Алексей Кунцевич - Жажда справедливости. Избранный

• Название: Жажда справедливости. Избранный
• Автор: Алексей Кунцевич
• Издательство: ООО "ОФОРТ"
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-473-00040-1

Что такое справедливость: власть закона или нечто высшее? Книга не отвечает на этот вопрос. Её главный герой – обычный человек, которого избрали для восстановления справедливости вне зависимости от действующих законов и прихоти власть имущих, наделили безграничными возможностями и дали право определять заслуживающих наказания и возвышения, право казнить и награждать. Как справится человек с данной задачей, и что в конечном итоге выйдет из этой идеи – об этом рассказывается в данной книге.

---

Пискнули часы на руке. Резцов взглянул на запястье и произнес:

—Так-с, девять вечера. Поздновато, а работы еще не початый край.

Раздался звук шагов в соседней комнате. «Лешка возвращается. Делать ему нечего. Шел бы домой. Чего тут мешается? Сам до утра управлюсь»,— подумал Резцов и отхлебнул кофе.

Вошел молодой человек, лет этак двадцати пяти. Он посмотрел на Резцова. Сказал:

—Михалыч, я тебе больше не нужен?

Михалыч затянулся, выпустил дым изо рта и лишь потом ответил:

—Нет. Сам управлюсь.

—Отпускаешь?

—Иди. Только мешаться будешь. Кстати, завтра— в полдень.

—Приду.— Парень вышел.

Секунду спустя Сергей Михайлович услышал, как за ним захлопнулась дверь, щелкнул английский замок, а через несколько секунд снег прохрустел под ногами Алексея,— он прошел под окнами морга.

—Ох уж эти практиканты,— проворчал Резцов.— То готовы всю ночь проторчать здесь, то сами домой просятся.

Рядом кто-то чихнул. Сергей Михайлович даже подпрыгнул. И испугался собственных мыслей: «Не могут чихать покойники».

—Ну, не совсем,— раздалось рядом. Вслед за сим послышалась подозрительная возня.

Резцов выпучил глаза и стал испуганно озираться. Но, кроме него, в помещении никого не было. Тем не менее, всё явственней слышалась возня и чье-то сопение. Сергей Михайлович взял со стола скальпель.

—Что вы, как будто вас по голове обухом ударили. Не следует быть таким нервным.

Сергей Михайлович решил, что сходит с ума.

—Вот и всё, приплыли,— сказал он любимую фразу, вслед за нею добавил несколько непечатных слов и завершил так: —Психушка, добрый вечер!

И вот тут случилось такое, во что Сергей Михайлович после с трудом верил. Прямо из воздуха соткался препоганого вида субъект. Субъект обладал бородкой цвета свежей ржавчины и такими же усами. Облачен он был в пальто, к зиме никакого отношения не имевшим. Кроме того, личность держала в правой руке носовой платок, сильно смахивавший из-за множества мелких дырочек и сомнительной чистоты на тряпку. Этим поганым куском материи человек вытирал нос.

Резцов остолбенел, скальпель звякнул у ног. А Козлов (ибо это был он) окинул взглядом помещение, после посмотрел на Сергея Михайловича, сощурив оба глаза, как будто был близорук, и произнес отвратительным голосом, скрипящим, как не смазанная петля:

—Не пугайтесь, мосье. Я только завершу одно дельце и свалю, не извольте беспокоить свои расшатанные нервы.

Едва найдя в себе силы, Михалыч ответил на это:

—Кто вы?

И от страха икнул.

—Вопрос хорош! Ипполит я Ипатьевич,— сказал Козлов.— Ясно? Надеюсь, он здесь. Я два с лишним часа потерял, чтобы узнать, куда его доставят.

—О ком вы говорите?— Немного пришедший в себя Резцов сказал это почти шепотом.

—О трупе, конечно, о ком же еще? Чрезвычайно нервный вы человек, господин патологоанатом.

Зубы Резцова клацнули.

—Труп с ножевым ранением в левом боку, Свинцов Николай Иванович. Есть такой?— С этими словами Козлов стал подходить к Сергею Михайловичу.

Тот что угодно бы сказал, лишь бы Ипполит убрался из морга.

—Да, он в холодильнике.

—Вот и ладненько,— Ипполит явно обрадовался.— Тащите его сюда.

—Хорошо,— сказал Резцов и нетвердой поступью направился в холодильник.

—Но смотри!— крикнул Козлов (Резцов остановился).— Попробуй обмануть,— и твоя участь будет не лучшей!

Козлова рот растянулся в улыбке, открыв взору патологоанатома четыре белейших острых клыка. Резцову показалось, что его затылок сдавили хладные пальцы. В голове пронеслось: «Да неужели?» Резцов замялся.

—Ну?— спросил Козлов и сделал шаг в сторону Сергея Михайловича.

Сергей Михайлович поторопился выйти. Козлов осмотрелся, взял упакованную в полиэтиленовый пакет сигару, порвал пакет и закурил. Но долго наслаждаться ему не пришлось— на еле двигающихся ногах вошел Резцов, волоча за собою операционный стол. Стол был пуст, только скомканная покрытая красными пятнами простыня валялась на нем. Сигара полетела из уст Ипполита метеоритом на пол.

—Где он?!— буквально взревел бородатый.

Видимо большего патологоанатом не мог вынести и повалился рядом со столом.

Не успел Ипполит двинутся к Резцову, как из соседней комнаты донеслось:

—Не ори так, инфаркт заработаешь.

Ипполит остановился. Голос он узнал, но боялся ошибиться. Наконец в проеме двери показалась спина человека среднего роста с коротко стриженными волосами. Человек был облачен в медицинский халат и тянул за собой тележку с окровавленным телом. Вошедший повернулся, и Ипполит Ипатьевич Козлов встретился лицом к лицу с давним, почти забытым врагом. Перед ним стоял знакомый нам майор милиции, следователь Иван Анатольевич Гребенцов.

—Филипп ван Фред, насколько я понимаю?— Козлов явно был заинтригован.

—Нет, его тень, и тень эта работает в милиции. Гребенцов— моя фамилия,— сказал вошедший.— Кстати, какого черта Виконт убил Островского? Этого-то я понимаю,— он указал на труп,— но вот лаборант... Или я что-то упустил из виду?

Козлов ошарашено уставился на Ивана.

—Погоди…— начал было он, но сам себя перебил и заговорил с другими интонациями: —Ты же почти что достал меня тогда. Не помнишь?

—Как же, забудешь тут. Не прошло и двухсот лет. Я до сих пор помню всё до мельчайших деталей.

—И как тебя угораздило стать следователем?— Козлов почесал бороду.— Ты же ведь специализировался на адвокатской деятельности, или вернее на ее зачатках.

—Ну-с, сия история слишком длинна, а у нас еще дел по горло,— отмахнулся следователь, нагнувшись над столом.— И вот еще что. Ты, как я понимаю, не один в городе.

—Естественно,— ответил Козлов,— я всегда следую за своим господином.

—Уж и господина ты себе нашел.

—Не советую,— начал было Ипполит, но рядом что-то хлопнуло, как в ладоши. В воздухе возле стола появилась светящаяся голубым светом струна. Она начиналась от пола и заканчивалась немногим ниже роста Козлова.

—Ой,— сказал Иван и поклонился струне.

Струна расширилась и превратилась в испускающий синий свет силуэт человека. Человек был на голову выше Ипполита, но ниже дюйма на три Ивана.

Зубы Ипполита клацнули, нижняя челюсть отвалилась. Он, как ему казалось, понял, кто перед ним, но сомневался. Только лишь когда человек прекратил светиться, Козлов убедился в верности своих подозрений.

Перед приспешником Сатаны и следователем стоял молодой господин, одетый в белую с золотой вышивкой рясу. Черные волосы его были зачесаны назад и перехвачены блестящей золотом бечевой. Орлиный нос, голубые глаза, бледные губы, жидкие брови, бледное, почти белое, лицо,— все это отнюдь не притягивало. Тем не менее, Иван посчитал своим долгом поклониться еще раз.

—Primus собственной персоной,— сказал Козлов.

Человек сверкнул глазами и презрительно окинул взглядом фигуру бородатого. Произнес приятным голосом:

—Чего это Люцифер сюда приперся?

Козлова передернуло, он ответил:

—Мир нуждается в исправлении, Первый. Вот-с мы и здесь.

—Я не ослышался,— все так же презрительно говорил человек,— Леонард пытается избавить мир от собственных деяний? Шибко его прижало, раз он пошел вдруг на попятную. Видимо, долго я отсутствовал, раз произошли столь разительные перемены. Чего это с ним случилось?

В разговор вмешался Иван:

—Позвольте объяснить. Вот этот,— Иван указал на обезглавленное тело, лежащее на столе,— его рук дело. Правда, голову отсек я.

—Кстати, именно из-за Осиела я сюда и пожаловал,— сообщил прибывший.— Но вы меня опередили. Должен всё же поблагодарить тебя, Ипполит,— ты избавил мир от первого отражения Осиела.

Козлов вытаращил глаза.

—От первого?— Ипполит всё еще никак не мог понять,— Я подозревал что-то в этом роде. Легко он мне дался.

—Вот так,— вывел Примус.— Он нашел способ иметь свои отражения во всех мирах. И отражения, вернее, копии способны ко вполне самостоятельному существованию, хотя не слишком блещут сообразительностью и ловкостью. Эта гроза зимой, которая привела в экстаз весь город, есть материальное отражение того всплеска энергии, который произошел благодаря тебе.— Он кивнул Ипполиту.— Но сила, созданная твоим хозяином, страшна и непредсказуема, а посему процесс, который миллионы лет назад он начал, остановить практически невозможно.

Козлов виновато окинул взглядом Примуса и Ивана и попрощался:

—До свидания, Первый, до свидания, Гребенцов.

—До свидания, Ипполит,— произнес Примус.— И передай Леонарду и Гебриелу, что Секстус[13] и Септимус[14] погибли от руки Осиела. Хотя я уверен, что он об этом знает. Хаос прогрессирует. Хотелось бы, чтобы Люцифер встал на нашу сторону, а не занимался самодеятельностью. Такой ум просто обязан служить Абсолютной Истине, а не Абсолютному Эгоизму. Правда, слово держит его крепче любых оков. Но, как я вижу, Леонард свернул с этого пути.