подставки приготовлены уже, мы ждем только сигнала, чтобы приступить к делу. Согласитесь, майор, что неплохо было задумано ускорить постройку храма, прежде чем решили, какое он должен носить наименование, потому что при этом каждый трудился как бы для своей секты. Поэтому работа у нас, можно сказать, кипела; теперь все готово: половые доски, оконные рамы, скамьи, одним словом, все. Остается только разместить вещи и начать службу.

— Почему же вы, не приготовив полностью храма, приступили к окончательному собиранию голосов?

— В противном случае мы не достигли бы цели, майор. Мы хорошо обдумали дела и убедились в необходимости предложить на обсуждение этот вопрос. Все закончилось как нельзя лучше, и мы решили, большинством голосов, что будем конгрегационистами. Единодушие прекрасная вещь в религиозном деле.

— А вы не опасаетесь того, чтобы не охладело усердие и чтобы недовольные не отказались заплатить плотникам, малярам и пастору?

— Пусть себе бесятся, а все равно заплатят. Ваш пример, майор, произвел благородное влияние.

— Мой пример, господин Ньюкем! Я вас не понимаю; в первый раз в жизни я слышу про этот храм.

Ньюкем откашлялся и, помолчав немного, сказал мне:

— Да, я сказал: ваш пример, милостивый государь, потому что решительно все равно, что вы, что ваш отец; а первая мысль к сооружению храма была подана генералом Литтлпэджем задолго еще до начала революции.

В военное время нельзя было думать о постройках, и поэтому сооружение этого храма замедлилось, но когда наступил мир и тишина, мне показалось, что настала минута привести в исполнение великий проект вашего отца.

— Без сомнения, все жители, и не имея храма, не переставали быть благочестивыми…

Я взял у Ньюкема письмо моего отца; оно было написано в 1770 году, написанное на четырнадцать лет раньше, чем начали постройку храма. Между прочим я увидел из письма, что мой отец уменьшил для своих фермеров поземельную плату с тем, чтобы они пожертвовали пятьсот долларов на сооружение храма. Рассматривая квитанции, я увидел, что пятьсот долларов были собраны в том же году и отданы полностью Ньюкему, у которого и находились они с тех пор; сбережение этих денег, конечно, было неубыточно для него.

— Эта сумма, вероятно, была употреблена так, как желал батюшка? — спросил я, отдавая письмо.

— До последнего доллара, майор. А когда вы осмотрите храм, вы увидите, как способствовали ваши деньги его сооружению. Сколько прекрасных чувств пробудит эта мысль в вашей душе! Какое счастье для владельца думать, что он богатством своим улучшил участь своих ближних!

— Это справедливо, потому что я рассматривал все отчеты, представленные моему отцу, и заметил, что он никогда не получал даже малейших доходов.

— Очень может быть, майор, но подождите, придет время, когда эти земли поднимутся в цене, и тогда вы соберете плоды вашего усердия и щедрости.

На все это я не сказал ни слова. Телега моя стояла у дверей гостиницы; весть о моем приезде распространилась быстро, и некоторые из стариков колонистов, помнивших еще Германа Мордаунта, приветливо окружили меня. Обнимая их по очереди, я думал, что отношения владельца к фермеру должны быть исполнены доверия и доброты. Я не имел никакой нужды увеличивать свои доходы сейчас, но надеялся получить выгоду со временем от этого имения. Я пригласил войти в гостиницу всех бывших со мной людей, приказал подать пуншу, как необходимую принадлежность всякой радостной встречи, и всеми средствами старался понравиться новым моим знакомым. Толпа женщин ожидала меня у дверей; выходя из гостиницы, я должен был подвергнуться бесконечной церемонии представлений. На каждом шагу я замечал редкое радушие.

Глава Х

Сохраняй всегда, при всех испытываемых тобой скорбях и несправедливостях, росу юности в сердце и улыбку истины на устах.

Лонгфелло

Представления были далеко еще не закончены, как вдруг раздался вдали крик: «Подъем! Подъем!», за которым последовало всеобщее движение. Все побежали, обгоняя друг друга, и я сам, отдав несколько приказаний насчет моего помещения, последовал за толпой.

Подъем храма в Америке — важное событие. Исключая, может быть, нескольких отъявленных домоседов, не выходящих никогда за черту города, нет ни одного американца, который не присутствовал бы при таком зрелище. Что касается меня, то я наслаждался этим уже несколько раз. В настоящем случае, все тем более радовались, что бревна строения были сложены очень быстро и чрезвычайно плотно соединялись одно с другим. Товарищ мой, майор, уверял меня, что он никак не мог засунуть острие своего ножа ни в один паз. «И что всего удивительней, милостивый государь, прибавил он (майор, хотя сам служил в милиции, почитал однако ж непочтительным давать мне тот же титул, какой имел сам), так это то, что все здание сложено только сегодня утром, без всякой предварительной пробы! Только здешние плотники умеют строить так быстро и хорошо!»

Видно, что Новый Свет не отличался скромностью и почитал себя во всем выше Старого.

Когда я пришел на место, выбранное для храма, большое количество людей из поселенцев собралось перед главной частью строения в готовности поднять его, между тем как у каждого столба стояли надежные люди, вооруженные ломами, топорами и всеми инструментами, необходимыми для поддержания частей строения, от крепости которых зависела жизнь людей, готовившихся поднять эту тяжелую массу. Опасность была тем более велика, что строение было большое, и поэтому нужно было принять все меры предосторожности. Одного места в особенности, не знаю почему, все старались избежать, как будто предоставляя другому, более способному занять его; это был столб, который нужно было удержать в прямом вертикальном положении. Распорядитель работ просил, чтобы кто-нибудь занял это опасное место, потому что этого только и недоставало, чтобы начать подъем.

Все смотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь выйдет, как вдруг раздался крик:

«Землемер идет!.. Землемер!.. Его-то и надо!»

Действительно, это был старик Эндрю. Сильный и здоровый, он шел твердым шагом, несмотря на то, что ему уже было семьдесят лет. Мой старый товарищ сохранил от прежнего своего звания только косу и поступь, потому что после восьми лет деятельной службы нельзя за один год потерять военной выправки. Он одет был совершенно как житель лесов. На нем была, как и на мне, охотничья блуза, штиблеты и кожаная шапка без меха. Наряд этот не только не казался странным, напротив, совершенно сочетался с его бодрой старостью.

Эндрю был ростом пяти футов и шести дюймов; он держался еще прямо, как и двадцать лет назад, и время не только не ослабило его здоровье, но, казалось, укрепило. Голова Эндрю была бела как снег, а кожа — такого смуглого цвета, который придают ей непогоды.

Выражение лица его всегда было приятным; доброта и откровенность смягчали мужественный и несколько гордый его вид.

Землемер увидел меня только тогда, когда подошел к строению. Лицо его вдруг преобразилось: на нем выразилось живое удовольствие. Шагая через бревна, как человек, привыкший презирать опасности, он сильно пожал мне руку. Я видел, что он прослезился; кажется, если бы я был родным его сыном, он и тогда не мог бы любить меня сильнее.