Лори Кинг - Ученица Холмса

• Название: Ученица Холмса
• Автор: Лори Кинг
• Издательство: «Новости»
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-7020-1010-8

Еще один кирпичик в здание мировой `шерлокиады`: на этот раз знаменитый сыщик выступает в роли наставника юной Мэри Рассел, которая осваивает под руководством Холмса науку криминалистики и вместе с ним участвует в расследовании преступлений.

---

В тот день я много работала, провела бессонную ночь, сходила на лекцию, дописала реферат и дважды доставала фотографии, изучая в сотый раз каждую деталь этих снимков, особенно сами цифры. Я даже перевернула их вверх ногами, ожидая, что увижу что-нибудь новенькое, но ничего не прояснилось. Мне уже надоело всякий раз прикрывать их невинной бумажкой, когда кто-то проходил мимо моего стола.

После обеда, когда движение у моего стола оживилось, я не выдержала и, засунув фотографии обратно в конверт и убрав в свое потайное место, вышла из библиотеки в отвратительном настроении. Мне было все равно, что подумают соглядатаи. Пусть себе топают. В голове у меня мелькнула безумная мысль, что, может быть, и нет никакого врага, может, Холмс просто сошел с ума и это одна из его маленьких штучек.

Добравшись до своей комнаты, я немного успокоилась, но, бросив взгляд на письменный стол, почувствовала, что больше не могу. За стеной в комнате соседки послышался шум. Я вышла в коридор.

– Привет, Дот! – позвала я. Она появилась на пороге.

– О, привет, Мэри. Хочешь чаю?

– Нет, спасибо. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

– Путешествие в ад вместе с Данте, но я с удовольствием отложу это. А что такое?

– Меня тошнит от всего этого, я не могу видеть книги, и думаю...

– Тебя? Тебя тошнит от книг?

Ее лицо не выразило бы большего изумления, смешанного с недоверием, если бы у меня вдруг выросли крылья. Я засмеялась.

– Да, даже Мэри Рассел иногда пресыщается. Я собираюсь пойти поужинать у Траута, после чего отправиться на концерт органной музыки. Как ты?

– Когда выходим?

– Полчаса тебе хватит?

– Сорок пять минут было бы лучше.

– Хорошо. Я вызову кеб.

Это был приятный ужин. Дороти познакомилась с очередным обожателем, и мы пошли на концерт. Играли в основном Баха, чья музыка отличается красотой и четкой, чисто математической уравновешенностью. Хорошая музыка и бокал шампанского успокоили мои нервы, и я легла спать еще до полуночи, что за последние месяцы со мной случалось крайне редко.

Около трех часов ночи я подскочила на кровати, чувствуя, как кровь стучит у меня в ушах, а дыхание такое, будто я только что пробежала вверх по лестнице. Мне приснился сон, но вовсе не мой прежний кошмар, а что-то непонятное, какая-то смесь реального и воображаемого. С книжной полки на меня смотрело лицо, полуприкрытое светлыми волосами, в руках у призрака была трубка. Он прокричал: «Ты ничего не знаешь!» Голос был не то женский, не то мужской. Потом призрак жутко засмеялся и с силой бросил вниз трубку, которая казалась одной из принадлежавших Холмсу. Трубка разбилась на мелкие кусочки, и я стала их поднимать. Нагнувшись под шкаф за одним из них, я нащупала какой-то предмет. Вытащив его, я увидела, что это была книга по истории правления Генриха VIII.

Я включила свет и надела очки, после чего легла опять. Холодный пот высох, сердце вновь забилось в прежнем ритме, но я знала, что уже не усну, поэтому надела халат и приготовила чай.

Через несколько минут я сидела с чашкой и обдумывала это странное видение. Мне редко снились другие сны, кроме моего кошмара, а с тех пор, как моя семья погибла, я не припомню никаких других. Все было не случайно, но в чем же дело? Некоторые детали были понятны, некоторые нет. Почему, например, призрак со светлыми волосами был и мужчиной и женщиной, в то время как мы совершенно точно установили, что наш противник – женщина. Разбитая трубка была следствием моего беспокойства за Холмса, а книги – просто важной частью моей жизни, я не могла представить себя без них, даже во сне. Но почему книги по истории? Я никогда не питала любви к истории. Тогда при чем здесь король Генрих? Этот беспутный, скрюченный подагрой старик со своим множеством жен, всех их он принес в жертву своему желанию иметь сыновей, будто они были в чем виноваты. Интересно, что сказал бы Фрейд по поводу этого сновидения? Я вернулась в комнату. Если уж я проснулась в три часа утра, то надо было воспользоваться возможностью позаниматься. Я села за работу, но мои мысли постоянно возвращались ко сну. Генрих VIII. Что это могло значить?

Первую половину дня я продолжала работать, потом пообедала, поглотив количество еды, соразмерное разве только с последним обедом миссис Хадсон.

Затем я отправилась на лекцию. На полпути остановилась. Генрих VIII. Если чего не знаешь – иди в библиотеку. В библиотеке я просмотрела несколько книг о том периоде, но это не дало никакого ключа, никакого толчка сознанию. Уже без всякой надежды я достала фотографии, разложила их на столе перед собой, и именно тогда я услышала голос и на меня снизошло озарение.

Мы с Холмсом обсуждали то, что шифр основывался на использовании цифр в качестве заменителей букв, где, к примеру, 1 могла быть буквой А, 2 – Б, а сочетание 3 – 1 – 2 будет читаться как ВАБ.

В нашем случае были использованы не арабские, а римские цифры, и поскольку они не были разделены пробелами, то можно было только догадываться о количестве цифр – двадцать пять их было или семь, или что-то среднее. Здесь мы с Холмсом сдались, поскольку в том, что мы получали, не было никакого смысла. Однако, несомненно, она рассчитывала, что мы сможем понять это послание. К тому же, скорее всего, ключ к шифру не должен быть сложным, и если его найти, то загадка быстро разрешится. В этом я не сомневалась.

Мне казалось, ключ был найден маленькой Дочерью голоса и заложен в мой сон, чтобы я догадалась. Генрих VIII для меня ничего не значил, но число восемь значило очень многое. Если бы у людей было четыре, а не пять пальцев, то мы бы считали не десятками, а восьмерками. Единица и ноль означали бы восемь, одиннадцать было бы то же, что и девять, а двадцать – то же, что и шестнадцать. Я выписала первые двадцать шесть чисел в восьмеричной системе на листок бумаги, а внизу расставила буквы алфавита:

123456710111213141516172021222324252627303132

ABCDEFGKIJKLMNOPQRSTUVWXYZ

Теперь осталось только правильно разделить двадцать пять римских цифр, чтобы получилось что-нибудь осмысленное. Хотя я уже знала их наизусть, я выписала их еще раз, чтобы иметь перед глазами:

XVXVIIXXIIXIIXXIIXXIVXXXI

Двадцать пять цифр, единицы, пятерки и десятки. Я начала с первых десяти, XVXVIIXXII. Последняя I могла относиться к следующей и быть частью числа девять. XVXVI, или 10-5-10-5-1, давали Н-Е-Н-Е-А, что, если только она откровенно не издевалась над нами, не имело никакого смысла. Если брать первые XV как 15, то получалось МНЕА. X – V – XVII = десять, пять, семнадцать, и получалось НЕО. Это было лучше, но не то. Тогда я попробовала большие числа, которые можно было сложить из двадцати пяти цифр. Получилось пятнадцать, семнадцать, двадцать два, двенадцать, двадцать два, двадцать четыре и тридцать один. Если использовать десятичную систему, получалось OQVLVX. Число 31 являлось камнем преткновения, потому что в алфавите всего двадцать шесть букв. Однако в восьмеричной системе это читалось как MORJRTY. Я целую минуту смотрела на то, что получилось. Затем рука сама собой разделила число 12 так, что получалось 11 – 1. Получилось МОРИАРТИ.

Но Мориарти не мог сделать этого. Преступный профессор математики погиб от руки Шерлока Холмса в пучинах водопада в Швейцарии около тридцати лет назад. Тогда почему его имя было здесь? Может, это чья-то месть за его гибель? Или наша преследовательница хотела провести параллель между делом прошлым и настоящим? Не помню, как долго я сидела в библиотеке, но за окном уже начало смеркаться, когда маленькая Дочь голоса что-то нашептала мне опять, и я вспомнила, когда слышала имя Мориарти в последний раз. В моей голове отчетливо прозвучали мои собственные слова: «Мы с преподавателем математики занимались проблемами теории и столкнулись с задачами, решение которых предложил ваш старый знакомый» – и голос Холмса: «...Ты имеешь в виду профессора Мориарти?..»

Преподавательница математики. У нее были не светлые волосы, которые мы нашли в кебе, а темные, тронутые сединой. Однако именно она предложила мне задачу Мориарти на использование восьмеричной системы в тот самый день, когда мне заминировали дверь, а через три дня, теперь я в этом не сомневалась, вырезали эти цифры в сиденье кеба. Моя преподавательница математики Патриция Донливи, которая отсутствовала по причине непонятной болезни с начала недели. Моя преподавательница математики, сильная женщина с могучим умом, у которой я многому научилась, которой я восхищалась, с которой разговаривала о жизни и о Холмсе. «Другой Мориарти», – сказал Холмс и попал как раз в точку. Я содрогнулась. Моя преподавательница математики.

Я подняла голову и увидела, что кто-то стоит возле моего стола, на котором открыто лежали фотографии, вычисления и окончательная расшифровка. Это был один из работников библиотеки. У него был вид человека, который ждет, чтобы его заметили.

– Извините, мисс Рассел, но нам пора закрываться.

– Как, уже? О Боже, мистер Дуглас, я даже не заметила. Одну минутку.