Елена Селестин - Зеркало Рубенса

• Название: Зеркало Рубенса
• Автор: Елена Селестин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-99735-0

Казалось, что все, к чему только прикасалась рука Петера Пауля Рубенса, приносило полновесные золотые монеты. Казалось, что деньгам и привилегиям не будет числа. Однако уже стареющий художник с каждым днем все больше ощущал себя несчастным. Словно дыхание весны, появилась в его жизни молодая прекрасная женщина, но разве может он, человек солидный и семейный, дать волю своим чувствам?.. Только на картинах его все чаще появлялось изображение рыжеволосой красавицы, а звезда Рубенса самым непостижимым образом уже катилась к закату…

---

– Итак, молодой человек, сначала поговорим об антиках синьора Карлтона. – Рубенс собственноручно разлил пиво по бокалам. – Нужны перечень и оценка предметов искусства, все как можно более подробно. Ваш патрон ведь заинтересован в том, чтобы у него появились мои картины?

– Да, конечно, – обрадованно подтвердил Тоби.

– Хорошо. И еще одно: я продаю свои гравюры во Фландрии и во Франции. Я получил там привилегии, которые позволяют только мне получать законный доход от продажи гравюр с моих картин. Если ваш патрон соблаговолит помочь получить подобные привилегии в Голландии, буду признателен…

«Ага, просьба неожиданная, и как правильно на нее отреагировать? Главное – не отвечать сразу ничего определенного, – напомнил себе Тоби Мэтью. – Надо быть повнимательнее, мэтр-то хитер!»

– Не обещайте пока ничего, – словно услышал его мысли Рубенс. – А для вашего патрона в подарок возьмите этот оттиск «Сусанны», сейчас подпишу его. И ознакомьтесь с вот этим документом, его мне выдал его величество король Франции. По-латыни читаете?

Рубенс протянул Тоби пергамент с королевскими знаками и печатью.

«3 июля 1619 года. Людовик, милостью Божией король Франции и Наварры… Наш любезный Пьер Поль Рубенс, один из самых искусных художников нашего века, сообщил нам и доказал, что он в течение многих лет занимается созданием живописных произведений, которые столь хорошо замыслены и сделаны, что весьма высоко ценятся знающими людьми… Мы даем ему право выбрать и отдать на гравировку и печать тем граверам и печатникам, коих он сам возьмет по его усмотрению… разрешаем продавать и распространять во всем нашем Королевстве и подвластных нам землях сборник его рисунков и картин в любых видах и форматах в течение десяти лет… объявляя отныне все иные экземпляры гравюр, каковы бы они ни были, конфискованными в пользу названного Рубенса…»

«Я бы и сам повесил у себя дома такую «Сусанну»… – подумал Тоби. – Но переговоры с въедливыми голландскими юристами у мэтра явно не получаются, раз он просит помощи Карлтона. Хотя это логично: именно Карлтон способен уломать голландцев, англичане сейчас – единственные союзники Голландии в Европе».

Тоби снова растерялся: допустимо ли принимать поручения от художника, даже если это сам Рубенс?

– Скопируйте, пожалуйста, этот документ. Я прошу господина Карлтона помочь мне получить такой же или подобный от Морица Оранского, – сказал Рубенс. – Завтра утром я вручу вам письмо для вашего патрона.

Тоби успокоился, уверив себя, что берется всего лишь передать письмо.

* * *

Сусанне было неудобно и душно: корсаж платья туго затянут, тяжелое ожерелье сдавливает горло. Рубенс быстро наносил рисунок на доску, часто взглядывая на девушку. Чтобы успокоиться, Сусанна представляла, что перед ней не мэтр Рубенс, а просто знакомый, хотя бы ее учитель танцев – итальянец синьор Галетта. Итальянец тоже пожилой, смешно дрыгает ногами, когда подпрыгивает, показывая танцевальное движение. Они и правда чем-то похожи… А смешно будет, если Рубенс сейчас подскочит к ней и скажет: «Синьорина, дайте-ка мне вашу прелестную ручку!»

Девушка нечаянно хихикнула.

– Попробуй-ка надеть шляпу, Сусанна.

– Мне жарко.

– Хочу взглянуть на тебя в шляпе, надень.

– А вы не будете работать над моим портретом в саду?

– Нет.

– Почему?

– А почему ты спрашиваешь? Из-за ван Дейка?

«Лето наступило, а я должна в тяжелой шляпе, да еще и в праздничной накидке сидеть в его кабинете, как затянутый в корсет истукан… Когда ван Дейк пишет портрет Изабеллы в беседке, вокруг них щебечут птицы и пахнет цветами. А если я вспотею?» – Сусанна нахлобучила шляпу на глаза.

– Поправь шляпу. Дай сам поправлю. Думай о приятном. Что ты любишь?

– Танцевать. – Она снова вспомнила итальянца.

– А кто тебе нравится, ну, кто самое дорогое существо для тебя? Кроме жениха и родителей?

– Кобыла Мармотт, – улыбнулась Сусанна нежно. – Моя Мармотка.

– Думай про нее хотя бы…

– Что про нее думать? Я катаюсь каждый день, разговариваю с ней.

«Капризная девица. Почему Иза решила, что она умна? Сделаю эскиз, раз уж взялся, утро все равно пропало. Пусть Антонис потом дописывает ее портрет».

– Можно мне все-таки снять шляпу, мэтр Рубенс? – жалобно попросила Сусанна. – Лучше я буду ею обмахиваться!

«Почему она думает, что может со мной спорить? То она хмурится, то хихикает, моргает часто, похожа на молоденькую сову. Не могу же я ей сказать, что шляпа мне нужна, чтобы ее глаза не казались выпученными», – сердился Рубенс.

Он обратился к ней ласково, как к ребенку:

– Когда я писал портреты инфанты, эрцгерцогини и даже ее величества королевы-матери, они слушались меня, между прочим. И не вертелись.

– Понятно.

Сусанна старательно замерла, голова ее опустилась, будто шляпа и в самом деле была слишком тяжела: «Говорит со мной, как с дурой, так у меня глаз начнет дергаться…»

Рубенс разглядывал девушку. «Волосы у нее цвета темного меда, при этом кожа прозрачная, а глаза как у породистой лошадки – чуткие, переменчивые. Умные глаза, надо признать, и сейчас они вдруг стали грустными».

– Что ты думаешь о моих картинах? – спросил не потому, что было интересно, а чтобы отвлечь. Все, что люди думают и говорят обычно о живописи, он давно знал.

– В Италии я видела много чудесных полотен, – оживилась Сусанна. – Мы с отцом старались попасть в те палаццо, где хранятся лучшие образцы живописи… Нас всегда приглашали, а если нет – мы сами напрашивались. Я больше всего полюбила картины и фрески Венеции.

Рубенс заметил, как преобразился ее облик, глаза стали глубокими.

– Надо, чтобы из-под шляпы выбивались пряди! От них на коже золотые блики, – прервал он девушку. – Сейчас я возьму кисть и намечу цвета на эскизе.

– Волосы выпустить справа или слева?

– С этой стороны. Нет, лучше с другой.

– Так?

– Дай-ка я сам…

Рубенс быстро подошел, осторожно высвободил из-под шляпы прядь цвета золота, другую стал заправлять Сусанне за ухо. Завитки ее волос оказались жесткими на ощупь. Отчего-то вспомнились слова брата: «Ловушка! Рыжие венецианские куртизанки – смертельная ловушка для мужчин», – говорил Филипп и смеялся. Бедный Филипп, вскоре из-за одной такой рыжей ему стало не до смеха. Рубенс почувствовал странно знакомый аромат, и вдруг возникло ощущение сладкой опасности, как много лет назад в Риме, но та римлянка была роскошной женщиной, а эта – девчонка. Некрасивая, пожалуй. Маленькая и вертлявая. И зачем такой глубокий вырез платья? Груди почти нет. Хочется провести пальцами по прозрачной коже, светящейся, с голубоватым отливом прожилок…

Он чуть склонился к ее шее.

– Ох. – В дверях кабинета стояла Изабелла с подносом и глубоко дышала, как будто она запыхалась, поднимаясь по лестнице.

Рубенс отпрянул и тотчас отошел к станку. Глупейшая, бессмысленная случайность!

– Теперь волосы смотрятся хорошо. Над ушами, – произнес Рубенс, чувствуя, что краснеет, и от этого начиная злиться. – Мне очень трудно работать сегодня! – сказал он недовольно, глядя на Изабеллу.

Грудь и лицо Сусанны покрылись пятнами, она привстала в кресле и тут же села. «Надо было сразу сказать, чтобы ее портрет писал Антонис», – досадовал про себя Рубенс.

– Спасибо за печенье, Иза, – обратился он к жене, стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно, на самом деле он был готов сорваться. – Посидишь с нами? Сусанна говорит, что ей жарко в шляпе, и вообще она желает, чтобы я писал ее портрет в саду, и он был бы как твой, представляешь?

– У меня много дел на кухне, – произнесла Изабелла тихо.

Рубенс понял, что это тот редкий случай, когда его жена волнуется, возможно, даже сердится.

– Детей пора кормить.

– Не можешь пять минут посидеть здесь, когда я пишу портрет твоей родственницы? – Он с нажимом произнес «твоей». – Пожалуйста, останься, – добавил он ласково.

Изабелла молча села, глядя в окно.

– Здесь очень душно. Правда, дорогая? – робко спросила Сусанна.

– Не знаю, – сухо ответила Изабелла, резко встала и вышла, переваливаясь и шурша юбками.

– Ты не принесешь мне веер? – крикнула вдогонку Сусанна. – А почему… Ну, ладно, в другой раз возьму свой.

«Ох уж эти бабьи перепады настроения», – подосадовал Рубенс про себя, но тотчас увлекся рисунком.

– Так что ты говорила о живописи, Сусанна? – Ему хотелось вновь вызвать недавнее необычайное выражение на ее лице.

– Я любила приходить и смотреть на картины Тициана. Каждый день садилась и мечтала. Беллини тоже очень хорош, в нем есть возвышенная ясность… но больше всего мне тогда нравился Джорджоне – он нежный, на его полотнах много света. И лица красивые. Странно, я никогда не встречала таких лиц ни в Италии, ни дома! Картины Джорджоне такие, ну… будто их ангел писал: ты смотришь на них и мечтаешь…