Алексей Кунцевич - Жажда справедливости. Избранный

• Название: Жажда справедливости. Избранный
• Автор: Алексей Кунцевич
• Издательство: ООО "ОФОРТ"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-473-00040-1

Что такое справедливость: власть закона или нечто высшее? Книга не отвечает на этот вопрос. Её главный герой – обычный человек, которого избрали для восстановления справедливости вне зависимости от действующих законов и прихоти власть имущих, наделили безграничными возможностями и дали право определять заслуживающих наказания и возвышения, право казнить и награждать. Как справится человек с данной задачей, и что в конечном итоге выйдет из этой идеи – об этом рассказывается в данной книге.

---

—Когда я его навестил и предоставил доказательства, он выписал ордер на арест, но признался мне, что его голова после этого не дорого стоит.

—А ты что ответил?— спросил Леонард.

—Ну что я мог сказать? Прописную истину: лучше спокойно существовать на заработанные честно гроши, чем всю жизнь трястись над ворованным золотом. И пообещал, что он останется на своем месте.

—Так он и поверил,— вставил проснувшийся попугай.

—Он поверил,— сказал де ла Вурд,— и еще как! После того, как я разжевал его пепельницу, он поверил бы в то, что я— папа Иоанн Павел Второй.

—Так значит,— сделал вывод граф.— Степашин арестован.

—Именно арестован, сир. Нарядом милиции.— Виконт опустошил второй бокал вина.— На глазах множества соседей.

Цезарь хихикнул:

—Пусть теперь посмотрит на небо в клеточку.

—Нет, Цезарь,— сказал Леонард,— до суда дело не дойдет. Виконтовы доказательства уничтожат, а прокурор будет отстранен от дела. Степашин просидит в КПЗ самое большее до понедельника, пока его папа нажимает на соответствующие рычажки.

Леонард, затянувшись сигарой, выпустил в потолок облако сизого дыма, а Виконт продолжил:

—Степашина отпрыск со своим папашей будут всячески стараться не только замять дело об изнасиловании, они постараются всю вину свалить на девушку.— Он развалился в кресле.— Ее обвинят в том, что это она совратила «благопристойного» сына хороших родителей да и вообще была, так сказать, не совсем добродетельна. Сир, я желаю завершить дело,— наконец сделал вывод де ла Вурд.

—На следующей неделе,— сказал граф,— ты убьешь его. Степашин-старший берет взятки, приторговывает наркотиками и вообще ведет себя, как полная противоположность служителю закона. Вслед за сыном. Но в прокуратуре должны при этом остаться доказательства вины обоих. И да пусть правит несчастный случай. Хватит нераскрытых убийств.

Виконт криво усмехнулся:

—О, монсеньор, об этом можете не беспокоиться. Доказательств хватит, а дело обстряпаю так, что комар носа не подточит.

—Зато черт переломает ноги,— вставил с канделябра попугай.— Ежели судить о том, как помер бедный лаборант.

Де ла Вурд несколько не обиделся:

—А с тем у меня были особые счеты.

—Здесь только не ошибись,— приказал Леонард, делая последнюю затяжку.

Виконт кивнул:

—Да, сир, как прикажете.

Сигара графа исчезла бесследно. Леонард сделал глоток из чашки с кофе, потом произнес:

—Что касается Свинцова…

* * *

Аня влетела в комнату, как на крыльях. Если б дверь была заперта, то слетела бы с петель. В глазах девушки блестели искорки, щеки горели огнем, Наташа подумала, что это от мороза на улице. Но подруга была невероятно возбуждена. Она на ходу скинула шубу, сапоги, перчатки и, кинувшись к Торцовой, обняла ее так, что у той перехватило дыхание. От Анны пахло морозом, снегом и, вроде бы, каким-то мужским дезодорантом.

Наконец Аня отпустила подругу и заперла дверь в комнату.

—Ты не поверишь!..— начала было она, но Наташа прервала ее словами:

—«Сержио Армани»?

—Что?— не поняла ошеломленная Анна,— что ты сказала?

Наташа улыбнулась и повторила:

—Дезодорант «Сержио Армани»? Он им пользуется? Где же ты его нашла?

Подруга перевела дыхание, откинулась на подушку, закатила глаза и прошептала в каком-то экстазе:

—Такие глаза! Если б ты видела его глаза!..

—Мадмуазель Кошечкина,— сказала Наташа, щелкая пальцами перед лицом подруги,— очнитесь.— А потом рассмеялась переливчатым смехом,— или вы уже не мадмуазель?

Это подействовало отрезвляюще; девушка села.

—Ну, вот теперь рассказывай, где ты с ним познакомилась.

Взъерошив волосы рукой, Аня сказала:

—На улице.

—Да ты сума сошла,— вывела спокойно Наташа,— на улице, и уже целовалась?

—Кто тебе?.. Откуда ты знаешь?— удивленно произнесла ее подруга.

—Как мне не знать. Твои губы.

Аня подошла к зеркалу; красная помада кое-где была стерта.

—Ну всё, разоблачила.— Девушка присела опять рядом с Наташей.— Он…— начала она, но перебила себя: —Со мной случилось что-то непонятное. Не успела и глазом моргнуть, как уже целовалась.

—Я бы по морде треснула, если б он полез ко мне в первый же вечер,— как бы упрекая, сказала Наташа.

Взгляд Анны уперся в пол. С каким-то стеснением, с какою-то виной она признала:

—Не он полез, просто я ничего не могла с собою поделать.

Наташа хлопнула подругу по плечу со словами:

—Поздравляю второго члена клуба соблазнительниц!

Аня покатилась со смеху. Она долго не могла уняться. В ее мозгу засела взявшаяся, бог знает откуда, мысль о том, что Наташа подумает, что она сошла с ума. Наконец девушка остановилась, вытерла слезы.

—Он не хуже Витальки. Даже боялся прикоснуться ко мне. Хотя я видела, что безумно ему нравлюсь.

—Зовут-то его как?— спросила Наташа.

—Костей,— ответила Аня.— Когда я его поцеловала, он опустился на колено, поцеловал мне руку и признался, что умрет, если еще раз со мною не встретится. Представляешь?

—Я смотрю, ты в него втрескалась по уши.

* * *

В полдень у больницы имени Семашко из автобуса номер тридцать высадился маленький гражданин с вилкообразным шрамом на правой щеке. Он быстрым шагом миновал проезжую часть, направляясь к больнице. Целью его было травматологическое отделение. Найдя безошибочно это здание (больница размещалась в нескольких корпусах), гражданин вошел и был тут же остановлен вахтершей, подозрительно посмотревшей на его щеку. Не потрудившись объяснить и даже не раскрывая рта, господин со шрамом быстрым движением дотронулся правой рукою до лба женщины, и та ушла неизвестное куда, глядя перед собой невидящими глазами. Свинцов (а это, как вы уже догадались, был именно он) поднялся на второй этаж. На ходу плохонькое пальто исчезло с плеч, а на его месте появился халат, отвратительного вида шапку заменил белый докторский колпак. Проходя мимо поста медсестры, «доктор» легонько коснулся сидящей. Та молча снялась с места и скрылась в ординаторской. Тогда Свинцов распахнул дверь в двести девятую палату. Кроме Шипова в палате никого не было.

—Здравствуй, тезка,— произнес Свинцов.

Шипов узнал его и быстро вскочил с кровати. Но Осиел не предпринимал никаких действий против него.

—Ты что вскочил? Лежал бы. Вон, какие шрамы заработал.

—Ты кто?— резонно спросил Коля.

—Мог бы говорить мне вы. Как-никак я на несколько миллионов лет тебя старше,— отвечал Осиел.

Естественно— Шипов тут же усомнился в рассудке Свинцова. А тот ко всему прочему еще и добавил:

—Я— архангел Осиел, а вот твой друг связался с самим Сатаной.

Согласитесь— каковым бы тоном вам не сказали подобное, в это никак нельзя поверить. И Шипов в ответ только сел, решив, что каким-то образом среди персонала больницы затерялся сумасшедший. Николай сказал, немного усмехнувшись:

—Вам бы прекрасно подошла рубашка с очень длинными рукавами.

«Гость» ничуть не обиделся, а ответил:

—Многие тоже так считали. А я до недавних пор был таким дураком, что верил им.— Потом вдруг улыбка с его лица испарилась, и Свинцов спросил: —Где проживает Серебряков?

Коля оторопел от неожиданности. И тут началось такое, что даже ему и представить-то было трудно, не то, что видеть наяву. Прямо перед Свинцовым, как чертик из коробки, вырос гражданин с усами и с бородкой. И гражданин этот, ни слова не говоря, ткнул «доктора» в живот ножом. Глаза у человека со шрамом сверкнули красным огнем, засаленные занавески на окнах вспыхнули, лампочку под потолком разорвало вдребезги. Руки «доктора» сомкнулись на шее Козлова. Ипполит Ипатьевич захрипел. Тогда в палату, толкнув Осиела, влетел Серебряков.

—Виталий…— начал было ошалевший Шипов, но Серебряков схватил его за руку и буквально выволок из палаты. Он потащил Николая по коридору к лестнице. По пути они чуть ли не сшибли ничего перед собою невидящую медсестру. Та никак на них не отреагировала и продолжала измерять шагами лестничную площадку.

У входа в здание стоял сорок первый «Москвич» белого цвета, за рулем которого сидела бледная девица с голубыми глазами. Виталий также молча толкнул Николая на заднее сидение машины, сам же сел рядом с девушкой.

—Вельда, поехали,— только сказал Виталий. Машина дернулась и выкатила за ворота.

—Я всё же хочу знать...— только и успел произнести Коля, как машина резко затормозила, и его бросило вперед. Лобовое стекло разбилось,— это в него попал окровавленный круглый предмет. То была отрезанная голова Ипполита Ипатьевича Козлова.

Последнее, что увидел Шипов, перед тем, как потерять сознание,— это маленького человека в белом перемазанном кровью халате со шрамом на правой щеке. Колени Свинцова упирались в бампер «Москвича», а в горле торчал окровавленный длинный нож, который до этого успел побывать у него в животе. Сидевшая за рулем девушка отреагировала для особы женского пола весьма быстро; она вытащила откуда-то револьвер и выпустила все шесть пуль в голову Свинцова. Кровавое месиво, оставшееся вместо головы, открыло разорванный рот и крикнуло, разбрызгивая кровь по сторонам: