Алексей Щербаков - Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина

• Название: Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина
• Автор: Алексей Щербаков
• Жанр: Политика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906947-68-0

Алексей Щербаков, писатель и публицист, историк, известен читателям по книгам «Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского», «Сталин против Троцкого», «1905 год. Прелюдия катастрофы» и др.

В своей новой книге А. Щербаков показывает русское чиновничество («крапивное семя», как называли это сословие в России) в разные эпохи – при царях, в СССР, в постсоветском государстве; он пишет об извечных пороках чиновников, которые не мог до конца побороть даже Сталин. Обращаясь к бюрократии при Ельцине и Путине, автор выделяет особые правила игры, которые она установила: читатели узнают, как можно избавиться от проблемы, вместо того чтобы ее решить, о «законе обязательного обмана», о российских способах «договариваться» в неформальной обстановке и прочих «изобретениях» представителей нынешнего «крапивного семени».

---

Сибирский – ведал Сибирскими делами после ее присоединения к России.

Приказ Казанского двора ведал завоеванными Казанью и Астраханью.

Монастырский – занимался монастырскими делами.

Кроме того, имелись и дочерние приказы. Так, Приказу большого дворца были подчинены сытный, кормовой, хлебный и житный. А кроме того – сбора стрелецкого хлеба, московской большой таможни, «мерной» избы, «отдаточный двор», мытная изба.

* * *

Как вам такая система управления? Только непосредственно армией занимается шесть самостоятельных учреждений. К тому же внимательный читатель наверняка увидел множество пересечений, разветвлений, дублирования – и впридачу уже совершенно непонятные примеру административной логики. К примеру, на Новую четверть, которая занималась, доходом с кабаков, навесили Калмыцкие дела. Почему? Да потому что положение земель, где теперь находится Калмыкия, было своеобразным – вроде как калмыки присягнули на подданство, но, с другой стороны, это была еще пока не российская территория, и дела там творились очень запутанные. В общем, сунули решать проблему, куда пришлось. А почему ведения городами, давным-давно уже находящимися в глубине России, передали Посольскому приказу? Вот поди разберись.

Хотя имеется очень простое объяснение различным сюрреалистическим реорганизациям, как и тому, что приказам порой добавляли самые непрофильные проблемы. Обычная логика чиновников. К примеру, есть проблемы, представляющие сплошную головную боль. Так почему бы начальнику приказа не употребить свое влияние для того, чтобы перекинуть ее на другое учреждение? Или добиться создания новой структуры – которая решает специально этот вопрос? Знакомое дело? И наоборот. Дела, на которых можно выслужиться, или просто приносящие доход. Почему бы не постараться подгрести их под себя?

Можно понять, почему бумаги в этом лабиринте путешествовали годами, а решения принимались, когда уже было поздно.

Предполагалось, что все приказы замкнуты на царя. Может ли один человек разбираться в этом хаосе? Притом, что и в внутри самих приказов не были никакой четкой системы? Какую-то цельную картину происходящего представить трудно. В итоге все шло, как шло.

Прибавьте к этому то, что на самом верху продолжало процветать местничество. Это было неискоренимое зло. Формально местничество со скрипом отменили только в 1682 году, когда оно дошло уже до идиотизма. Моду на «рейтинг» от боярских родов переняли сначала остальные привилегированные сословия вплоть до городских дворян. Но эта же зараза стала поражать и дьяков. И хоть было очень жалко – отменили. Но в сознании-то оно все равно осталось! В привычках, в мышлении. Во главу приказов, некоторыми из которых руководили бояре, назначали людей, руководствуясь все теми же местническими соображениями. А история всех народов показывает: наследственная аристократия в своей основной массе удивительно бездарна. Точнее, процент дураков в ней, возможно, такой же, как и в иной социальной среде – просто возможности выбора меньше. А тут еще местнические соображения…

Еще веселее было в провинциях. С начала XVII века во главе областей встали воеводы. Как видно из самого слова, звание вышло из военного мира. В самом деле, поначалу воеводами были руководители пограничных областей, но потом это распространилось на всю Россию. Одновременно с воеводой назначался его помощник – товарищ. Областной глава осуществлял набор служилых людей, полицейский надзор за городом, контролировал сбор податей, сыск по политическим делам, проходившим по категории «слова и дела государевых». При воеводе была канцелярия – съезжая изба, которой управлял дьяк со штатом подьячих. В подчинении у местного главного начальника состояли чиновники: осадный голова, ведавший городской крепостью, засечные (в пограничных уездах), острожные, стрелецкие, пушкарские, казачьи, объезжие, ямские головы.

Воеводы поначалу назначались на два-три года и подчинялись Боярской думе и одному из «четвертей» – территориальных приказов. Разумеется, и тогда существовала неразбериха с «параллельным подчинением». Ведь многие приказы имели свои филиалы. Да и воеводам сверху слали свои директивы множество учреждений. А телефонов тогда не имелось. Ко времени Алексея Михайловича Россия разрослась до размеров, уже сравнимых с сегодняшней Российской Федерацией. Не было Кубани, южной России и Дальнего Востока и сибирского Севера – зато имелась половина Украины. А дороги и дураки… Они всегда в России одинаковы. К примеру, как-то назначенный из Москвы воевода добирался до места назначения, Якутска, три года!

Так что если на местного начальника в центральной России можно было найти управу, то за Уральским хребтом начинался Дикий Запад. То есть Дикий Восток. Вот как описывает С. Соловьев отъезд дворянина, получившего назначение на пост воеводы: «Рад дворянин собираться в город на воеводство – и честь большая, и корм сытный. Радуется жена: ей тоже будут приносы; радуются дети и племянники: после батюшки и матушки, дядюшки и тетушки земский староста на праздниках зайдет и к ним с поклоном; радуется вся дворня – ключники, подклетные: будут сыты; прыгают малые ребята: и их не забудут; пуще прежнего от радости несет вздорные речи юродивый (блаженный), живущий во дворе: ему также будут подачи. Все поднимается, едет на верную добычу».

А вот в народе сложилась другая поговорка: «Наказал Бог народ – прислал воевод». Формально воеводы и их администрация находились на жаловании, но кому ж хватает зарплаты! Так что в удаленных местах начальники делали, что их левая нога пожелает. Вот как описывает Андрей Палицын деятельность мангазейского воеводы Григория Кокорева: «Приедут самоеды с ясаком, воевода и жена его посылают к ним с заповедными товарами, с вином, несчастные дикари пропиваются донага, ясак, который они привезли, соболи и бобры, переходя к воеводе, а самоеды должны платить ясак кожами оленьими, иные с себя и с жен своих снимают платье из оленьих кож и отдают за ясак, потому что все перепились и переграблены. Который торговый или промышленный человек не придет к воеводе, к жене его и к сыну с большим приносом, такого воевода кидает в тюрьму, да не только его самого, но и собак его посадит в тюрьму, да берет потом выкуп и с самого, и с собак». Якутский воевода Петр Головин держал в семи тюрьмах более ста служилых и промышленных людей, в их числе товарища воеводы и дьяка».

Как писал поэт, «пряников сладких всегда не хватает на всех». Поэтому доносы высших чиновников с мест шли в центр косяками, что, разумеется, доставляло Сибирскому и другим приказам лишнюю головную боль. Вообще-то в XVII веке сибирский воевода, который не заканчивал свою службу под «сыском о воровстве», являлся большой редкостью. Но это ничего не меняло. Приходил новой – и все продолжалось по-старому.

* * *

Все текло бы своим чередом. Менять что-то всерьез в такой системе сложно. Да и зачем? К концу XVII века положение стабилизировалось. Серьезных врагов у России временно не было. Крым далеко. Западные соседи – Польша и Швеция – собирались затеять разборку между собой. Третий Рим мог пребывать в гордом сознании своей исключительности, свысока поглядывая вокруг – как когда-то Китай. Как когда-то Византия. Развиваться не было стимула. Так бы и сидели. Лет эдак сто. А потом бы с Запада все-таки пришли серьезные товарищи – и стало бы очень неприятно.

В конце XVII века бюрократическая система достигла состояния равновесия, вывести из которого ее было невозможно. Бюрократия времен Московской Руси походила на дом, к которому по мере надобности пристраивают все новые пристройки. Она уже являлась нереформируемой. Хотя бы потому, что канцелярское начальство обладало немалым весом. Пусть и не явным – но за судей решали те, кто находился у них за спиной. Кому из них улыбалось лишиться хороших мест? Можно вспомнить потуги князя Василия Голицына что-либо изменить в государственной структуре. Все как в песок уходило. Точно так же в СССР ушли в песок «косыгинские реформы».

Точнее, возможность перемен имелась. Революционная. Ее и реализовал самый великий и ужасный русский царь. Но для этого ему потребовалась целая жизнь. Впрочем, с исторической точки зрения это очень немного. Как мы уже видели, иногда административные реформы растягивались на столетия…

Преобразования Петра I

«Бюрократия, – необходимый элемент структуры государств нового времени. Однако в условиях российского самодержавия, когда ничем и никем не ограниченная воля монарха – единственный источник права, когда чиновник не ответственен ни перед кем, кроме своего начальника, создание бюрократической машины стало и своеобразной “бюрократической революцией”, в ходе которой был запушен вечный двигатель бюрократии. Начиная с петровских времен, он начал работать по присущим ему внутренним законам – ради конечной цели – упрочения своего положения, – мобильно и гибко откликаясь на изменения жизни. Все эти черты созданной петровским режимом бюрократии позволили ей успешно функционировать вне зависимости от того, какой конкретно властитель сидел на троне – умный или глупый, деловой или бездеятельный. Многие из этих черт и принципов сделали сплоченную касту бюрократии неуязвимой и до сегодня». (Е.В. Анисимов).