Джеймс Кервуд - На равнинах Авраама

• Название: На равнинах Авраама
• Автор: Джеймс Кервуд
• Жанр: Прочие приключения

---

Когда Джимс окончательно понял, что потерпел поражение, в голове у него прояснилось, глаза обрели всегдашнюю зоркость, и он увидел, что, выйдя из-за кустов, к нему направляются дядя Хепсиба и отец Туанетты. Оба улыбались во весь рот, и, по мере их приближения, до Джимса все яснее долетали слова Тонтера, хотя тот и полагал, что говорит доверительным шепотом:

— Это в самом деле ваш petit rieveu13, друг Адамс, или один из поросят Люссана, вылезший из лужи? Держите меня, а то я лопну от этого зрелища!

Но ответа Хепсибы Джимс так и не услышал. Улыбка исчезла с лица странствующего торговца, и на смену ей пришло далеко не веселое выражение.

Глава 5

Примерно через полчаса Джимс отмывался в укромном маленьком пруду невдалеке от дома Люссана, а тем временем Хепсиба счищал следы битвы с его одежды.

Свою работу он сопровождал следующей речью:

— Еще раз говорю тебе, Джимси: пустив в ход кой-какие секреты ремесла, ты бы разделал под орех этого франта. Вот с ними-то я и начну знакомить тебя прямо сегодня. Ты должен работать кулаками, понимаешь — кулаками, а не зубами или, скажем, ногами. Ведь ты не какая-нибудь девчонка-француженка. Кусайся сколько угодно, но только если сумеешь добраться до уха или до чего-нибудь такого, но коль скоро ты соберешься откусить руку или ногу, так и знай: грызть их тебе до морковкина заговенья… разве что тот, другой парень, не сможет двигать своими окороками. А ты именно это и проделывал… да-да, кусался, а в перерывах лягался и царапался. И на славу же ты потрудился! Если бы не ввязалась маленькая злючка Туанетта, получив от тебя пригоршню грязи, ты бы еще больше отличился — ведь кто, как не эта милая барышня, так возил тебя за волосы, что Полю было где размахнуться и куда приложиться. Да, Джимс, тут тебе и жаркое, тут и подливка. Здорово тебя разделали, особенно под конец, — давненько мне не приходилось видывать такое. Но ничего, иногда не грех познакомиться с палкой — для образования пригодится, и здесь вовсе не за что краснеть и нечего стыдиться. То-то и оно! Когда я пришел в чувство там, в Олбани, то в благодарность за трепку, которую задал мне голландец, отдал ему прекрасную бобровую шкурку с западного берега Гудзона. Он многому научил меня, такого удовольствия я никогда не забуду! Чтобы не потерять форму, мужчине время от времени полезно получить встряску. По этой самой причине и ты сейчас находишься в лучшей форме, чем час назад.

Выбираясь из пруда, Джимс пребывал в некотором сомнении относительно справедливости последнего утверждения дяди. Холодная вода освежила его, придала сил, но один глаз у него затек, лицо покрывали синяки и царапины, суставы болели, тело ныло. Однако гнев его утих, и, когда он выходил из воды, в нем чувствовалась перемена; она была едва уловима и тем не менее не укрылась от проницательности Хепсибы. Поражение не сломило мальчика; в позе его не было ни униженности, ни замешательства. Холодный блеск его глаз привел Хепсибу в восторг. В неожиданной схватке он увидел проявление истинного характера Адамсов. Ему даже показалось, что Джимс подрос на дюйм или на два и повзрослел на такое же число лет. Вояка, разделявший их компанию, и тот поглядывал на хозяина с любопытством, смешанным с уважением, чего прежде за ним не водилось.

Джимс обсыхал на слабом ветерке, Хепсиба с увлечением разглагольствовал об искусстве боя, но тут внимание обоих привлек треск в кустах. Звук, нарушивший спокойствие уединенного местечка, не смолкал до тех пор, пока кусты не раздвинулись и из них не появился Тонтер. Он двинулся к дяде и племяннику, держа в руках что-то ярко-красное, при виде чего Вояка задумчиво зарычал. Джимс пригляделся единственным открытым глазом, и его охватила дрожь. В не поддающемся описанию предмете он узнал то, что некогда было прекрасной шляпой Туанетты.

— Посмотрите, друг Адамс! — крикнул Тонтер. — Ее шляпа! Да и она сама от пяток до макушки ничуть не краше. Мадам Люссан с дочерью сейчас отмывают и расчесывают ее, а моя Туанетта во все горло визжит, чтобы ее пустили выцарапать глаза вашему зверенышу! Просто потеха. От одного ее вида смех разбирает. Придется ей отправиться домой в одежде Жанны Люссан, хоть она и велика ей размеров на семь! Видели бы вы ее вблизи! Клянусь, вы пропустили небывалое зрелище — она так извозилась в грязи и промокла, что велела мадам Люссан сжечь амазонку и все остальное. Но хоть вы и пропустили картину, которую я не променял бы и на половину своих владений, то, по крайней мере, выиграли пари. Ваш petit neveu, в своем размере и весе, действительно величайший боец, какого мне приходилось видеть; он таки на много дней вывел мою дочь hors de combat14, хоть ей и не терпится снова с ним сразиться.

Заметив синяки на лице Джимса, его расстроенный вид, Тонтер торопливо подковылял к нему и дружелюбно положил руку на плечо.

— Будет, будет, приятель, не гляди так уныло! Не ты один виноват в том, что моя озорница ввязалась в драку. Стоило ей потерять нарядное платье да растрепать волосы, как от ее важности и следа не осталось. Ты меня понимаешь? Если нет — то знай, что ее ухажер сейчас тоже обряжается в домотканое платье: ведь ты нанес немалый урон по всей линии фронта. Когда-нибудь ты скинешь его в грязь и как следует вывозишь в ней. А если я собственными глазами увижу доказательство твоего подвига — подарю тебе коня, и домой из Тонтер-Манор ты отправишься на нем.

Тонтер на секунду замолк и, поднеся к глазам остатки шляпы Туанетты, оглушительно расхохотался.

— Видела бы все это ее мать! — проговорил он, немного успокоившись и глубоко вздохнув. — Патрицианская кровь aneien regime15 смешивается с презренной грязью скотного двора! Аристократ повержен на землю низкорожденным готом и вандалом! Дочь благородной дамы начисто утрачивает неприступность и надменность от руки неотесанного юнца из лесной глухомани, какого-то Джимса Булэна! Крестьянин и принцесса в общей свалке, соль земли верхом на сопернике, не говоря уж о квебекском паше с косицей, — и все трое в одной навозной куче! Если бы она могла это видеть! Да ради такого дела я бы с радостью согласился быть похороненным заживо!

Примерно в середине этой речи Хепсиба Адамс крякнул и мрачно уставился на владетельного сеньора.

— Я что-то не совсем уразумел, что вы имеете в виду, упоминая готов и вандалов, и не могу припомнить, что сказано в Библии про соль земли. Но когда вы называете Джимса неотесанным юнцом из лесной глухомани и крестьянином и тут же говорите о каком-то навозе, то здесь ваш язык становится для меня понятней, — грозно проговорил Хепсиба. — А теперь слушайте, что скажу вам я: на свете еще не было рода, равного роду Адамсов, что бы вы там ни говорили про знатных дам своего семейства. А тот самый Джимс, о котором вы несете черт знает что, один из Адамсов и к тому же парень что надо, хоть его мать, к несчастью, и вышла за француза, когда меня не было поблизости. С того самого дня, как Старый Ник16 сунул копыто в сад Эдема, Адамсы всегда были украшением человечества. Мы были воинами со времен первых драк, а когда раздоры между людьми сменятся вечным миром, то опять-таки один из Адамсов, а не какой-нибудь там французишка поставит точку в истории, которую мы помогали писать. Так что если у вас еще остались сомнения относительно достоинств этого мальчугана, уж лучше бы вам бросить их, а то можете разок-другой махнуться со мною и проверить, верно ли я говорю.

Тонтер покраснел от негодования.

— Вы осмеливаетесь намекать, что мать Джимса уронила свою честь, выйдя замуж за француза?

— Так далеко я не захожу, — ответил Хепсиба, — но могу пояснить свою мысль, сказав, что любой француз должен почитать себя чертовски везучим, когда он женится на женщине из рода Адамсов. То же самое относится и ко всем без исключения принцессам, носящим имя Тонтер.

Тонтер бросил шляпу Туанетты на землю.

— Такого оскорбления не потерпит ни один француз, сэр, — резко ответил он. — И, дабы усугубить его, вы даете понять, что недостойную сцену у хлева учинила моя дочь?

— Не учинила, — возразил Хепсиба, — а занималась подстрекательством и принимала в ней участие. Уж за это я ручаюсь!

— Ваш племянник затеял драку без всякого предлога и объяснения!

— А ваша дочь влезла не в свое дело только для того, чтобы подлить масла в огонь!

— Джимс бросил в нее ком грязи!

— По чистой случайности!

— Нет, сэр, намеренно! Я видел!

— Неправда! — звонко крикнул Джимс. — Я не хотел попасть в нее!

Но двое мужчин, чья кровь изрядно распалилась вследствие настойчивого внимания к бочкам с флипом и крепким пивом, едва ли услышали возражения мальчика. Они вплотную подступили друг к другу, причем сеньор так раздулся, что его жилет чуть не лопнул, а Хепсиба стал засучивать рукава, и на его круглой физиономии появилась ухмылка.

— Значит, по-вашему, я лжец?

— И вы, и весь ваш род Адамсов!

Джимс вскрикнул, Вояка злобно зарычал — обоих встревожило что-то неожиданное и непонятное. Хепсиба произвел боевой выпад, но Тонтер оказался проворнее: он взметнул вверх свою деревяшку и, изловчившись, нанес ею сильнейший удар в висок англичанину, от которого тот свалился с ног. Дружественные отношения, возникшие было между мужчинами, с поразительной быстротой перешли в военное противостояние. Джимс пришел в ужас, когда услышал звук, который, по его мнению, мог издать либо треснувший череп дяди, либо разбитая вдребезги деревяшка Тонтера. Вид его неустрашимого родственника, поверженного на землю, окончательно лишил мальчика сил, и он, едва дыша, прирос к месту. Затем он увидел, как его поверженный идол наполовину приподнялся, но деревянная нога Тонтера нанесла по макушке Хепсибы еще один свирепый удар, от которого тот снова плашмя полег на траву. Долго сдерживаемое дыхание Джимса пронзительным криком вырвалось из груди, и он бросился искать палку. К тому времени, когда Джимс нашел подходящее оружие, полуоглохший Хепсиба ухитрился избежать третьего соприкосновения с занесенным над ним орудием Тонтера, и пыхтящие противники, сжимая друг друга в яростных объятиях, катались у самой кромки пруда. Джимс отчаянно маневрировал, чтобы пустить в ход дубинку, но, прежде чем он сумел нанести хоть один удар, земля под противниками обвалилась, и они бухнулись в воду, откуда после непродолжительной возни, в результате которой, по мнению Джимса, обоим было суждено утонуть, Хепсиба выбрался на берег, спотыкаясь, отдуваясь и таща за собой барона.