Борис Кокушкин - Рабыня Малуша и другие истории

• Название: Рабыня Малуша и другие истории
• Автор: Борис Кокушкин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-91775-363-8

Со времен древних славян и до современных русичей нас одолевают одни и те же заботы – любовь и разочарование, безмерная радость и жизненные трагедии, надежды и крушение этих надежд, безмерное счастье по поводу рождения ребенка и скорбь по невинно убиенным. Прошли те времена, когда нами правили безнравственные и жестокие правители, когда рабы были бессловесным товаром, а крепостные девушки рассматривались хозяевами исключительно как самки для их плотского удовлетворения.

Многое осталось в прошлом, но сущность русского человека в целом осталась неизменной. Невольно возникает вопрос – бывает ли выбор жизненного пути у человека?

И оказывается, что далеко не всегда, – чаще всего он вынужден приспосабливаться к сложившейся вокруг него жизненной ситуации.

---

А нас, небольшой отряд, он повел на печенегов. Хотелось ему как-то прикрыть свое поражение от Цимисхия набегом на печенегов.

Когда шли степью, видели их дозоры, но их каган не хотел вступать с нами в схватку. Мы чувствовали, что они не только следят за нами, но и тайно идут следом.

Женщины с замиранием сердца слушали рассказчика, а тот, отхлебнув сыта, продолжил:

– Мы остановились на Хортице – острове на Днепре, чтобы отдохнуть после дальнего перехода. Святослав считал, что протоки, окружавшие остров, защитят нас от неожиданного набега. Ну, мы и рассупонились. Ведь князь гнал нас все время вперед, почти не давая отдыха.

В лесу по окраине острова выставили дозоры только с той стороны, где не было порогов, там дозорных не ставили, – подойти с той стороны было практически невозможно.

В первую же ночь печенеги переправились на остров и напали, когда едва стало светать, врасплох…

Вогул замолчал, тяжело переживая воспоминания о тех событиях. А после небольшой паузы продолжил:

– Нас прижали к берегу и закидали стрелами. А потом мы сражались телесней. Мы сгрудились вокруг Святослава, закрывая его своими телами. Но он с мечом рвался вперед, расталкивая нас. Какой-то печенег пустил стрелу с близкого расстояния, и она попала князю в горло. Это был конец.

Битва сразу закончилась. Видно, печенегам нужно было убить именно его. Они прекратили битву и позволили нам сесть в лодьи, забрать тело князя и уплыть восвояси…

Говорить о том, что Святославу отрубили голову и печенеги оставили ее у себя, Вогул не стал.

Малуша заплакала. Праскева, успокаивая ее, гладила Малушу по склоненной к столешнице спине. Замолчал и Вогул.

После того как Малуша стала успокаиваться, Праскева спросила:

– Где его похоронили?

– В Киеве, на Горе. После гибели единственного сына княгиня Ольга совсем сдала. Стала чаще молиться у икон вместе с греческим священником…

– Кто же теперь правит? – спросила Малуша.

– Ярополк. Невзлюбил всех, кто был с отцом. Набирает новых гридней и комонников, верных ему.

– Так тебя тоже выгнали из гридней? – спросила Праскева.

Вогул не ответил, а только опустил очи долу.

– Куда же ты теперь? – продолжала допытываться Праскева.

– Не знаю, – выдохнул тот. – Хотелось бы остаться рядом с вами, если не прогоните.

Праскева посмотрела на Малушу и, видя, что та не возражает, просто сказала:

– А оставайся-ка ты у нас, места хватит. А то без мужика двум бабам невыносимо тяжело вести хозяйство.

– Я бы с превеликой радостью, если Малуша не против, – он робко посмотрел на свою давнюю любовь.

– Оставайся, – кивнула Малуша.

В погожий день бабьего лета с поля к селищу лошади тащили телеги, груженные последними снопами сжатого ячменя. Малуша, Вогул и семьи их обельных холопов вывозили последки урожая.

Вдалеке на дороге, выходящей из леса, показался всадник, потом второй, третий…

– Кого это несет? – удивленно проговорил Вогул, взяв на всякий случай в руку серп.

Вскоре стало заметно, что передний всадник одет в кумачевое расшитое корзно. Неожиданно он, увидев караван телег, резко повернул и наметом поскакал в их сторону. Холопы, глядя на Вогула, тоже вооружились серпами.

Еще издалека Вогул узнал его:

– Мала, это же князь Владимир, твой сын!

– Матушка! – кричал всадник. – Матушка!

Холопы остановили лошадей и, сдернув с голов шапки, склонились в поклоне.

– Здрав будь, Вогул! – мимоходом поприветствовал Владимир Вогула, сошел с коня и подошел к Малуше.

Та стояла, опустив руки, слезы ручьем катились по ее щекам.

– Матушка, – Владимир прижался к матери и целовал, целовал ее в щеки, в голову…

– Как ты здесь оказался? – только и смогла проговорить та.

– Ныне в Киеве княжит Ярополк. Олега отослал он к древлянам, а меня решил послать володеть Новгородом. Вот и спешу, чтобы не попасть в осеннюю распутицу.

– Как ты? – снова спросила мать, взяв в руки его голову и глядя ему прямо в глаза. – Может, зашел бы в дом, отведал материнской похлебки. Небойсь, забыл уже и вкус ее…

– Право, не могу. Поговаривают, неспокойно в Новгороде. Пожар легче тушить, пока он не разгорелся. Не серчай, свидимся еще…

Владимир повернулся к ближнему комоннику и кивнул ему. Тот слез с коня, отвязал притороченную суму и подал князю. Владимир же положил суму на телегу и обратился к Вогулу:

– Береги ее, как сберег бы меня…

– Не беспокойся, князь. Костьми лягу, но обидеть никому не позволю, – твердо ответил тот.

Поцеловав напоследок мать, Владимир вскочил в седло и махнул своему воинству. Вскоре всадники скрылись в облаке поднятой ими пыли.

– Словно сон, – пробормотала Малуша. – Мелькнул, словно и не был…

– Ишь, специально сделал крюк, чтобы с тобой свидеться, – обнял ее Вогул. – Помнит мать, не забывает. Вон и подарком оделил…

С тех пор Малуша, казалось, немного помолодела и повеселела, поминая при каждом случае своего Владимира, ставшего князем Новгородским…

Преобразился и Вогул, глядя на нее, порой в его глазах мелькали озорные огоньки, когда он подсмеивался над неловкостью полуслепой Праскевы.

Жизнь катилась словно по накатанной колее. Также в конце осени приезжали тиуны с плюдьем, как и прежде Ярополк забирал мужей для походов, подросшие уноши женились, унотки выходили замуж и рожали детей.

В подарке, переданном Малуше сыном, оказались богатые ткани и даже расшитые черевьи и платно, которыми Малуша поделилась с Праскевой и Радой, а несколько золотников[91] отдала Кожеме на расширение корчайницы. Одарить Вогула не удалось, – он отказался принимать, посоветовал часть дареного отложить на «черный день».

Кожема продолжал работать в своей корчайнице, ему помогал подросший сын Прок и изредка приходивший размять косточки Вогул.

С такими помощниками Кожема мог чаще ездить с товаром на торг на Почайну, оставляя управляться сына и Вогула.

После одной из таких поездок Кожема уединился с Вогулом в корчайнице, отослав Прока по надуманному предлогу к матери. Сев на обрубок бревна, он стал рассказывать новости, привезенные из Киева:

– Княгиня Ольга совсем стала стара, без конца молится у икон и полностью отдала бразды правления Ярополку. А князь совсем рассвирепел – разогнал дружину отца, набрал новых ратников и комонников, верных себе.

Мало того, на Почайне бают, что он подослал головников[92] к Олегу и те отравили его. Теперь он берет дань и с древлян.

– Ну и зверь! – воскликнул Вогул. – Брата загубить…

– И это не все. Намедни он послал большую дружину на Новгород…

– А этих пошто? – удивился Вогул.

– Ясное дело – и Владимира хочет такоже погубить, взять под себя и Новгород. А уж Владимир-то, бают, перепугался и даже в жертву Перуну принес двух лазутчиков Ярослава – Федора и Иоанна…

– Как это? – удивился Вогул.

– А вот так – забили их смерды камнями по его приказу. А ныне, как сказывали, Владимир удрал к свеям за помощью…

В это время за дверью раздался то ли всхлип, то ли стон… Кожема и Вогул выскочили наружу и увидели медленно удаляющуюся по тропинке Малушу. Она шла пошатываясь, прижимая руки к груди и изредка останавливалась. А потом стала как-то неестественно падать…

Вогул подскочил и успел подхватить ее. Опустившись на колени, он держал ее голову на руках. И вдруг, подняв голову вверх и страшно выкатив безумные глаза, не закричал, а как-то по-звериному хрипло завыл:

– А-а-а…

Кожема, опершись о косяк корчайницы, стащил с головы колпак и тихо сказал:

– Отмаялась, бедолага…

На острове Святой Елены

На маленьком скалистом острове Св. Елены, расположенном посреди Атлантического океана и принадлежащем Англии, в окружении нескольких сподвижников и слуг, Бонапарт прожил шесть долгих лет.

А. Широков. «Кто убил Наполеона?» («Литературная газета», 12 августа 1989 г.)

Если Наполеон любил когда-нибудь женщину страстно и неповторимо, то, конечно, это была Жозефина в первые годы после выхода ее замуж за него, бывшего моложе ее на шесть лет. Никогда и никого он уже так не любил, даже графиню Валевскую, не говоря уже о других женщинах, с которыми вступал в короткую или более длительную связь.

Е. Тарле. «Наполеон»

Это черт знает что! Я уже проснулся, сидел на краю дивана, спустив босые ноги на пол, открытыми глазами смотрел в окно, а странный сон все еще продолжался. И был настолько реален, что я продолжал жить в нем как соучастник происходящего действа.

…С океана дул неприятный влажный и прохладный ветер, но, невзирая на ненастную погоду, император стоял у раскрытого окна, неподвижно глядя на разбушевавшийся океан. Сегодня по одному ему понятной причине он был одет в парадный сюртук и даже нацепил с левой стороны шпагу на перевязи.

Прошло уже более часа, а он, кажется, не замечал ни прохладного ветра, ни изредка залетающих брызг дождя, даже не пошевелился ни разу, привычно заложив руку за отворот жилета. Из слабо освещенной соседней гостиной, где в креслах сидели несколько приближенных к опальному императору людей, Наполеон был прекрасно виден на фоне более светлого окна.