Алексей Смирнов - Пассажиры

• Название: Пассажиры
• Автор: Алексей Смирнов
• Жанр: Прочий юмор

Это маленькие рассказы-впечатления о поездах, троллейбусах, автобусах, трамваях и тех, кто в них ездит. Они накапливались, и вот их набралось достаточно, чтобы показать вместе, ибо концентрация всегда способствует лучшему впечатлению. Они создавались в дневниковом режиме, и этот налет сохранился.

---

Троллейбус.

– Вот две дамы встали, и их не обойти! Им хорошо стоять!

– У меня сзади есть место, где можно обойти и даже влететь. Встанете вон там – и будете читать, как баба-яга.

– Совесть, совесть, совесть, совесть надо иметь…

В другом троллейбусе

Привлеченный истошными воплями татуированного кондуктора, я приоткрыл глаза.

Возле кабины водителя лежало напитанное тело. Оно ворчало и пошевеливалось. Осоловелые глазки складывались в улыбку.

Кондуктор остервенело колошматил его ногами.

– Что, ни одного мужчины нет? Ни одного мужчины нет? Он же все заблюет, и будете нюхать! Вы будете нюхать, учтите!

Я был мужчиной, но книжка попалась хорошая.

Заголосили бабоньки.

Одна вдруг вступилась за курлыкавшее тело:

– Ему же больно! Его же милиция заберет!

Ей вторила дородная дама с дородными руками и ногами, значительно обнаженная:

– Хуеплетка! Нашлась хуеплетка! Вот иди и понюхай его!

Огорченная хуеплетка уткнулась в морковную сумку.

– Вы будете нюхать! – вконец разозлился кондуктор.

Могучего нелюдя окончательно повалили в проход, татуированный кондуктор гвоздал его, гвоздил и гнобил.

– А нечего! Сел – и вышел! Где билет?

Он столкнул чудовище на ступеньки. Оно добродушно щурилось и порыкивало.

– Хуеплетка, – раздалось сзади.

Я выжидал.

Едва нелюдь соскользнул на ступеньки, настал ответственный момент. Я – как мужчина – сорвался с места и вытолкал вурдалака взашей.

Он остался стоять на остановке, не понимая, что больше не едет. Свиные глазки посматривали в поисках автобуса без хуеплеток, дородных валькирий, татуированных властей и лысых литературных героев.

Тут он и подошел, такой мирный автобус, и он вскарабкался внутрь.

Дискурсы и визуальные ряды

Совершенное обыденное, серенькое утро, безумное.

Сажусь в полупустой троллейбус, подо мной проваливается сиденье – удивительно, ведь я по ряду причин похудел килограммов на десять. Ко мне спешит старушечка; она – кондуктор, излучающая лучи лицом и не только.

– Почирикаем, родненький! – И целится датчиком в меня и мой билет. – Это моя зарплата!

Ну, почирикаем. О чем бы это почирикать? Ну, извольте.

…Вот, еду дальше в метро, давно не видел рекламу каши. И вижу-таки ее, оглашаемую мужчиной с милицейской фамилией Быстров:

ОТ ГОДА ДО ТРЕХ ДЛЯ ЛЮБИМЫХ КРОХ

Могут дать условно, если не докажут сбыт.

Крестьянская элита

Ехал в метро.

Вошел гугнивый и громогласный – обязательное профессиональное условие – коммивояжер. И затрубил, а лицо тоже не без врожденного перекоса:

– Лучший в России элитный журнал Крестьянка!… Ба-ба-ба-ба-ба…

Напротив меня сидели мужики, такие тоже сложные, и вот один ожил:

– А ну замолчал быстро! Еще и орет, блядь! И так на душе тошно… (Полтоном ниже): Извините, девушка. А то он еще и орет, блядь. На душе и без того. Извините. Девушка, не сердитесь, пожалуйста. (Уже виновато): Еще и орет, блядь.

Перекресток миров

Станция метро «Технологический Институт» – известный перекресток миров.

Вошел сегодня в вагон.

Первой пошла кликуша в красном пальто. «И-ля-ля-ля, и-ля-ля-ля, никогда-никогда», плюс кудахтанье и вытянутая ладошка. Такая песенка, которая пелась с неодобрительными нотками. Не без укоризны, но будто бы и бесшабашно.

С другой стороны вырос продавец воздушных шаров с приготовленным фирменным номером.

Длинное и толстое резиновое полено, оглушительно воя и медленно сдуваясь, было пущено на свободу и выебло целый ряд сидячих пассажиров. Оно протискивалось позади, судорожно билось, издавало кишечные звуки и неуклонно продвигалось вперед.

Я сначала подумал, что Началось. Фальшивая реальность осыпалась, и наступает Истина.

Железный Гейнрих

Автобус.

Небольшая давка.

Надо выходить.

Общий рев: Нога! Нога! Нога!

Зажало ногу, какой-то девице. Мне бы взяться да выдернуть, но как-то неловко стало. Начал протискиваться в соседний проем, где еще не зажало.

Но зажало и тут. Шофер стал двигать своей дверью, нога выскочила. Как раз я выползал.

Створки начали смыкаться.

Общий рев заорал иначе: Целиком! Целиком! Теперь целиком!

И действительно: я стоял изваянием, не в силах пошевелиться, стиснутый скалами, и кротко глядел перед собой, как заколдованный рыцарь по имени Железный Гейнрих в звании Барбароссы. Которого некому поцеловать и разбудить.

Зоологическое

Есть такая особенная порода: услужливые и предупредительные транспортные козлики.

Всем-то вокруг им хочется причинить удобство.

Они среднего возраста, в кургузых полуклетчатых пиджачках, взъерошенные и лысоватые. Непременно с бородками и обязательно – с рассадой, или что там у них, в тележке, зелененькое торчит такое.

Они суетятся, козлобородатенькие, по салону, сучат копытцами и колесиками; они мечтают, чтобы все разместились наилучшим образом.

Ах, вы встаете? А я уже подвинусь! А я туточки встану бочком!

Вокруг все пустеет; они вращают тележку, как спортивный снаряд. Сыра земелька заполняет салон, но вот и рынок, им туда; они приглаживают рожки пополам с кудрями, дробно цокают копытцами.

От них пахнет серой, кладбищем и кинзой.

Они спешат, и коробка разваливается за ними, перетянутая шпагатом; тележка не поспевает за земледелием; в глазах – лукавый и жестокий огонь.

Теплое место

Салон.

Троллейбуса, конечно.

Передо мной – пустое, по-кондукторски развернутое, весьма заманчивое место. Перед местом стоит и держится за поручень женщина-ягодка, вполне при силах.

Рядом со мной – доброжелательная соседка. Обращаясь к стоящей, радостно:

– Здесь можно сесть!

Сквозь зубы:

– Хорошо.

Стоит.

Соседка, не успокаиваясь, поясняет:

– Здесь «Кресло для инвалидА» написано!

Женщина молча стоит. Откровенно говоря, она – мужчина.

Нуль-пространство

Москва, Ленинградский вокзал.

Громкоговоритель, многократно, судя по тону – сексуально обездоленный:

– Уважаемые пассажиры! В поезде номер тридцать нулевой вагон находится в середине состава! Повторяю…

Ресторан?? Теряюсь.

Милая мама, жизнь подарила мне и тебе

В общем, общественный транспорт. Полубабуля.

Монополудиалог, если половиной назвать согласное тявканье.

– Я вот Валентине Ивановне Матвиенко, нашей губернатору, доверяю. Как женщине. Она правительство взяла в свои руки. Мне и женщина в Никольском Соборе так сказала. Я иконку купила, они там дорогие, за пятьсот, а я за тысячу купила, Казанской Божьей Матери. Смотрела на нее, а она все плакала, слеза текла, а как на меня посмотрела – вдруг улыбнулась. Я теперь все время на нее смотрю (уже хохочет? – АС). У меня пенсия 2600…

В рабочий полдень

Питер, Московский вокзал.

Билетная касса дальнего следования для всех желающих и торгующих.

За стеклом – необычно расторопная и строгая девушка. Пальчики так и мелькают.

Клиентка из очереди:

– Как Вы хорошо работаете!.. Так быстро!

(…)

– Так.. когда, говорите, отправление?

Работящая девушка из окошечка:

– Дебилы какие-то…

(…)

– В конце вагона? Это где туалет?

Девушка:

– Но конец – не середина же…

– У туалета?…

– У туалета?…

– В конце туалета?…

Правда на правду

Спокойно. Все кончится хорошо. Потому что когда-нибудь наступит моя остановка и я выйду из маршрутки.

А если нет, то все кончится, естественно, плохо.

Я еду.

Сижу.

Позади меня – заднее сиденье. Забитое.

В переднюю дверь заруливает пролетарий в немыслимом поколении, останавливается посреди салона и мрачнеет.

Дело в том, что позади меня, на заднем сиденье, грохочет Упс! Упс! Упс! Из наушников одного молодого человека.

Но до пролетария не дошло, что дело в заднем сиденье. Это же не мотор, а микросоциум, сразу не разобраться.

Вся беда была в том, что перед ним сидел другой молодой человек, у которого Упс было тише, тоже в наушниках, но пролетарий подумал именно на него.

Виновник же сидел тише воды, ниже травы.

Пролетарий набросился на добычу поближе:

– Сделай тише!

Упс! Упс!

Пролетарий вынул ему наушник:

– Ты глухой?

Ответ с сиденья:

– А машина не раздражает?

– Твой звук раздражает! Щас выкину тебя при всех свидетелях, и все будут справедливы!

Упс! Упс!

Оно, это Упс, добралось-таки до крещендо.

Тут добрые девушки, сидевшие вокруг меня, указали пролетарию на истинного виновника беды, счастливого гада, который сидел и лыбился.

Пролетарий пошел в начало салона, взял там зачем-то оставленную большую красную сумку и пересел поближе к настоящему источнику Упс, глядя строго.

Не знаю, что тут на что повлияло – вид сумки, факт ее доставки или само соседство – но Упс прекратилось.