Николай Гарин-Михайловский - Коротенькая жизнь

• Название: Коротенькая жизнь
• Автор: Николай Гарин-Михайловский
• Жанр: Литература 20

«Наше знакомство только что началось, и я, как это, вероятно, со всеми бывает, незаметно напрягал своё внимание, чтобы поскорее уяснить себе нравственный облик нового знакомого. В таких случаях иногда бывает то же, что и с новой книгой, с содержанием которой хочешь бегло ознакомиться, чтобы выяснить вопрос: стоит ли тратить на неё время…»

---

Николай Гарин-Михайловский Коротенькая жизнь

Посвящается дорогому моему сыну Серёже

Наше знакомство только что началось, и я, как это, вероятно, со всеми бывает, незаметно напрягал своё внимание, чтобы поскорее уяснить себе нравственный облик нового знакомого. В таких случаях иногда бывает то же, что и с новой книгой, с содержанием которой хочешь бегло ознакомиться, чтобы выяснить вопрос: стоит ли тратить на неё время.

Местом нашего знакомства была деревня. Обстановка – помещичий дом с следами некогда довольно богатого прошлого. Теперь всё это носит уже на себе следы времени и отсутствия интереса со стороны хозяев к восстановлению былого. Впрочем, в широких с потёртой материей креслах сидеть удобно и приятно.

Владелец – одинокий старик, худой, высокий, сутуловатый, бреется, носит военные усы и с виду составляет одно целое со всей своей обстановкой. От всей его фигуры в первое мгновение веет немного холодом. Это сухой, строгий, представительный старик, если можно так выразиться, с капризными манерами избалованного когда-то светского человека; но в серых строгих или, вернее, внимательных глазах холода нет. Чувствуется мгновениями в хозяине какая-то рассеянность, и тогда он точно забывает вдруг всё окружающее, и взгляд его, блуждая, вероятно, в далёком прошлом, делается ласковым, но каким-то далёким и чужим вам. Это – ласкающая задумчивость красивого осеннего пейзажа, мимо которого при последних лучах солнца проносится ваш поезд, это, конечно, чужое вам, и вы забудете о нём, но в данное мгновение этот вид ласкает ваш взгляд и будит что-то. Переход опять к действительности, возвращение в обстановку, окружающую его – медленно, и следы неохоты оторваться от своих мыслей явно обозначаются на его лице. Мы провели уже несколько часов вместе, пообедали и теперь в его кабинете пьём чай.

Я чувствую удовлетворение и возрастающий интерес и не жалею, что потерял день из моей кочевой жизни, чтобы лично повидаться, а не с помощью переписки переговорить о случившемся у нас с Александром Дмитриевичем С. деле.

Разговор о деле давно кончился и я, предполагая сперва было уехать, принял приглашение хозяина ночевать у него. Принял потому, что чувствовал какую-то душевную уютность, да мне и просто хотелось отдохнуть в этой по моим нервам пришедшейся обстановке.

Очевидно, и хозяин чувствовал это моё удовлетворение, и это ещё быстрее создавало между нами близость, которая, впрочем, никакими внешними признаками не обнаруживалась.

– Если вы не передумали, то мы, пожалуй, и пойдём, – обратился ко мне после чаю Александр Дмитриевич.

Он звал меня в основанную им школу, о которой я и раньше уже слышал и сам просил хозяина показать мне её.

Александр Дмитриевич приподнялся с своего кресла с некоторой неохотой, какую испытывает, например, молодой автор, когда хочется ему прочесть написанное и в то же время от мысли, что теперь читаться это будет уже в иной обстановке, чем когда писалось и чувствовалось – людям, которые, может быть, находятся в совершенно ином расположении духа – его вдруг охватывает тоска и хотел бы уж он быть в этот момент за сотни вёрст от своего чтения, от этого общества, которое кажется ему вдруг враждебным и сухим и нерасположенным заранее ко всему, о чём бы ни вздумал говорить с ним автор.

Разница, впрочем, между таким молодым автором и моим новым знакомым была и заключалась в том, что вся спокойная без рисовки сгорбленная фигура его как бы говорила: «ты себе, конечно, как знаешь, так и смотри на вещи, а каждому человеку жить надо и живёт он как может. Худо ли, хорошо, но жить надо и нужен воздух и для души».

Я шёл за ним по коридору и в душе признавал все его права на такую постановку вопроса. Раз и для души нужен воздух, то это ведь главное «Жива душа», а остальное жизнь сделает. Да и какое имею я право относиться иначе? Входя в дом англичанина, его согражданин не станет диктовать ему, как ему надо жить, но напротив всецело признаёт за ним право жить и думать так, как только это будет ему угодно.

Признаюсь откровенно, меня никогда не шокирует никакое мнение, несогласное со мной. Я только буду прислушиваться к тому, насколько оно искренно и одухотворено. И если это только не животное и не переодевание в индейца из оперетки Периколы, то я с большим удовольствием буду с таким человеком всегда и спорить, и дружбу водить, и делить с ним хлеб-соль.

* * *

Отделение, назначенное для школы, занимало добрую половину большого барского дома и в контраст с помещением владельца было отделано изысканно, красиво и светло. Полировка, лак, паркет, резного дерева потолки, резная дубовая мебель, стены, раскрашенные прекрасными картинами.

С громадным удивлением я читал под ними имя одного из самых выдающихся наших художников, прекрасно выполненные картины которого из народной жизни на выставке умеют привлекать к себе толпу зрителей и покупателей, платящих за них сотни и тысячи рублей.

Всё остальное в школе было в тон этой роскоши. Громадные комнаты, масса воздуха, комнаты для музея, комнаты для ремёсел.

– Это вот их образцовые поля и огороды, – показал хозяин в окно.

Из больших зеркальных окон открывался вид на поля, реку и пруд. Была осень, мелкий дождик только что перестал, и тёмные осенние поля с помятой жнивой, теперь намокшие и продрогшие, смотрели холодно и неуютно. Виднелись оросительные канавки, а туда, дальше, флигелёк и ряд хозяйственных построек. У флигеля несколько маленьких крестьянских детей возились над чем-то.

Мы прошли ещё несколько комнат и вошли в маленькую нарядную комнатку с камином, в котором ярко горели теперь дрова, с мягкой кабинетной мебелью, обитой тёмным сафьяном, с полом, устланным хорошими коврами, и со стенами, увешанными картинами. Сухое лицо хозяина, эта обычная маска его, оживилось, и неуверенным смущённым голосом он сказал:

– Это моё святилище.

У дверей стоял сторож, руками которого, очевидно, был растоплен этот камин и всё содержалось в таком порядке. Ласково, с тем видом, когда в доме всё делается не за страх только, а и за совесть, он спросил:

– Чаю?

– Дай, – сухо ответил хозяин и, опустившись в кресло, спросил:

– Вы против камина ничего не имеете?

– Я люблю камин. В такой сырой мозглый день он греет и светит, как солнце, и придаёт этой прекрасной комнате самый уютный и жилой вид.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.