Росс Кинг - Домино

• Название: Домино
• Автор: Росс Кинг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06616-0

Роман-маскарад, роман-лабиринт, роман-матрешка; один из ярчайших дебютов в английской литературе последних лет. Ослепительной вереницей, растянувшейся на три эпохи, перед читателем проносятся в зажигательной пляске циничные шлюхи и наивные дебютанты, великосветские дамы и жертвы финансовых пирамид, модные живописцы, владеющие шпагой не менее искусно, чем кистью, и прославленные кастраты, чьей благосклонности наперебой добиваются европейские властители...

---

— Роберт!

Фигура не шелохнулась. Рука исчезла, а маска и шляпа повисли в воздухе над черным капюшоном, словно они, отделенные от тела, составляли часть еще одной диковины Воксхолла: возможно, trompe-1'oeil — или сквозной картины, подвешенной на ветвях; лицо в маске, нарисованное на коленкоре, сквозь которое я мог видеть темноту, другие лица. Я чуть было не поверил, что это именно так, но тут bauta наклонилась, будто под внезапным порывом ветра, и я услышал голос:

— Кто вы?..

Я покачал головой и проговорил прежним визгливым голосом:

— Та самая, сэр, которой ваши злые умыслы нанесли самый плачевный ущерб.

— Что вы сказали? — Ряженый сохранял неподвижность. — Кто?..

— Фу, сэр, и не стыдно вам! Вы сгубили столь многих, что даже не в силах припомнить каждую? — съязвил я.

— Мадам, я вас не понимаю. Я не причинил вреда ни одной благородной даме.

Ага, мерзавец, ты у меня на крючке!

— Элинора, — оскорбленно провозгласил я, — мисс Элинора Клайсроу! Ну же, бесчестный плут! Осмелишься ли ты и теперь меня не признавать?

О, как бы я насладился выражением бесстыдной физиономии этого пройдохи, когда он заслышал названное мной имя; как бы желал удостовериться, что оно хлестнуло по его совести, подобно кнуту кучера! Но маска всего лишь немного приподнялась, будто от легкого ветерка, который принес с собой крепкий запах «Дурацкой отрады».

— Так это ты — ты? Неужели, после стольких лет? — В голосе, колыхнувшем черную вуаль внизу маски, прозвучало презрение. — В чем причина столь странных обвинений, потрудитесь объяснить?

— Загляни в клоаку своего сердца — и там ты найдешь ответ, — произнес я с пафосом, блестяще, как мне представлялось, разыгрывая роль, впору любому актеру на сцене. — Перед тобой жертва твоего жесточайшего надругательства. А ты — отъявленный негодяй, в распоряжении которого не меньше ловких ухищрений и завлекательных выдумок, чем здесь, в этом парке чудес! Да, твой мир столь же полон обмана, как и этот, нас окружающий! Вы, сэр, дарили мне надежду, не скупились на обещания, но за великолепно расписанными иллюзиями таилось, незримо для невинного взора, самое гнусное предательство.

— Ты сама не понимаешь, что несешь, — нагло огрызнулся мой собеседник, в точности подражая театральному злодею. — Я сроду тебе ничего не обещал.

— Ты затеял против меня искусную интригу, под стать любой пьесе, что ставилась на сцене «Друри-Лейн». Назвать имена актеров? Труппа состояла из подонков, которым ты поручил разные роли. Мистер Ларкинс… Миссис Кук… Сэр Эндимион…

— Выходит, ты неблагодарная потаскушка — и к тому же совсем безмозглая!

— А вы, сэр, сводник, подмога распутникам! Но к чему распространяться о моей трагедии? Да-да, именно в трагедии вы уготовили мне главную роль — и вам, как автору, хорошо известна развязка. Поговорим лучше о других действующих лицах. Теперь до меня дошли слухи, — откуда, не тщитесь узнать, жалкий плут, — что у вас на уме новая драма, новые злодейские умыслы против еще одной девушки благородного происхождения.

— Об этом у вас неверные сведения, мисс Клайсроу, — как и обо всем прочем.

— Верные, не волнуйся. Назвать ее имя? — Я шагнул вперед. — Ты останешься невозмутимым — и твое черное сердце не дрогнет?

— Мое сердце, малышка, ни капли меня не беспокоит.

— Должна, увы, поверить, что ты хотя бы раз в жизни не лжешь, низкий обманщик. И все же я могу — пускай немного — заставить тебя трепетать. — Я сделал еще один шаг по направлению к тупику, где на меня пахнуло дивным ароматом «Дурацкой отрады», заглушавшим омерзительное зловоние. — Леди Боклер! — проговорил я.

— Что?! — Негодяй, похоже, и в самом деле был не на шутку ошарашен. Он замер на месте, точно пригвожденный. — О чем это вы? Знать ничего не знаю…

— Леди Петронелла Боклер, — повторил я еще тверже, почти что своим собственным, естественным голосом. — Опять скажешь, ты тут ни при чем?

Негодяй по-прежнему не двигался, и я еще подступил к нему еще ближе: нас разделяло всего несколько футов ночной тьмы. Молчание до осязаемости красноречиво подтверждало его вину. Да, клянусь небом, он теперь был у меня на крючке!

— Что ты обещал ей? — Мне ничего не стоило одним движением свернуть ему шею. — Какие козни ты строишь для нее? Готов поручиться, ей придется исполнить в твоем спектакле ту же самую роль, какую ты отвел мне!

Роберт попятился и уперся спиной в ствол ильма.

— Не понимаю, о чем вы…

— Сейчас, разрази меня гром, поймешь! — Прокричав эти слова во весь голос, я сорвал свою маску и вперил в негодяя испепеляющий взгляд. — Я обвиняю тебя, я — Джордж Котли! Прочь всякое лицемерие и притворство! Долой маски, сэр, — поговорим лицом к лицу!

Однако едва я попытался сорвать с него маску, как он с силой ударил меня по рукам, а сам ухватился за рукоятку шпаги в блестящих ножнах, спрятанных под полой черного плаща. Я, увы, не заметил этого орудия раньше — и потому был принужден отступить. Но прохвост не воспользовался своим преимуществом — и вместо того, как тогда на Ковентри-стрит, обратился в бегство, прошмыгнув мимо меня на одну из соседних тропинок, прежде чем я успел опомниться. И вновь я бросился за ним в погоню по множеству извилистых переходов и закоулков — и даже сумел вцепиться ему в воротник и развернуть к себе, но он тут же сшиб меня с ног, на сей раз ударом шпагой плашмя. Теперь мы оказались на Южной Аллее: несколько костюмированных фигур замедлили шаг и сгрудились вокруг, желая понаблюдать за нашим препирательством. Один из ряженых, в длинной мантии и алонжевом парике, по всей видимости, задумал устроить третейский суд; он подошел ближе и спросил меня, указывая на запыхавшегося Роберта, который стоял надо мной с занесенной шпагой:

— Скажите, сэр, учинил ли вам этот джентльмен какую-либо обиду?

— Обиду, сэр, он нанес не мне, — ответствовал я недрогнувшим голосом, — но тем несчастным особам, которые хорошо мне известны. — Я поднялся с усыпанной гравием дорожки и, не желая вселить в слушателей ни малейшего сомнения и не допустить превратных толкований, продолжал еще громче: — Я обвиняю его в величайших злодеяниях, а именно: в попрании нравственности, в поругании добродетели и в очернении доброй репутации мисс Элиноры Клайсроу, родом из Бэкингемшира, а также в посягательстве на доброе имя другой леди — благородного происхождения и дорогой моему сердцу.

Гнусный лиходей, обличенный публично, вновь попытался удариться в бега, но я схватил его за руку: шпага выпала на землю, а путь преградила та самая фигура в одеянии городского судьи. Этот ряженый явно наслаждался почтением, какое оказывала ему толпа, словно бы безоговорочно признав полномочия власти, воплощенной в судейской мантии.

— Обвинения тяжкие! — провозгласил воксхоллский законник. Потом, повернувшись к Роберту, он обратился к нему суровым тоном: — Что вы можете сказать в свое оправдание, сэр? Видимо, сказать вам нечего? Что ж, в таком случае, сэр, объявляю следующее: если вы человек чести, на что указывает ваша шпага, а не какой-то, по утверждению вот этого джентльмена, проходимец, то тогда вы нарушите молчание и ответите на брошенный вам вызов с помощью пары пистолетов на Ринге в Гайд-Парке завтра утром на рассвете.

Собравшиеся шумно выразили свое одобрение, однако же я был озадачен не меньше Роберта, который, похоже, задумал уклониться от вынесенного приговора: он отчаянно пытался высвободиться из РУК судьи, но тот, стиснув его крепко-накрепко, властно вопросил: «Ха! И куда это вы, сэр?» Я внутренне на мгновение содрогнулся; впрочем, меня обуревал такой гнев, что я без лишних проволочек изъявил свое согласие — вернее, слышал со стороны, как мой голос громко подтверждает готовность получить удовлетворение посредством столь жесткого способа.

— Эй, мистер! — Судья повернулся к Роберту. — Джентльмен как нельзя более заботится о вашей чести. Итак, можем ли мы на вас положиться?

Голова в маске неохотно склонилась, кивком выразив согласие; край золотой point d'Espagne колыхнулся и засиял под раскачивавшимися фонарями ярко, как мазки желтой охры.

Спустя час я пересекал Вестминстерский мост. Не сумев разыскать Топпи среди аллей и павильонов, я не нашел у себя в кармане ни единого шиллинга: о найме кареты, портшеза и даже факельщика нечего было и думать, поэтому я был принужден брести домой в темноте пешком. Шаль меня не согревала, а ноги в туфлях Полуночной Матушки так онемели, что мне чудилось, будто я не то шагаю по подушкам, не то взбираюсь по ступеням, устланным плюшевым ковром и ведущим неизвестно куда.

Пылавшая во мне еще час тому назад ярость также остыла и подернулась пеплом — вероятно, из-за моей неудачи с поисками леди Боклер. Я задавался вопросом: действительно ли я встретил ее сегодня вечером, без ее ведома, и потом упустил? Или же она меня узнала — и не пожелала открыться? Все представлялось возможным, включая и глупейшую вовлеченность в рискованное столкновение из-за дамы, не питающей ко мне никаких нежных чувств и готовой встать на сторону пройдохи, которого я обязался вызвать к барьеру — и убить.