Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях II

• Название: Девятая квартира в антресолях II
• Автор: Инга Кондратьева
• Жанр: Повести

Лето 1896 принесло разлад и тревогу в домашний уклад отца и дочери – Андрея Григорьевича и Лизы Полетаевых. Сумеет ли Лиза преодолеть свою душевную боль, и как это отразится на ее отношениях с подругами по Институту благородных девиц – княжной Ниной Чиатурия и Лидой Олениной? Удастся ли ее отцу восстановить прежнее благополучие? Какие авантюры ожидают брата и сестру Горбатовых, и что предстоит другим героям этой истории – талантливому архитектору Льву Борцову и семейству заводчика Саввы Мимозова? Их амбиции и стремления – как творческие, деловые, так и личностные, человеческие – все крепче связывают своими интересами два города – Нижний Новгород и Москву.

---

– И Вы предлагаете?..

– Я предлагаю повторить выступление Вашей сестры! Только для меньшего количества зрителей.

– Но почему не пригласить на эту роль, как Вы говорите, профессионалку?

– Приглашали, молодой человек. Дважды. Нет желаемого эффекта! Первый раз была звана именно, что актриса, именно что на роль. Но так оказалась любопытна! Все время подглядывала, расплывалась в ухмылке, да еще дергалась вся от прикосновений. Фи! Никакой выдержки и достоверности.

– Так все-таки прикосновения предусмотрены? – уточнил Сергей.

– Самого невинного толка, Сергей Осипович! Непорочность после сеансов я гарантирую, я даже не посмел бы предлагать иное.

– Так почему все-таки Вы прочите это мне?

– Слушайте дальше, голубчик. Решили пригласить в клуб представительницу того самого рода занятий, что в это-то вечер как раз и не требовались, так знаете, нет никакого доверия – валяется этакая размалеванная кукла, ничего царственного, ничего тайного. А тут одно сознание того, что перед ними лежит тело девственное, истинно дворянского происхождения, да еще такой фактуры! Мы за такие билетики сотенки по полторы сможем загнуть. А то и по две!

– Так Вы сии «представления» собираетесь на финансовой основе распространять? – уже не возмущаясь, заинтересованно спросил Сергей.

– А как же! Это непременно! – Модест Карлович уже потирал ладошки. – Члены клуба конечно, и так платят взносы, но это на расходы общие. Так, например, уже заказан венец самоцветный. Платье пошьем, когда с обладательницей фигуры будем иметь твердую договоренность. Гроб опять-таки! Хрустальный. Уже готов. А сами персональные вечера оплачиваются приглашенными на них гостями отдельно. Плюс жребий.

– Что за жребий?

– Видите ли, по сценарию…

– Как! Существует некий сценарий? Это что, действительно просто домашний спектакль? – Сергей даже рассмеялся над собой внутренне, такого он нагородил в уме, а тут всего-то.

– Не совсем так, молодой человек, – унял его прыть Корндорф. – За что бы тогда такие денежки платить? Суть собрания такова, что как бы братья-богатыри прощаются с как бы внезапно умершей сестрой-царевной и берут на память о ней некие предметы. Те каждый раз закупаются вновь – кольцо, браслеты, туфельки…

– Надеюсь туфелька – это самый интимный предмет из вашего «жребия»?

– Как скажете, дорогой мой! Как скажете. Но, если кто-то из гостей пожелает, например, подвязку с ноги, я не думаю, что это станет большим препятствием? За отдельную плату, конечно!

– И сколько Вы предполагали в оплату услуг мне и сестре? – Сергей подсчитал в уме, и цифра получилась очень вкусная.

– Я не знаю, как Вы станете делить сумму между собой, а я договариваюсь с Вами, молодой человек. Вам в руки и буду отдавать гонорар. Двести рубликов за вечер для начала, как Вам?

– Да это грабеж! Семь человек по полторы сотни и все это делим на три части, две из них – наши с сестрой.

– Ха-ха-ха! Вот Вы уже и торгуетесь, молодой человек, – заливался искуситель. – Никак невозможно. И не семь, а шесть. Ваш покорный слуга всегда является одним из действующих лиц, чтобы следить за обстановкой изнутри, так сказать. И, посудите сами – из этой суммы я плачу за апартаменты, за перевозку антуража, за иные накладные расходы. Это все сразу съедает не менее полутысячи. Остальное, согласен – делим. Но только пополам! Все риски и организация – на мне. И еще, скажу честно, меня бы очень устроило, если мое участие в этих затеях осталось для Вашей сестрицы вообще сокрытым. Дамы, знаете ли, бывают болтливы.

– А как же сохранить ее собственное renommée ? Вдруг кто-то из членов клуба встретится нам позже в обществе? Может быть маска на лицо?

– Не желательно! – скривился барон. – Полумрак, колеблющийся огонь свечей, измененная прическа. Я думаю, и так вероятность узнавания ничтожно мала. Дело в том, что в масках будут сами гости. Вы знаете, не все члены клуба знакомы даже между собой, чаще только через меня. Да не бойтесь, голубчик! Ее просто не посмеют узнать. Если б Вы знали, каких вершин общественного положения достигают некоторые наши гости, Вы бы постеснялись этих страхов. Гораздо опасней, если Ваша сестра узнает кого-нибудь из них. Так что – оплата включает в себя и обязательство молчания. А Вы, я надеюсь, будете исполнять исключительно функцию сопровождения, и встречаться с гостями не сможете. Полная тайна!

– Так значит, от нас требуется… – Сергей вовсе забыл, что полчаса назад собирался стреляться с гномом.

– От Вас – привезти сестру на указанный адрес за два часа до начала, – перечислял бес пункты договора. – От нее – облачиться в царское и, лежа, успокоить дыхание, а после, не открывая глаз, молча вытерпеть время сеанса до конца, изображая мертвую. Подумайте! Всего-то! И всегда свои средства в своем же кошельке. Не ходить, не кланяться тетушке. Хотя бы – на булавки!

– Я подумаю! – ответил Сергей, а гном довольно ухмыльнулся, понимая, что уже заключил выгодную сделку.

***

Надо было ехать на Выставку. Настал четверг и оба они, и отец, и дочь, пребывая каждый в своем собственном душевном разладе как бы ждали, что другой возьмет на себя исполнение должностной обязанности по встрече посетителей. Но никто так и не решился ни вызваться сам, ни отказаться вслух. В среду вечером принесли записку от Мимозова к Лизиному отцу, и все решилось само собой. Нужно было ехать ему, так как объявились постоянные заказчики. Лиза осталась дома.

Когда Полетаев прибыл в павильон, секретарь Саввы встретил его у входа и доложил, что прибывшие гости ожидают его в кабинете. Полетаев зашел, вместе они пробыли на удивление мало, гости вскоре откланялись. Савва, на время уступивший свое служебное место для переговоров, удивленно проводил ничего не сказавшего ему Андрея Григорьевича взглядом – тот молча проследовал в свой зал ожидать группу экскурсантов.

Полетаев вместе с разрозненными посетителями бродил среди собственных экспонатов, разглядывал их, иногда останавливался почитать таблички над стендами. Савва, наблюдавший за ним из соседнего зала, покачал головой и ушел внутрь служебных помещений. Постепенно собралась группа, и Полетаев начал свое привычное перед ней выступление. Сегодня он как-то особенно вглядывался в эти лица, как бы желая удостовериться в том, что их привел сюда собственный интерес, а не какие-то иные мотивы. Он искал то единственное лицо, которому именно что хочется рассказать о своих достижениях, как научила его Лиза. Ранее он о таком приеме не знал, и говорил, глядя над головами, или переместив свое внимание на тот предмет, о котором в это время шел его рассказ.

Теперь он видел лица. Любопытные. Серьезные. Скучающие. Насмешливые. Равнодушные. Разные, всегда разные. И, как бы параллельно с теми словами, что он знал уже почти наизусть и говорил, почти не задумываясь, внутри него стал звучать свой, неслышный никому, монолог. «Что я могу дать им? Таким разным и живущим своей жизнью? Они пришли сюда, кто случайно, кто за компанию. Да, наверно есть тут персоны и искренне заинтересованные. Но! Всего час – и они забудут думать обо мне, забудут об этих предметах, в которых заключена целая жизнь. Жизнь Наташи, Антона, их сыновей. Всех тех, кто за эти годы прошел через мастерские! Рабочих и хирургов, гравировщиков и кузнецов, крестьян и морских офицеров, акушерок и извозчиков, инженеров и конструкторов. Моя, черт возьми, жизнь! Вот стоит девочка. Как она похожа на мою Лизу! Что ей до тех замков и кинжалов? Что ей до температуры плавления и твердости стали? Одно грубое слово, и вся жизнь ее полетит под откос. Один злой человек на пути – и этой жизни вовсе может не стать. И счастье, если рядом с ней есть тот, кто может ее защитить. Кто защитил мою девочку? Разве я? Нет! Только случай. Только ангелы да воля Божья. Ах, Лена, Лена! А я обещал тебе, что на меня можно положиться. Ах, я, грешник. Нет мне прощения!»

Не дойдя и до середины экспозиции, Полетаев положил указку на стекло витрины, произнес: «Спасибо за внимание, господа и дамы», – и вышел из зала. Он постучался в кабинет Саввы, зашел и, взяв оставленные здесь шляпу и трость, не присаживаясь, спросил:

– Савва Борисович! А, если не секрет, скажи – ты на дочку старшую никогда не думал оформить банковский счет? Ты же все законы знаешь, что нужно сделать, чтобы она могла сама снимать суммы, когда надо, и вообще, распоряжаться?

– К чему это тебе, Андрей Григорьевич? – приподнял свои мохнатые брови Савва. – А! Хочешь приданое Лизе прикопить? Так давно пора! Я уж лет пять, как на каждую по именному счету открыл, даже на Шурку. По мере возможности добавляю. Арине с Аглаей, конечно, в первую очередь, им раньше жизнь начинать. Ты об этом?

– И они могут эти деньги сейчас использовать? – Полетаев явно что-то прикидывал в уме.

– Да что ты, нет, конечно, – Мимозов покачал головой. – До совершеннолетия они лишь частично дееспособны. Так что все равно нужен либо опекун, либо поручитель. Какой тебе смысл с одного счета на другой перекидывать, если речь о сегодняшнем дне идет? Пока замуж не выйдут, или двадцать один год не исполнится, все только под твоим надзором можно. Да так и есть! Или не пойму я тебя?