Татьяна Альбрехт - Избравший ад: повесть из евангельских времен

• Название: Избравший ад: повесть из евангельских времен
• Автор: Татьяна Альбрехт
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906957-48-1

Он «искал ада, ибо ему было довольно того, что Господь блажен» – так размышлял однажды некий искатель об Иуде…

Искать ада, когда всякий живущий ищет блага и жаждет рая?

Что может заставить человека отринуть спокойную устроенную жизнь, отречься от любви и радости? Во имя чего можно отказаться от Спасения и обречь себя на вечное проклятие?

Вина или Рок? Осознанный выбор или происки Сатаны?

Кто он – Проклятый апостол?

Мы не знаем… Но разве не интересно попытаться ответить на эти вопросы?

---

– Может, пришло время, – прошептал он сам себе.

Встряхнувшись, он свернул на параллельную улицу и решительно зашагал к Храму.

Скиния нависала над ним. Подойдя совсем близко, он ощутил, как эта громада горделиво подставляет солнцу мраморные бока, нежится в его ласковых лучах, величаво возвышаясь над городом и всей Иудеей.

Иуда остановился. В странствиях по чужим землям образ Храма потускнел в его памяти, а по возвращении у него не возникало желания снова по-настоящему рассмотреть его, такой шумный, закопченный и суетливый во время праздников.

Сегодня Скиния казалась необыкновенно легкой, воздушной, в то же время величественной, грозной. Юноша замер в восхищении. Даже храмовые торговцы сегодня кричали не так громко, как обычно, словно утомились или разомлели на жаре.

Но стоило ему войти во Двор Язычников, впечатление рассеялось. В ноздри ударил запах грязи, крови и горящей плоти многочисленных жертв, уши оглушили предсмертные вопли и хрипы забиваемых животных, зазывно, неистово кричали менялы и торговцы.

Иуда остановился, оглядываясь: вот Двор Женщин, отделенный от него четырнадцатью ступенями, где безмолвные и недвижные несколько женских фигурок томились в ожидании, вот покои назореев[24] и притвор прокаженных, а там, выше, через пятнадцать полукруглых ступеней, Двор Израильтян, где мужчины с обреченными животными и птицами стоят и ждут своей очереди.

Осмотревшись, юноша решительно повернул назад. Не миновать запретного Двора Священников, не добраться до Святая Святых – комнаты, полной пустоты, недоступной дневному свету, где, по утверждениям левитов обитает сам Яхве. А здесь… Разве возможен в этом приюте смерти разговор с Богом?

Иуда вышел обратно на площадь, вздохнул и направился к Яффским воротам.

В таверне Симона была обычная суета. Человек пять-шесть посетителей, жаркое пламя очага, звяканье посуды. Трактирщик расплылся в довольной улыбке, увидев его, но, внимательно взглянув в лицо, понимающе кивнул и молча проводил во внутреннюю комнату.

Иуда сидел за столом, обхватив голову руками. Перед ним томилась нетронутая чаша вина, рядом стыло, наполняя каморку ароматом приправ, блюдо с мясом. Ему было плохо, почти физически. Хотелось с кем-то поговорить, излить душу. Но что он мог сказать? Любой священник сочтет его исповедь греховным вольнодумством, человек вроде Симона – блажью богатого избалованного мальчишки, а всякий из его круга просто решит, что он сошел с ума.

Иуда схватил чашу и залпом осушил ее, налил еще, но пить не стал, отстранил от себя кувшин и блюдо, уронил голову на ладони и глубоко задумался.

К действительности он вернулся только тогда, когда его осторожно тронули за плечо. Он резко обернулся и увидел Киренеянина.

– Прости, что помешал, но на улице какой-то человек спрашивает о тебе.

– Какой человек?

– Не знаю. Я его никогда раньше не видел. Но он назвал твое полное имя.

– Мое имя! Как он выглядит?

– Молодой, года на три-четыре старше тебя. Худощавый, маленький. Одет бедно, по выговору галилеянин.

– О! Веди его сюда и не задавай вопросов. Еще одну чашу и хлеба.

– Хорошо, все будет исполнено.

Хозяин исчез и скоро вернулся в сопровождении Товии.

– Наконец-то я нашел тебя! – воскликнул галилеянин еще с порога.

– Я догадался, что это ты. Присядь. Отметим нашу новую встречу. Симон, чашу!

– Одно мгновение.

Киренеянин устремился, было к выходу, гость остановил его.

– Не надо. Я не пью вина. Если можно, воды.

– Однако! Уж не опасаешься ли ты, что я подсыплю яда? – рассмеялся Иуда. – Как хочешь. Симон, принеси воды. Мясо тоже не станешь? Я заказывал для себя. Ешь, я все равно не голоден.

– Ты злопамятный – почти месяц прошел, а все никак не забудешь мои слова. Но все равно спасибо! – Товия с жадностью набросился на еду.

Иуда внимательно рассматривал его.

– По-моему, ты не балуешь себя трапезами, – с усмешкой заметил он после паузы. – Как ты меня нашел?

– Я знал твое имя, ты сказал, что любишь харчевню в этом квартале.

– Верно. Но зачем тебе это понадобилось? Ты рисковал, возвращаясь в город.

– Я хотел поговорить с тобой. Где мы можем сделать это без лишних ушей?

– Да прямо здесь.

– Но…

– Положись на меня. Симон!

Хозяин возник почти мгновенно.

– К твоим услугам.

– Я хочу, чтобы нашу беседу не слышала ни одна живая душа, включая тебя. Понял?

– Да, конечно.

– Тогда действуй.

– Все будет сделано, не беспокойся.

– Я не сомневаюсь, – усмехнулся Иуда, жестом отпуская его.

Хозяин исчез. Затворился полотняный полог, послышались гневные раскаты его голоса, топот ног. Когда шум утих, Иуда обернулся к Товии.

– Все сделано, как ты хотел. Нас никто не услышит, можешь говорить спокойно.

Галилеянин молчал, пристально рассматривая его. Иуда ждал. Пауза затянулась.

– И все же? – нарушил молчание Иуда. – Что ты хотел сказать?

– Многое. Но сначала замечу: я уже убедился, на тебя можно положиться, поэтому смело вверяю тебе свою судьбу.

Глаза юноши сверкнули, он не ответил, лишь налил себе воды и начал пить ее маленьким глотками, не сводя с собеседника пристального взгляда.

– Почему ты молчишь?

– Я должен что-то сказать? Что ж, это лестно! Но стоит ли? Я, например, предпочитаю, чтобы моя судьба была только в руках Господа и моих.

– Стоит, Иуда. Я точно знаю.

– Ладно. Я слушаю тебя. Или я должен дать какую-то клятву?

– Нет. Это было бы неблагодарно с моей стороны. Я верю тебе.

– Чудны дела Твои, Господи! – насмешливо заметил Иуда. – Ну хорошо, слушаю.

– В прошлый раз ты сказал, что догадываешься, кто я. Это так?

– Теперь я точно знаю.

– Откуда?

– Ты сам показал мне только что, отказавшись от вина. Так поступают только назореи, ессеи или зелоты. На двух первых ты совсем не похож, так что остаются…

– Да ты прав, – поспешно перебил его Товия.

Иуда замолчал, с усмешкой глядя на него.

– Ты прав, – повторил галилеянин. – А что ты знаешь о зелотах?

– Не много. Все, что я слышал – либо хвалы излишне восторженных почитателей, либо хула недоброжелателей, да еще суждения скептиков, вроде Симона. Ничего определенного.

– А хотел бы узнать больше?

Иуда поднялся, прошелся от одной стены к другой. Галилеянин ждал, его руки нервно теребили подол хитона. Иуда снова окинул его долгим взглядом. Потом вспомнил скандал дома, разговоры родни, лица друзей отца.

– Хочу.

– Зачем?

– Хотя бы из-за того, что вы устроили тогда на площади. Только фанатик или безумец мог решиться на такое безнадежное предприятие, хотя это было смело.

Товия вспыхнул.

– Вот как? Фанатик или безумец. Зачем же ты тогда спас меня?

– Ты хочешь начать наш разговор сначала?

Иуда вернулся на место, теперь собеседники сидели лицом к лицу.

– Нет. Размышляю. Я действительно зелот, принадлежу к братству уже четыре года. Тогда на площади я выполнял приказ старейшин. Осия был одним из нас, мы не могли не попытаться спасти его.

– Ваш план был неисполним. Если отбивать осужденного, то никак не во время объявления приговора. Лучше по пути к месту казни, в толпе.

– Однако! Тебе-то откуда это известно?

– Это ясно, как день. На узких улочках это сделать гораздо легче, чем на площади, где римлянам в любой момент придет помощь.

– Откуда ты знаешь?

– Да это же младенцу понятно! Представь сам: площадь, оцепление, вы кидаетесь на стражу, и со всех сторон на вас набрасываются другие легионеры – верный провал; а вот улица, – увлекшись, Иуда взял нож и начал чертить прямо на столе, – узко, люди движутся колонной. Вы нападаете на стражу, их двое или трое, может четверо, но в любом случае умеючи с ними можно справиться, пока другие подоспеют на помощь, вы уже исчезнете. Главное – действовать быстро и слаженно.

Товия изумленно смотрел на него.

– Ты где-то обучался воинскому искусству?

– Отчасти. Я многому учился и много повидал.

– Когда ты успел? Ты же совсем молод.

– Да, мне лишь девятнадцать, но родители захотели дать мне образование и отправили учиться в Александрию, когда я был еще мальчиком.

– Хм… Тем лучше.

– Что?

– Я говорю: тем лучше.

– Для кого?

– Для нас.

– Объясни.

– Иуда, я пришел предложить тебе присоединиться к нам.

Юноша вскочил, его глаза вспыхнули. Но он молча отошел к окну, облокотился на стену, играя ножом, опустил голову в раздумье. Зелот сжигал его взглядом, ломая тонкими пальцами лепешку. Молчание снова затянулось, наконец, Иуда вскинул голову. К великому изумлению Товии, он был спокоен, по тонким губам змеилась усмешка.

– Благодарю за доверие, – он слегка поклонился, как показалось зелоту, с иронией. – Но я хочу знать, кто вы, во имя чего сражаетесь, чего добиваетесь. Расскажи, и я отвечу.

– Ты разве еще не понял?

– Предпочитаю услышать это от тебя, а не строить суждение на собственных догадках.