Джонатан Келлерман - Частное расследование

• Название: Частное расследование
• Автор: Джонатан Келлерман
• Издательство: Новости
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0856-1

Психологический триллер, автор которого, признанный мастер этого синтетического жанра, тщательно исследует внутренний мир своих героев, глубины их подсознания. В центре сюжета — поиски внезапно исчезнувшей миллионерши, бывшей голливудской звезды Джины Принс, которые ведут врач-психотерапевт Алекс Делавэр, в силу обстоятельств ставший сыщиком, и его друг — профессиональный детектив Майло Стерджис.

---

— Не похоже, чтобы он испытывал большую благодарность.

— Да. — Он крепче сжал баранку. — Выветриваются даже горы.

Немного погодя он продолжал:

— Когда я первый раз позвонил ему — позондировать почву относительно Макклоски и миссии, — он был холоден, но вежлив. Принимая во внимание историю с Фриском, на лучшее рассчитывать я и не могу. А сегодня это был любительский спектакль — он играл его из-за того занудного засранца, в паре с которым работает.

— Мы и они, — сказал я.

Он не ответил. Я пожалел, что напомнил об этом. Чтобы разрядить напряженность, я переменил тему.

— Клевые у тебя визитки. Когда успел обзавестись?

— Пару дней назад — моментальная печать на Ла-Сьенега, при выезде на шоссе. Купил коробку — пятьсот штук — по оптовой цене. Вот и толкуй о разумных капиталовложениях.

— Дай-ка посмотреть.

— Зачем это?

— Сувенир на память — не исключено, что она станет коллекционной вещью.

Он скорчил гримасу, полез в карман пиджака и извлек одну карточку.

Я взял ее, щелкнул тонкой, упругой бумагой и сказал:

— Класс.

— Мне нравится веленевая бумага, — откликнулся Майло. — Годится вместо зубочистки.

— Или вместо книжной закладки.

— Я знаю кое-что даже более конструктивное. Из них можно строить домики. А потом дуть на них и ломать.

32

У дома в Сассекс-Ноул он затормозил рядом с «севилем».

— Что у тебя дальше по программе?

— Сон, плотный завтрак, потом — финансовые подонки. — Майло поставил «порше» на нейтралку и газанул.

— А что насчет Макклоски?

— Не собираюсь идти на похороны.

Он опять газанул. Побарабанил по баранке.

Я спросил:

— Какие соображения насчет того, кто и за что его убил?

— Ты все их слышал, когда мы были в миссии.

— Ладно, — сказал я.

— Ладно. — Он уехал.

* * *

Мой дом показался мне миниатюрным и приветливым. Таймер отключил освещение пруда, и в темноте нельзя было увидеть, как поживает моя икра. Я взобрался наверх, проспал десять часов и проснулся в понедельник, думая о Джине Рэмп и Джоэле Макклоски, которые вновь оказались связанными друг с другом болью и ужасом.

Была ли связь между водохранилищем и тем, что случилось в грязном закоулке, или же Макклоски просто настигла судьба, уготованная всем человеческим отбросам?

Убийство с использованием автомобиля. Я невольно стал думать о Ноэле Друкере. Он имел доступ к большому числу машин и достаточно свободного времени — «Кружка» была закрыта на неопределенный срок. Были ли его чувства к Мелиссе достаточно сильны, чтобы настолько сбить с прямой дорожки? И если да, то чья была инициатива — его или Мелиссы?

А Мелисса? Мне делалось дурно при мысли, что она может быть вовсе не той беззащитной сиротой, портрет которой Майло изобразил перед детективами. Но ведь я сам видел, каков ее нрав в действии. Сам наблюдал, как она трансформировала свое горе в мстительные фантазии, направленные против Энгера и Дауса.

Я вспомнил картину: она и Ноэль лежат обнявшись на ее кровати. Что, если план сведения счетов с Макклоски родился у них в один из таких моментов?

Я переключился на другой канал.

Рэмп. Если он не был виновен в исчезновении Джины, то, может быть, отомстил за него.

У него была масса причин ненавидеть Макклоски. Сидел ли он сам за рулем машины смерти или кого-то нанял? Такая идеальная справедливость должна была бы ему импонировать.

Тодд Никвист отлично подошел бы для этого дела — кому придет в голову связать серфингиста, подвизающегося на западе, со смертью сумасшедшего бродяги в центре города?

А может, эту машину вел Ноэль, но по поручению Рэмпа, а не Мелиссы.

Или это не был ни один из них.

Я сел на край кровати.

Перед глазами всплыл образ.

Шрамы, покрывающие лицо Джины.

Я подумал о той тюрьме, в которую отправил ее Макклоски на пожизненный срок.

Зачем я трачу время, ломая голову над причиной его смерти? Его жизнь была классическим образцом гнусности. Кто будет жалеть о нем, кроме отца Эндруса? Да и чувства священника, по всей вероятности, вытекают скорее из теологической абстракции, чем из человеческой привязанности.

Майло был прав, отмахнувшись от всего этого.

А я тут играю в умственные игры, вместо того чтобы делать что-то полезное.

Я встал, потянулся и вслух произнес:

— Туда ему и дорога.

Потом, одевшись в брюки цвета хаки, рубашку с галстуком и легкий твидовый пиджак, я поехал в Западный Голливуд.

* * *

Адрес на Хиллдейл-авеню, который мне дала сестра Кэти Мориарти, находился между бульварами Санта-Моника и Сансет. Дом оказался непривлекательного вида коробкой цвета старых газет, которая почти по самую крышу пряталась за неухоженной, разросшейся миртовой изгородью. Плоская крыша была выложена выкрашенной в черный цвет испанской черепицей. Краска была тускло-черная; похоже, что работу делал дилетант — кое-где из-под черного проглядывала терракота, оттенок которой напоминал плохо прокрашенный коричневый ботинок.

Миртовая изгородь кончалась у короткой, приходящей в негодность подъездной дорожки — было видно, как асфальт борется с сорной травой на том небольшом, меньше метра, участке, который оставил незанятым старый желтый «олдсмобиль», весь закапанный птичьим пометом. Я припарковался на противоположной стороне улицы и пересек сухую, подстриженную лужайку, спекшуюся тверже асфальта. Ко входной двери вели три цементные ступени. Три металлические таблички с черными буквами адресов были прибиты слева от серой деревянной двери. Ручка дверного звонка была заклеена куском скотча, потемневшего в тон общей цветовой гамме дома. Каталожная карточка с написанным на ней красной шариковой ручкой словом «СТУЧИТЕ» была подсунута под рамку звонка. Я сделал так, как было сказано, и был вознагражден много секунд спустя звуками сонного мужского голоса, который произнес:

— Сейчас иду!

Потом из-за серой двери послышалось:

— Да?

— Меня зовут Алекс Делавэр, и я ищу Кэти Мориарти.

— А в чем дело?

Я подумал о предложенных Майло легендах, почувствовал отсутствие всякого желания воспользоваться ими и решил остановиться на том, что формально являлось правдой.

— Ее родственники давно не имеют о ней известий.

— Родственники?

— Сестра и муж сестры. Мистер и миссис Роббинс. Живут в Пасадене.

Дверь открылась. Молодой человек с зажатым в правой руке пучком кистей окинул меня взглядом, в котором не было ни удивления, ни подозрительности. Это был просто взгляд художника, оценивающий перспективу.

На вид ему еще не было тридцати, он был высок, крепкого сложения; его темные волосы были зачесаны назад и связаны в «лошадиный хвост» около тридцати сантиметров длиной, который свисал на его левую ключицу. У него было крупное лицо с несколько расплывчатыми чертами, низкий плоский лоб и выступающие надбровные дуги. Он был похож на обезьяну — скорее гориллу, чем шимпанзе; это впечатление еще больше усиливалось от черных, сросшихся над переносицей бровей и черной щетины, которая покрывала его щеки, шею и сливалась с волосами, росшими на груди. На нем была черная синтетическая майка с помидорно-красной эмблемой компании, производящей скейтборды, мешковатые, цветастые в оранжево-зеленых тонах шорты до колен и резиновые пляжные сандалии. Его руки до локтей были покрыты темными курчавыми волосами. Дальше кожа была безволосая, белая, и под ней угадывались мышцы, которые можно было бы легко накачать, но сейчас они выглядели дряблыми, нетренированными. Высохший мазок небесно-голубой краски украшал один бицепс.

— Извините за беспокойство, — сказал я.

Он взглянул на свои кисти, потом опять на меня.

Я вынул свой бумажник, нашел там взятую накануне у Майло визитку и подал ему.

Он внимательно изучил ее, улыбнулся, так же внимательно посмотрел на меня и вернул визитку.

— Мне кажется, вы говорили, что вас зовут Дела... как-то так.

— Стерджис возглавляет дело. Я работаю с ним.

— Оперативник, — усмехнулся он. — Но не похожи — во всяком случае, на тех, которых показывают по ТВ. Но в этом, наверно, как раз и состоит весь смысл, а? Очень неразговорчивый.

Я улыбнулся.

Он еще немного поизучал меня.

— Адвокат, — сказал он наконец. — Со стороны защиты, не обвинения — или, может быть, какой-то профессор. Вот так я вас себе представляю, Марлоу[19].

— Вы работаете в кино? — спросил я.

— Нет. — Он засмеялся и прикоснулся кистью к губам. Опустив ее, продолжал: — Хотя, наверное, да. Вообще-то я писатель. — Он опять засмеялся. — Как и все в этом городе, верно? Но не сценарист — упаси Боже от сценариев.

Его смех стал тоном выше и длился дольше.

— А вам приходилось писать сценарии?

— Нет, не приходилось.

— Ничего, у вас все еще впереди. Здесь у всех есть какой-нибудь потрясающий сценарий — кроме меня. То, чем я зарабатываю на жизнь, называется графикой. Пульверизаторный фотореализм, чтобы продавать товары. То, что я делаю для забавы, называется искусством. Неряшливая свобода. — Он помахал кистями. — А то, что я делаю, чтобы оставаться в здравом уме, называется писательством — короткие рассказы, постмодернистские эссе. Парочка была опубликована в «Ридерс» и «Уикли». Навеянная настроением городская беллетристика — о том, какие чувства пробуждают в людях музыка, деньги и вся лос-анджелесская жизнь. О том, какие неожиданные стороны Лос-Анджелес высвечивает в людях.