Росс Кинг - Домино

• Название: Домино
• Автор: Росс Кинг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06616-0

Роман-маскарад, роман-лабиринт, роман-матрешка; один из ярчайших дебютов в английской литературе последних лет. Ослепительной вереницей, растянувшейся на три эпохи, перед читателем проносятся в зажигательной пляске циничные шлюхи и наивные дебютанты, великосветские дамы и жертвы финансовых пирамид, модные живописцы, владеющие шпагой не менее искусно, чем кистью, и прославленные кастраты, чьей благосклонности наперебой добиваются европейские властители...

---

— И вы тоже?

Лорд У*** зафыркал. Гнуснее Бата для него — даже если пренебречь игорным столом — места на свете не было. Построенный на трясине, непроницаемый для солнечных лучей, труднодоступный настолько, что легко шею сломать, прежде чем туда доберешься, — и ради чего? Чтобы по прибытии обнаружить, что город битком набит костлявыми старикашками рука об руку со своими почтенных лет супружницами, страдающими ипохондрией….

— Нет-нет, я остаюсь в Лондоне и чертовски этому рад!

— Достаточно ли разумно ваше решение, милорд? — Черед нахмуриться настал теперь для маркиза.

Его светлость мрачно расхохотался, что предвещало новое появление на его лице прежней зловещей гримасы.

— Да, — подтвердил он, — в разгар сезона Бат просто кишмя кишит такими вот «профессорами медицины», верно я говорю? Клянусь честью, случись с женой обморок, целая орава кинется ей на помощь — утешить и нежно приласкать. Ты совершенно прав, Боб. Следовательно, сопровождать ее должен опекун. Лицо, которому я могу довериться безоговорочно — передать на хранение что угодно, хоть мешок с золотом… Ага, вот и доктор Лайтхолдер! Вон туда — к лестнице — поднимайтесь, поднимайтесь — так, так! Осторожнее, держитесь за перила! Старый дурень! — последние два слова его светлость пробормотал себе под нос.

Маркиз, кусавший губы, казалось, пребывал в растерянности. Что, этот трухлявый пень?..

Лорд У*** весело прищелкнул языком: будто заржавленным боталом ударили в разбитый на куски колокол.

— Ну-ну, Боб, сейчас я тебе объясню — вот, погляди: хо-хо-хо! Прочти вслух, дружище, прочти вслух.

Он вытащил из-под окровавленной рубашки и сунул в руки маркиза листовку, купленную утром у торговца балладами на Брик-стрит, неподалеку от Гайд-Парк-Корнер. Под заголовком «Послание синьора Т***о П***и к Юной Леди» красовался анонимный стихотворный опус, пущенный в печать перед премьерой «Philomela»: в нем развивалась идея относительно достоинств кастрата как безукоризненно добродетельного спутника для дам. Маркиз, слегка смущенный пятнами крови на бумаге, осторожно держал ее за край.

— «Песнь Евнуха твоих Ушей достигнет», — торжественно продекламировал он, словно читал катехизис — Да нет, — тут же прервал он себя, — наверняка, это сущая чушь.

— Нет, Боб, читай! Я тебя прошу!

— «Песнь Евнуха твоих Ушей достигнет, — помолчав, возобновил чтение маркиз, заметно приглушив голос:

Но дальше Перепонки не проникнет И Сердца никогда не тронет вдруг: Навек Невинность ей придал Хирург. Хотя Приятности не лишена, Способна только раздразнить она. О, наслаждайся виртуозным Соло, Не сокрушаясь о Проклятье Пола. У Римских Пап такие вот порядки: Мне отчекрыжил Медикус Придатки!»

— Дальше, дальше! — торопил чтеца лорд У***, хохоча во все горло, — там беднягу сравнивают с Танталом.

— Глупость и в самом деле изрядная, — пробормотал маркиз, сворачивая листовку и спешно пытаясь скрыть ее от глаз леди У***, которая неожиданно появилась у основания лестницы.

— Тристано поедет на воды с вами, — коротко оповестил лорд У*** супругу, после того как доктор Лайтхолдер подтвердил, что жизнь пациента вне опасности.

— Ваша воля, милорд, — отозвалась леди У***; пряча за веером некую тень улыбки.

— Он обязан поправиться, чтобы снова петь. Черт возьми! Какие убытки я несу! Этот неуклюжий рохля Сенезино! — Сводчатые брови его светлости, походившие на оперенья стрел, близко сдвинулись, почти прикрыв собой пылавшие откровенной ненавистью глаза. — Да-да, Тристано должен выздороветь — и поживее!

— Как прикажете.

К тому времени, когда карета добралась до места назначения, раны на лице Тристано наконец-то перестали кровоточить. Накануне, в Марлборо-Дауне, на смену растаявшему снегу пришли дождь и туман. Пелена быстро рассеялась, и Тристано увидел город с высокого гребня Кингсдауна: шестиугольник, замкнутый крутой речной излучиной и обнесенный стенами, за которыми виднелась череда холмов. Сырое, безрадостное место, подумал Тристано еще до того, как туман опустился снова, и карета прокатила по Уолкот-стрит до конечной станции — Йорк-Хаус. Гораздо вероятней, что здесь он не излечится от лихорадки, а наоборот — она с ним покончит.

— Логово негодяев и мошенников! — раздраженно заявил лорд У*** двумя днями раньше, перед отправлением кареты в путь, выдыхая в холодный утренний воздух громадные клубы. — Не спускайте с ее светлости глаз, следите за каждым ее шагом! Помните: она большая ловкачка! Мои глаза и уши передаю вам.

— Целебный уголок! — заметила ее светлость на следующий день, когда они остановились передохнуть час-другой в таверне. — Там телесные изъяны исчезают сами собой. Скажите, милейший синьор, знакома ли вам легенда о короле Блейдаде?

В речи Тристано было отказано: неверный выпад кинжала сделал его почти что немым, и потому ее светлость с подлинным энтузиазмом сама взялась заполнять паузы на протяжении всего путешествия. Она указывала Тристано на промельки оленей в зарослях папоротника-орляка, высотой в человеческий рост; на персиковые и абрикосовые рощи — собственность знаменитых государственных мужей; на песчаные и бесплодные пустоши, поросшие вереском, которые облюбовали себе не менее прославленные разбойники; она обращала внимание своего спутника и на множество других приглянувшихся ей дорожных вех на пути мимо Виндзорского леса по направлению к Беркшир-Дауне. По словам ее светлости, Бат она навещала не то семь, не то восемь раз.

Блейдад, сын Лада Гудибраса и отец короля Лира (приступила к рассказу ее светлость в час, когда последние лучи заката расцветили оконные стекла таверны), в юности заразился проказой и, согласно предписаниям тех варварских времен, должен был покинуть королевский двор и уйти в изгнание. Его последующая карьера жалкого свинопаса также оказалась под ударом, когда тяжкий недуг ни с того ни с сего передался его подопечным. Однако эти животные чудесным образом избавились от болезни после того, как, следуя своему обычаю, вывалялись в грязи возле горячих источников, расположенных в западной части королевства. Догадливый юный Блейдад последовал примеру своих питомцев, сообразительность которых вошла в поговорку, и тотчас же полностью исцелился: тело его обновилось, малейшие следы проказы совершенно исчезли. Со временем он сменил на троне отца и поместил двор в непосредственной близости от животворных струй, рождавших спасительные грязи.

— Итак, отсюда явствует, что тело страдальца, — заключил в виде морали священник, мистер Трамбулл, — можно уврачевать единственно погружением оного в низменнейшую из субстанций.

Священник задумчиво взирал на своих спутников, сидя за кружкой эля и ритмично посасывая черенок трубки. Это был высокий, бледный мужчина средних лет с подбородком, который, казалось, напрочь осыпался, наподобие раскрошившегося куска мелового утеса; его серые водянистые глаза оживляла озорная искорка, каковая, наряду с пристрастием к побегам хмеля и виноградной лозе, традиционно не почитается свойством, характерным для деревенских священнослужителей.

— Наши дорогие шелковые одеяния, — продолжал священник, с достоинством указав на собственный изящный камзол, — наши перчатки и шляпы, наш батист и наши кружева, наши роскошные жилища и удобные кареты, приобретенные втридорога, без заботы о кошельке, — все это, по сути, деревянные башмаки, которые оберегают наши ступни от мирской грязи и пакости, однако в конце пути никто не властен вернуть телу прежний облик и сделать ему прививку от всякого рода хворей и немощей, присущих плоти. Да, Всемогущий с удивительно тонким чувством юмора позаботился о том, чтобы утешение, каковое мы тщетно пытаемся найти с помощью заманчивых на вид безделушек, обреталось нами только в луже грязи или в зловонном омуте!

Покончив с пространным разглагольствованием по поводу данной философемы, наш собеседник велел принести себе стакан эггнога и еще табаку. Компаньоном он оказался в высшей степени жизнерадостным, чья невоздержность, однако, в особенности по части курева, не внушила к нему со стороны ее светлости большого расположения. К ее все возраставшей досаде, он не отставал от новых знакомых ни на шаг. Жалуясь на незнание города и высказав опасение, что вследствие этого с него обманом сдерут непомерную плату за жилье, мистер Трамбулл поинтересовался, нельзя ли ему поселиться с ними под одной крышей. Пока леди У*** обстоятельно разъясняла, что, по ее сведениям, в заказанных для нее апартаментах просто повернуться негде, на лице священника отобразилась столь неизбывная скорбь и столь озабоченно он принялся рыться в бумажнике, что она мгновенно почувствовала угрызения совести — и вопрос был закрыт.

Апартаменты в самом деле оказались тесными и убогими на вид; к тому же в них царила сырость и отовсюду сквозило. Располагались они на одной из новейших улиц — на Грин-стрит, хотя дом, как и лондонский особняк его светлости, также выглядел недостроенным. Две комнаты, отведенные Тристано, стоимостью десять шиллингов в неделю, удобством мало чем отличались от помещения дворецкого. Некрашеные деревянные панели, выбеленная известкой каминная доска, кресло с камышовым сиденьем, камин без угля, щипцов, кочерга и совка. Крохотное потрескавшееся зеркало, в котором Тристано тотчас по прибытии принялся изучать свои шрамы.