Артур Кестлер - Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие

• Название: Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие
• Автор: Артур Кестлер
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-8071-0076-Х

Артур Кестлер нашел оригинальный ответ идеологии антисемитизма. По его мнению, падение Хазарского каганата породило несколько волн миграции, составивших основное ядро исповедующего иудаизм населения Восточной Европы. Поскольку этнически мигранты из Хазарии не были семитами, то несостоятелен и антисемитизм. Привлекая для работы тексты арабских путешественников IХ-Х вв., византийские источники, «Повесть временных лет», труды Артамонова, Коковцова, Тойнби, Вернадского, Данлопа, Кучеры, Поляка и многих других историков, автор предлагает несколько иное видение становления и крушения хазарского государства. Иные акценты приобретает парадоксальный на первый взгляд выбор веры. Увлекательное исследование истории Хазарского каганата, на всем протяжении своего существования находившегося под перекрестным давлением разнонаправленных государственных, религиозных и политических интересов не оставит читателя безразличным, ибо История, встающая за страницами книги Кестлера, не терпит безразличия.

Издательство «Евразия» приносит благодарность издательству Hutchinson & Co (Publishers) Ltd за сообщение о том, что права на данное произведение Артура Кестлера рассматриваются как public domain.

---

Обратимся к истории турок-сельджуков, основателей исламской Турции. К концу Х в. это ответвление гуззов откочевало к югу, в окрестности Бухары, откуда впоследствии вторглось в византийскую Малую Азию и захватило ее. Прямого отношения к нашей истории они не имеют, зато имеют косвенное, поскольку великая сельджукская династия была, как кажется, тесно связана с хазарами. Об этом сообщает Бар Гебрей (1226-1286), один из крупнейших сирийских писателей и ученых; как видно из его имени, он происходил из иудеев, но перешел в христианство и уже в возрасте 20 лет был посвящен в епископы.

Бар Гебрей сообщает, что отец Сельджука Тукак был полководцем в войске хазарского кагана и что после его смерти сам Сельджук, основатель династии, воспитывался при дворе кагана. Но необузданный юноша был непочтителен с каганом и вызвал гнев катун, царицы, в результате чего либо сам уехал, либо был изгнан от двора (37; 260).

Другой источник того же времени, «История Алеппо» Ибн ал-Адима также сообщает об отце Сельджука, как об «одном из выдающихся тюрок-хазар» (128; 143), третий источник, Ибн Хассул (128; стр. XXVII) сообщает, что Сельджук «поранил царя хазар мечом и ударил булавой...» Вспоминается двойственное отношение гуззов к хазарам, о котором рассказывал в своих путевых заметках Ибн Фадлан.

Таким образом, сначала хазары и основатели Сельджукской династии были тесно связаны, а потом произошел разрыв. Вызван он был, видимо, переходом сельджуков в ислам (тогда как другие племена гуззов, например, команы, так и остались язычниками). Тем не менее и после разрыва хазарско-иудейское влияние оставалось какое-то время преобладающим. Один из четырех сыновей Сельджука был наречен еврейским именем Израиль, а один из внуков – Даудом (Давидом). Данлоп, обычно не склонный к опрометчивости, замечает: «В свете вышесказанного допустимо предположить, что эти имена стали следствием религиозного влияния хазар на главные роды гуззов. „Молитвенный дом“ у гуззов, который упоминает ал-Казвини, вполне мог быть синагогой» (37; 261).

Повторим также следом за М. И. Артамоновым, что и у другого ответвления гуззов, команов, встречались еврейские имена. Так, сыновей куманского князя Кобяка звали Исаак и Даниил.

10

Там, где исчерпаны исторические средства, на помощь приходят легенды и фольклор.

Древнерусская «Повесть временных лет» была составлена монахами, поэтому она насыщена религиозными рассуждениями и пространными библейскими экскурсами. Однако параллельно с церковными писаниями, на которые опирается этот документ, киевский период русской истории породил также светскую литературу – так называемые былины, героический эпос или фольклорные песни, посвященные, в основном, свершениям великих героев и полулегендарных князей. Наиболее известно уже упоминавшееся «Слово о полку Игореве», где повествуется о поражении, нанесенном герою половцами. Былины передавались из уста в уста и, как утверждает Вернадский, «пелись крестьянами в отдаленных деревнях северной России еще в начале XX – века» (117; 44).

Разительный контраст эпоса и «Повести временных лет» включается в том, что в нем не упоминаются прямым текстом ни хазары, ни их страна, а просто говорится о стране евреев («земля жидовская») и о ее жителях («жидовины-богатыри»), властвовавших в степях и боровшихся с русскими князьями. Один такой эпический герой был, согласно эпосу, гигантом-евреем, пришедшим из «земли жидовской» в степь Цецар под горой Сорочин, только отвага богатыря из дружины князя Владимира, Ильи Муромца, спасла княжеское войско от евреев (93; гл. VII). Эта легенда существует в нескольких версиях182, и поиск степи Цецар и горы Сорочин превратился для историков в увлекательную игру. Однако, как подчеркивает А. Н. Поляк, «главное – то, что в глазах русского народа соседняя Хазария в заключительный период ее существования была просто „еврейским государством“, а ее войско – „войском евреев“» (93). Этот взгляд сильно отличается от тенденции арабских хронистов подчеркивать важную роль наемников-мусульман в хазарском войске и пересчитывать итильские мечети (забывая подсчитать синагоги).

Легенды, ходившие среди евреев Запада в Средние века, представляют собой любопытную параллель с русскими былинами. Еще раз процитируем А. Н. Поляка: «Распространенная еврейская легенда не помнит „хазарского“ царства, а помнит царство „красных евреев“». Вот как это комментирует Барон:

«Евреям других стран было лестно, что где-то существует независимое еврейское государство. Народное воображение находило на этом поле чрезвычайно плодородную почву. Подобно тому, как славянский эпос говорит под влиянием библейских тенденций о „евреях“, а не о хазарах, евреи Запада долго еще тешились романтическими баснями о „красных евреях“, возможно, обязанных цветом кожи родству многих хазар с монголами» (12; т. III; 204).

11

Наполовину легендарный, наполовину исторический фольклор, связанный с хазарами, дожил до Нового времени и так увлек Бенджамина Дизраэли, что тот написал на этом материале историко-любовный роман «Дивное сказание об Алрое».

В XII в. в Хазарии зародилось мессианское движение, рудиментарная попытка еврейского «крестового» похода с целью завоевания Палестины силой оружия. Инициатором движения выступил хазарский еврей, некий Соломон бен Дуи (или Руи, или Рой), которому помогали его сын Менахем и один писец из Палестины. «Они писали письма всем евреям, ближним и дальним, во всех землях вокруг... Говорили, что пришло время, когда Бог соберет Израиль, народ Свой из всех земель в Иерусалим, священный город, и что Соломон бен Дуи – Элия, а сын его – мессия»183.

Призывы эти адресовались, очевидно, еврейским общинам Среднего Востока и вряд ли возымели большое действие, потому что следующий эпизод имел место лишь спустя двадцать лет, когда молодой Менахем назвался Давидом ал-Роем и принял звание Мессии. Хотя движение зародилось в Хазарии, центр его скоро переместился в Курдистан. Там Давид собрал внушительную военную силу – видимо, из местных евреев, усиленных хазарами, – и завладел стратегической крепостью Амади к северо-востоку от Мосула. Оттуда он, возможно, надеялся пройти до Эдессы, прорваться с боями через Сирию и оказаться в Святой Земле.

Вся эта затея была, может быть, и не таким уж донкихотством, как кажется теперь, если учесть постоянные распри между разными мусульманскими армиями и постепенный распад оплотов крестоносцев на Ближнем Востоке. Более того, некоторые мусульманские командиры, по всей видимости, вынашивали план своеобразного еврейского крестового похода против христиан.

Давид определенно зажег в сердцах евреев Среднего Востока горячие мессианские ожидания. Один из его посланцев прибыл в Багдад, где наставлял евреев – возможно, с излишне убедительной экзальтацией – выйти в назначенную ночь на плоские крыши их домов, откуда они на облаках перелетят прямиком в лагерь мессии. Немалое количество евреев провели ту ночь на крышах в тщетном ожидании волшебного перелета.

Однако раввинская иерархия Багдада, боясь репрессий со стороны властей, враждебно отнеслась к псевдо-мессии и грозила ему изгнанием. И неудивительно, что вскоре Давид ал-Рой был убит – видимо, во сне и, как считается, собственным тестем , подкупленным недругами.

Давид остался в народной памяти, так что когда Вениамин Тудельский проезжал через Персию спустя 20 лет, «он слышал восхищенные рассказы о вожде». Этим культ не ограничился. Существует теория, по которой шестиконечный «щит Давида», красующийся на флаге современного государства Израиль, превратился в национальный символ как раз во время похода Давида ал-Роя. «Именно тогда, – пишет Барон, – как предполагают, шестиконечный „щит Давида“, прежде бывший частью орнамента или магической эмблемой, стал превращаться в главный национально-религиозный символ еврейства. Длительное время используемый вперемежку с пентаграммой и „печатью Соломона“, он с XIII в. приписывался в мистических и этических текстах германского происхождения Давиду, а в 1527 г. появился в Праге на еврейском флаге» (12; т. III).

Барон делает, правда, оговорку, что связь между ал-Роем и шестиконечной звездой «еще требует дальнейшего прояснения и доказательств». Тем не менее мы полностью согласны со словами, которыми Барон заканчивает главу о Хазарии:

«Своим пятисотлетним существованием и последующими отголосками в жизни общин Восточной Европы этот заметный эксперимент по еврейскому государственному строительству оказал, несомненно, больше влияния на еврейскую историю, чем мы пока в состоянии представить».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАСЛЕДИЕ

V. ИСХОД

1

Свидетельства, представленные на предыдущих страницах, говорят о том, что вопреки традиционным взглядам, господствовавшим среди историков XIX в., после разгрома русами в 965 г. хазары утратили империю, но сохраняли до XIII в., хоть и в более тесных рубежах, независимость и иудейскую веру. Кажется, они даже вернулись до некоторой степени к прежним хищническим замашкам. Барон пишет по этому поводу: