Сборник статей - Творчество и развитие общества в XXI веке: взгляд науки, философии и богословия

• Название: Творчество и развитие общества в XXI веке: взгляд науки, философии и богословия
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Культурология
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906860-82-8

В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т. п. Авторы данного сборника исходят из того, что источник созидательной энергии личности и социума заложен в живой связи с национальной культурой и духовной традицией, которые обусловливают цели, задачи и результаты творческой деятельности.

Для специалистов и широкого круга читателей.

---

Теоретические проблемы психологического подхода применительно к художественной литературе рассматривались в ряде работ и специально в книге «Вопросы психологии творчества» (СПб., 1902) известного историка литературы Д. Н. Овсянико-Куликовского, одного из вдохновителей журнала «Вопросы теории и психологии творчества» (Харьков, 1907–1923). В журнале были опубликованы разнообразные по тематике и методологии исследования выдающегося лингвиста А. А. Потебни, представителей сравнительно-исторической школы в литературоведении – Е. В. Аничкова, Е. Г. Кагарова, философов С. Л. Франка, М. О. Гершензона, И. И. Лапшина, Т. И. Райнова, и др.

Среди значительного числа работ с упором на психологию творчества, своим критическим пафосом отличалась статья Т. И. Райнова «Введение в феноменологию творчества»[96], которая вышла в пятом томе журнала (Харьков, 1916). Критикуя с философских позиций основные положения теории Д. Н. Овсянико-Куликовского, автор отмечал не только ограниченность психологического подхода к творчеству, но и противопоставлял ему философскую теорию творчества, разрабатываемую на основе учения логики о принципе тождества. Т. И. Райнов утверждал, что в определениях типа А = А, для того чтобы избежать «круга», предполагается определение А через не-А, т. е. через нетождество, или различие. В этом нетождестве, или различии Т. И. Райнов видел скрытый источник творческого отношения человека к миру. Однако кажущаяся оригинальность построений Т. И. Райнова заключала в себе опровержение в виде незамеченной самим автором предпосылки о присутствии в мышлении человека логических категорий тождества и различия, а в языке – «одного и того же» и «другого».

Выдающийся лингвист А. А. Потебня своё учение о языке связывал с учениями психологии и философии. Полагая, что сам язык формируется в историческом развитии от дословесной чувственносозерцательной структуры к словесной на основе разума, А. А. Потебня считал источником творчества мыслящее слово. Мысль, выраженная в слове, по мнению А. А. Потебни, субъективна по своей принадлежности как к отдельному человеку, так и народу, ибо «она есть средство к созданию другой, следующей, мысли, и потому отделима от этой последней, что познание может быть представлено как бесконечное снимание покровов истины»[97].

В других статьях журнала некоторые сторонники сугубо натуралистического характера творчества связывали его с природой биологического организма человека и т. д. Специального упоминания заслуживает статья «Эврология, или Всеобщая теория творчества» П. К. Энгельмейера (1855 – предположительно 1940–1942), получившая своё развитие в двух книгах «Теория творчества» (СПб., 1910) и «Философия техники» (СПб., 1912). В истории русской науки этому забытому автору, полагавшему ошибочным, что «художественное произведение является самоцелью, а техническое изобретение служит де средством»[98], принадлежит честь разработки первой в России «философии техники» на основе «творческого синтеза» научного и художественного мышления. Энгельмейер, разделяя деятельность человека на мышление и материальное действие, рассматривал в качестве предмета эврологии три составляющих компонента творчества – субъект, объект и процесс, а сам субъект он понимал как взаимодействие трёх факторов – интуиции, дискурсии и активности.

В создаваемой «системе творчества», включающей субъект-объект-процесс, П. К. Энгельмейер анализировал действующий субъект с точки зрения стоящей перед ним цели. К целям, или идеалам, субъекта деятельности он относил: 1) познавательные, 2) эстетические, 3) нравственные, 4) утилитарные. В отношении объекта деятельности он пользовался критерием «функции» (или ценности), выделяя последовательно: 1) научное открытие, 2) художественное создание, 3) этическое деяние, 4) утилитарное изобретение. Таким образом, между целями субъекта деятельности и функциями объекта устанавливалась соответствие, составляющее содержание «процесса» творчества (подробно на с. 93). Однако данную попытку формализации творчества невозможно считать успешной, критерии, положенные в её основание, были недостаточными и вели к упрощённому пониманию творчества, а декларируемое единство научного и художественного мышления осталось всего лишь благим пожеланием.

Психолог и психиатр И. Д. Ермаков (1875–1942), стал одним из главных организаторов «Русского психоаналитического общества» (РПСАО, 1922), Государственного психоаналитического института (1922–1925), «Психологической и психоаналитической библиотеки»[99], в пятнадцати номерах которой были опубликованы начиная с 1922 г. по 1925 г. включительно восемь книг 3. Фрейда, работа К. Юнга «Психологические типы» и др., в том числе работы самого И. Д. Ермакова: «Этюды по психологии творчества А. С. Пушкина» (М.; Пг., 1923) и «Очерки по анализу творчества Н. В. Гоголя» (М.; Пг., 1924).

На развитие психологических исследований личности человека, его способностей, одаренности и гениальности (а также возможности их наследственной передачи) определённое влияние оказала изданная в 1869 г. книга выдающегося ученого Фрэнсиса Гальтона (Francis Galton) “Hereditary Genius: An Inquiry into its Laws and Consequences”, переведённая с сокращениями на русский язык как «Наследственность таланта, её законы и последствия» (СПб., 1875). С проблемами, обсуждаемыми в этой книге, было связано развитие ещё одного направления в русской психологии – евгеники и связанной с нею генетики (поскольку речь шла о механизмах наследственности). Это направление со своим Научным институтом, Обществом и печатным органом «Русский евгенический журнал» функционировало в разных городах вплоть до 1930 г., когда советской властью оно подверглось разгрому, а его активные участники были арестованы.

Труды Гальтона, Ломброзо и психоаналитической школы, несмотря на существенные различия, исходили из понимания личности (субъекта) как главного предмета психологии, необходимости её экспериментального исследования и предполагали в большей или меньшей мере наследственный характер основных психических структур или отдельных психических образований.

В России, а затем и в Советском Союзе к пионерам психологического, или, точнее, психоэвротического исследования творческой деятельности, необходимо отнести Г. В. Сегалина (1878–1960), пытавшегося разработать теоретические основы науки о гениальности и творческой одарённости (называемой им «ингенеалогией»), автора проекта Института гениального творчества, организатора выходившего в 1925–1930 гг. журнала «Клинический архив гениальности и одаренности» (Т. I–V)[100]. В завершении своей книги «Эвропатология личности и творчества Льва Толстого» Сегалин, сравнивая различные по своей альтернативности, но единые по своей «клинической сущности» психические типы личности Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, писал об их творчестве: «Творчество Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского – это суть элиптоидные автобиографии в художественных образах… Эпилептический разлад между телом и душою есть побудительный мотив, чтобы заниматься проблемой “плоти” и проблемой “духа”, причём у Толстого проблема “тела”, может быть занимала не меньше и “духа”»[101]. Г. В. Сегалин, как многие представители эвропатологии, с присущей ему прямолинейностью и склонностью сводить творчество к психическим комплексам, видел в содержании художественных произведений, всего лишь отражение внутренней борьбы в личной психике Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. В контексте основной цели и способов исследования творческой деятельности в психологическом подходе заслуживает внимания то обстоятельство, что Г. В. Сегалин, подобно 3. Фрейду, в конечном итоге сводил психическую деятельность к «энергии».

К психологическому подходу в трактовке творчества Ф. М. Достоевского склонялся литературовед А. Л. Бём (1888–1945). В статье «Тайна личности Достоевского» А. Л. Бём утверждал, что в решении тайны Ф. М. Достоевского следует идти не от болезни Достоевского к пониманию его творчества, как это делает большинство исследователей, а наоборот, необходимо, изучая его творчество, пытаться выявить, каким было психическое состояние Достоевского. Не сомневаясь в наличии психического расстройства у Достоевского, Бём писал: «он был художником и обладал исключительным даром объективирования своих внутренних переживаний. Творчество явилось той освобождающей силой, которая спасла Достоевского от душевного заболевания, дала выход его внутреннему напряжению»[102].

Говоря о советской психологии 30-х годов, невозможно не упомянуть имя современника Г. В. Сегалина, выдающегося психолога Л. С. Выготского (1896–1934), избравшего принципиально иной метод: не субъективный, построенный на исследовании субъекта творчества и его способностей, а «объективно-аналитический метод» исследования искусства. В своей книге «Психология искусства» Л. С. Выготский писал: «мы пытаемся изучать чистую и безличную психологию искусства безотносительно к автору и читателю, исследуя только форму и материал искусства»[103].