Джеймс Кервуд - На равнинах Авраама

• Название: На равнинах Авраама
• Автор: Джеймс Кервуд
• Жанр: Прочие приключения

---

Почти через два года после отъезда, в конце августа, Туанетта на месяц приехала в Тонтер-Манор. Сердце Джимса ныло от старой тоски, но он не пошел в поместье. Дни медленно тянулись один за другим, и Джимс десятки раз смирял безумное желание отправиться к Питеру Любеку и хоть издали увидеть Туанетту. Поль и его мать тоже гостили у Тонтера, и Джимс испытал немалое облегчение, узнав, что все они наконец отбыли в Квебек, кроме самого Тонтера, оставшегося на время сбора урожая. Через две недели после их отъезда Питер рассказал Джимсу про Туанетту и Поля Таша. По его словам, Туанетту нельзя было узнать. Она стала выше ростом и еще больше похорошела. Мать Питера заявила, что стараниями монахинь Туанетта очень изменилась, но сам Питер был уверен, что при всей своей красоте Туанетта по-прежнему не прочь подраться, если, конечно, ее хорошенько раззадорить. Питер был на несколько лет старше Джимса и в декабре собирался жениться, поэтому говорил он с уверенностью человека, который по собственному опыту весьма основательно знает женщин. Таш стал совсем взрослым мужчиной и одевался как аристократ. Невооруженным глазом видно, что он без памяти влюблен в Туанетту, заявил Питер. Но, насколько Питер разбирался в этих вопросах, — а сам он нисколько не сомневался, что разбирается в них, — Таш был весьма далек от исполнения своих желаний, хотя бы но причине достаточно нежного возраста Туанетты. Она не проявляла благосклонности к кузену. Более того, выказывала ему известную холодность. Услышав это, Джимс улыбнулся и высказал предположение, что Туанетта, Как только позволит возраст, выйдет замуж за Поля. Питер пожал плечами и возразил, что у него как-никак наметанный глаз и чуткое ухо, да и за дурака его никто не держит.

Слова Питера доставили Джимсу некоторое удовлетворение; он не подал вида при собеседнике, но только на пути к дому удалось ему отогнать безрассудные мысли о Туанетте. Даже если она и улыбалась Полю не так ласково, как тому хотелось бы, Джимс знал, что и от него она сейчас далека, как Солнце от Земли. Переживания, вызванные приездом Туанетты, изменили его планы на будущее. Но время шло, и образ Туанетты, всплывающий в его памяти или рисуемый воображением, пробуждал в нем силу скорее враждебную, чем дружескую, — и сила эта предъявляла к нему высокие требования. То был и вызов, и побуждение — это неопределенное чувство подхлестывало его гордость и давало тайную пищу английской половине его существа: иногда он видел себя врагом там, где волею судьбы не мог быть другом. По мере того как Джимс взрослел, проникаясь более глубокой и чуткой любовью к матери, более полным пониманием душевного благородства отца, его начали одолевать противоречивые чувства, которые он поверял одному только Хепсибе Адамсу. Решить проблемы, вставшие перед Джимсом, Хепсибе было столь же трудно, как и Катерине, если бы она знала о них.

Весной 1753 года, когда Джимсу минуло семнадцать лет, жители Колонии и Новой Франции уже не сомневались в неизбежности близкой войны. Хотя официально Англия и Франция поддерживали мирные отношения, в Америке силы обеих стран находились на грани открытого столкновения и подстрекали индейцев к жестокостям и зверствам. Селорон получил приказ атаковать англичан в Рикавилани в ответ на их действия в Детройте. Маркиз Дюкен, новый» губернатор Квебека, провел смотр регулярных войск и ополчения Новой Франции и направил полторы тысячи канадцев и французских колонистов выдворить англичан с верховьев Огайо. По всей незащищенной границе индейцы совершали убийства и поджоги. Обе стороны тратили огромные суммы на человеческие волосы, и сотни белых занялись прибыльным ремеслом охотников за скальпами22. Почти у самых дверей Джимса полным ходом шла подготовка к войне, потому что каждый крупный землевладелец на берегах Ришелье обучал своих вассалов-фермеров. Когда ветер дул с реки, до 'Булэнов доносилась приглушенная стрельба из мушкетов, в которой два раза в неделю упражнялись хозяин Тонтер-Манор и его фермеры. Не будучи связан по закону вассальными обязательствами с поместьем, Анри не посещал эти учения. Не ходил на них и Джимс. Тем не менее Тонтер часто наведывался в их дом, особенно когда там бывал Хепсиба. Настроение у барона было лучше, чем обычно, и причина тому, как он признался, заключалась в Туанетте. На поверку в ней оказалось гораздо больше от него, чем от матери, и он благодарил Бога за такое благодеяние. Туанетту тянуло домой. В ее письмах звучала тоска по Ришелье, по дому, и она твердо заявила, что через двенадцать месяцев, после окончания школы, желает вернуться домой, а не оставаться в Квебеке. Этого было достаточно, чтобы осчастливить Тонтера, и он смеялся над мыслью, будто на берегах Ришелье женщинам может грозить опасность. Разумеется, в укрепленных местах. Когда начнется война, ни англичане, ни их дикие союзники не подойдут ближе южного берега озера Шамплен; да и оттуда их скорехонько прогонят, так же как с озера Георга. Но в таком уединенном месте, как ферма Булэнов, приходится всерьез опасаться охотников за скальпами, и Тонтер не уставал уговаривать Анри и Катерину поселиться в безопасности на территории поместья.

Барон предложил Анри и Джимсу приходить на его учения; их отказ нисколько не отразился на его дружеском расположении к ним. Он прекрасно понимал, как тяжело было бы Анри готовиться к войне против соотечественников жены, и его тайное восхищение Катериной только росло при виде ее мужества на пороге катастрофы и веры в благоразумие обоих народов. Тонтер радовался, что его уверенность служит ей утешением, и готовность, с какой она прислушивалась к суждениям старого солдата, воодушевляла его преступить ту грань, которую Хепсиба считал пределом разумного. Барон не догадывался о буре, бушевавшей в сердце Джимса, как не догадывались о ней и родители юноши. Только Хепсиба знал о ней, знал во всех подробностях.

Ранней осенью торговец взял племянника с собой в путешествие к английскому форту на озере Георга, а оттуда в Нью-Йорк. Возвратились они в ноябре и обнаружили в Катерине некоторую перемену. Она не утратила ни своей уверенности в будущем, ни удовольствия от созерцания рая, который помогала создавать, но в жизни ее появилось нечто такое, что она принимала смело, мужественно и даже с гордостью. Однажды вечером Катерина заговорила о военных приготовлениях на Ришелье. Она сказала, что многие юноши, живущие на реке, тренируются наравне со старшими и не пристало Джимсу держаться от них в стороне. Если убийство — жестокость и не заслуживает прощения, то защита своего дома и своих близких — долг, завещанный от Бога. В подтверждение своей уверенности, что война никогда не доберется до них, она процитировала Тонтера, добавила, что знает — Джимс стремится к войне не больше своего отца; и все же, по ее мнению, Джимсу неплохо было бы принять участие в учениях вместе с молодыми людьми из поместья.

Житейская рассудительность Хепсибы восстала против предложения сестры. Он возразил Катерине, что недалек день, когда Джимсу придется вступить в борьбу и выбирать, на чьей стороне сражаться. Тогда будет не до щепетильности; если мир охвачен пожаром, нельзя быть и англичанином, и французом одновременно. Он заявил, что даже Анри втянут в борьбу, если, конечно, на ферму не явятся охотники за скальпами и не решат за них все проблемы. Никто не может сказать, на чьей стороне они окажутся, когда дойдет до дела, а поскольку больше всего на свете Хепсиба ненавидел предателей, то, по его мнению, Джимс не имел права обучаться военному искусству под флагом Франции, так как не исключено, что драться ему придется на стороне англичан. Как истинный приграничный житель, Хепсиба придерживался той точки зрения, что самый замечательный воин — Длинный Карабин, вольный лесной бродяга, владеющий сотней куда более важных премудростей, чем стрельба из мушкета в компании дюжины фермеров. Вот кем должен стать Джимс. Для этого у него есть все необходимое, не хватает только опыта. Как и Длинный Карабин, он мог бы служить там, куда в час испытаний его призовут долг и честь.

Этот разговор положил начало новой фазе в жизни Джимса. Он предъявил ему определенные требования, принять и выполнить которые способен лишь тот, кто уже стал мужчиной; это пришлось признать даже Катерине, пусть ей и хотелось как можно дольше видеть в своем сыне мальчика. В следующем году Джимс вместе с Хепсибой совершил несколько путешествий, побывал в Олбани и даже в Пенсильвании. И всякий раз по его возвращении родные замечали, что он еще на шаг приблизился к цели.

Осенью 1754 года, после четырех лет, проведенных в школе, Туанетта вернулась в Тонтер-Манор. В сентябре того же года на ферме Булэнов расчистили семнадцатый акр земли.

Мир и счастье царили на берегах Ришелье. В тот год события на границах складывались на редкость счастливо для Франции. Вашингтон сдал Форт-Несессити, Вилье в Форт-Дюкене с честью выдержал осаду англичан. Англия и Франция по-прежнему лицемерно играли в дружбу. И пока они разыгрывали из себя друзей, исподтишка нанося друг другу предательские удары, над Аллеганами зареял вовсе не английский флаг. Французское оружие и индейская хитрость победоносно прошествовали по всему течению Огайо и проникли в долины к западу от реки. В результате политики, проводимой британским королевским правительством, союзники англичан — индейцы — охладели к ним, и, несмотря на полуторамиллионное население, противостоящее восьмидесяти тысячам жителей Новой Франции, Динвидди направил в Англию отчаянный призыв о помощи. В ответ Англия направила генерала Брэддока.