Родион Рахимов - Чертополох. Репортаж из поднебесья

• Название: Чертополох. Репортаж из поднебесья
• Автор: Родион Рахимов
• Жанр: Русское современное

Самая правдивая книга, написанная журналистом с обострённым чувством справедливости, писателем-публицистом, познавшим жизнь не по учебникам, экологом, прошагавшим половину страны, общественным деятелем и членом Российского союза писателей, увлекательна и читается на одном дыхании. Его герои – простые люди и пытаются изменить мир к лучшему, многие узнают в них самих себя. Эта книга о добре и зле, любви и предательстве, войне и мире, о небесном и земном и о том, как мы докатились до жизни такой…

---

Мне сразу же стало стыдно и как-то легко на душе.

– Ты кто? – спросил я.

– Леночка. А у нас теленок есть, вот! Деда сказал, сто ты плинес. Плавда?

– Правда, – ответил я.

– Тогда мозно, я тебе что-нибудь подалю? Она притащила одноногую куклу.

Мне от ее доброты стало тепло и уютно. Я вспомнил про духи.

Увидев красивую коробку, она обрадовалась и поскакала к маме в другую комнату, делиться радостью.

– Мам, смотли, сто мне дядя подалил…

– Ну-ка, что это такое? Духи. Ух, как пахнет! Тут что-то по-иностранному написано кажется, «Мажи нуар». Это, наверное, очень дорогая вещь-то, доченька, давай вернем дяде!

Она надула губки.

– Не нужно возвращать подарок, – сказал я, погладив мою утешительницу по головке. – Она не очень дорога стоимостью, чем содержанием. Предназначалась той девушке, которая первая успокоит мою душу. И она этого заслуживает.

На свете я любил только две вещи: большие деревья и маленьких детей, потому что и те и другие не могли причинять зла окружающим.

Вдруг машина остановилась. Впереди замелькали железнодорожные вагоны. Это была уже станция. Я выгреб из кармана всю мелочь рубля на три, хотя водителю хватило бы и рубля. Но я был благодарен ему за то, что он скоро отделил меня от поселка, от воспоминаний и невеселых раздумий.

И вот электричка, набирая скорость и громыхая колесами на стыках, уносила меня навстречу новой, еще неведомой жизни.г. Москва 1967 г.

Татышлинский рай Томаса Нигаматзянова Публицистика

Наконец-то Томас с оказией прислал мне свою книгу. Позвонил, сказал, где и у кого забрать. Я на радостях поблагодарил его.

– Если будешь в Москве, обязательно заходи переночевать!

– Нет, ты сперва прочитай, что я о тебе написал, а то и на порог не пустишь, – рассмеялся он.

Получив книгу, тут же ознакомился.

Книга, в самом деле была толстая, в твердом и красном переплете с золотым тиснением. Красиво и с умом оформлена – не книга, а шкатулка. Правда, не сразу нашел свою фамилию, с небольшим текстом и без фото, и немного обиделся. Узнал своих друзей и жителей района. Оказывается, я многих знал. Приятно было прочитать о моих тибильских, ялгызнаратских и татышлинских учителях: о Михаиле Гоголеве, Ризе Рахматуллине, Густаме Камалове, Фазыле Бадретдинове, Герасиме Кандееве, Римме Нуриевой, Закире Лукманове, Фарите Губайдуллине, Борисе Туктарове, Вакифе Ялалове, Насиме Ковальской. И особенно о Лукмановой Ирине Валентиновне, учительнице русского языка и литературы, пытавшейся привить таким оболтусам, как я, любовь к литературе и русскому языку. Также об одноклассниках и друзьях-товарищах. Особенно о братьях по перу, вошедших и не вошедших на страницы этой книги: об Альфреде Фатихове, Финате Шакирьянове, Риме Ахметове, Разифе Галишанове, Ирике Ахмерове, Резиде Гараевой, Римме Нуриевой, Ангаме Атнабаеве, Галие Чокрый, – воспевающих красоту родного края и искореняющих своим остро наточенным пером все то, что нам мешает жить.

Шагая к метро, я начал ощущать тяжесть книги. Два с половиной килограмма вроде вес небольшой, но чем дольше нес, тем становилось тяжелее. Получается, я нес на плечах весь Татышлинский район: с его полями и лесами, с его бездорожьем когда-то и асфальтом теперь, с его замечательным народом, с их Родословной до седьмого колена, героями всех войн, вернувшимися с поля брани и оставшимися там навечно, но не стертыми из памяти тех, кто еще жив и будет жить.

Помню, так же было нелегко идти по главной улице Москвы 9-го мая, в день 70-летия Победы над фашистской Германией, с пожелтевшим портретом своего отца, бойца трудового фронта, и – мысленно – с портретами своих односельчан и уроженцев Татышлинского района в шеренгах «Бессмертного полка». Людская река, тысячи и тысячи людей, начиная с Белорусского вокзала и заканчиваясь где-то у Кремля, вместе со мной несли портреты своих родных и близких людей. Раскатистые крики «Ура-а-а!» то и дело, как лавина, накрывали сзади и катились вперед, к Красной площади. Народ ликовал!

И мне вдруг стало стыдно за свою обиду. Были люди достойнее меня, которые удостоились лишь нескольких строк. А я тут иду к метро «Таганская» по Товарищескому переулку, обиженный на товарища Нигаматзянова за то, что он пропустил мою фотокарточку, и думаю о несправедливости. Есть люди достойнее меня, и каждый из них достоин рассказа, а то и целой книги. Каждый человек по-своему уникален и интересен. Но что делать, таков формат книги. В книге много не напишешь.

Итак, книга Томаса Нигаматзянова лежит теперь у многих на столе. Признаться, это ведь не только энциклопедия, но и историческое исследование. Где, например, решается пресловутый башкирский вопрос происхождения наименований деревень и сёл. Вспоминаю те далекие времена, когда еще я работал на Уфимском моторостроительном заводе и, по совместительству, внештатным корреспондентом газеты «Ленинец»; и отправили меня написать что-нибудь о студентах Уфимского педагогического института. Вспоминаю спор студента Вадима Шайхлисламова с профессором Кузеевым о наименовании поселений не только башкирскими именами, но и словами из языков тех народностей, которые там проживают, например, удмуртскими. И его рассказ про потерянный топор, «Тэтчи эши» («Здесь потерял»); получилось: Тэтчиэши – Тэтиш – Татышлы. И что интересно, Раиль Гумерович соглашался. Об этом пресловутом вопросе в своей книге упоминает и Томас.

Также, если башкирский историк Асфандияров в своей книге «История сёл и деревень Башкортостана» дал ответ только десяти процентам поселений Татышлинского района, то уже Томас, используя аналитику, встречаясь с аксакалами и изучая истории деревень в музеях школ, описал оставшиеся девяносто. Это плюс! Но было бы неплохо включить историю и «погибших» или «бесперспективных» деревень, таких как Кардон-Тибиль, Михайловка, Урняк и других. Например: Кордон-Тибиль в те времена гремел на всю округу, имея свою семилетнюю школу, клуб, магазин, гаражи с автомобильным и тракторным парком, пекарню, где пекли изумительный по вкусу хлеб, водяную мельницу, столярные мастерские, конный двор с «тяжеловозами» и свою электростанцию с «лампочкой Ильича». Правда, до тех пор, пока была работа. Спилили лес – не стало и работы. И разъехались люди кто куда в поисках работы и хлеба насущного. Чтобы потом временами возвращаться и, сидя на берегу обмелевшей речки Тибильки, со слезами на глазах вспоминать о днях нелегкой, но счастливой жизни… А это минус. Но, тем не менее, книга уже написана.

Это не только книга, но еще и Памятник. Книга памяти всех односельчан нашего Татышлинского района.

Вечером, немного ознакомившись с книгой, позвонил Томасу.

– Ну что, Томас, поздравляю тебя с книгой! – говорю я, – книга получилась ёмкая, интересная, заслуживающая уважения к тебе и редакционной коллегии, ко всем тем, кто принимал участие. По себе знаю, вложен огромный труд многих людей. Так что мое предложение остается в силе. Будешь в Москве, заходи, – сказал я, и шутливо добавил, – но будешь ночевать на кухне – за то, что пропустил мою фотографию!

– Да, согласен, – рассмеялся он, – а я тебя приглашаю в Казань. Я живу один, и места всем хватит. Да, многие обиделись, придется писать второй том.

Автора книги я знаю с детства. Приезжая на летние каникулы в Татышлы к любимой сестре Сажиде Исламовой, проживавшей в то время за старым универмагом, играли с ребятами в футбол «улица на улицу», в «казаки-разбойники» и бились в городки. Мальчик с редким именем Томас (Радиков в то время было больше) с детства выгодно отличался от нас, всегда опрятно одетый и подтянутый, ему хотелось подражать и брать с него пример. Томас был на четыре года старше. И у него были свои дела, потому он мало возился с нами, с «мелюзгой». И поэтому я больше общался с его братьями, но еще больше – с Хасановыми: Рафаэлем, позже – с Айратом, Ринатом и Наилем. Они, как жившие напротив, через улицу, и переехавшие из Кордон-Тибиля, были и остаются для меня как близкие родственники. Такими же родственниками стала семья Шайхлисламовых. Гадият-абый даже прозвал меня «Пахарем».

Дело тут вот в чем: как-то весной они решили вспахать огород, но управлять сохой никто толком не умел, и мой приход для них был спасением, так как у меня уже был опыт в этом деле. И мы с Вадимом вспахали огород на радость ветерану войны и труда, ко Дню Победы. А что касается моего друга Вадима, то сегодня он достоин не только уважения, но и подражания: оставив в городе все – квартиру, работу и карьеру, – вернулся в родительский дом, сделал пристройку к нему, превратил усадьбу в загляденье изнутри и снаружи, хоть экскурсии води, ухаживает теперь за престарелыми родителями.

Позже, когда я учился в Татышлах, Томас с товарищами организовали вокально-инструментальный ансамбль и выступали на школьных танцах и в районном Доме культуры.