Лев Прыгунов - Сто стихов о неизбежном

• Название: Сто стихов о неизбежном
• Автор: Лев Прыгунов
• Жанр: Поэзия

Авторский сборник стихотворений Льва Георгиевича Прыгунова.

---

а потом в Кзыл-Орде – тачки с рудой в знойном июле.

Умирал равнодушно, без страха, без паники,

получив от чекистов в подарок две пули.

2008

Во славу грузинского вина 1969 года

Нефертити, Хаммурапи,

печенеги, Бонапарте…

Я пол жизни жил во мраке,

хоть сидел на первой парте.

Берия, Ежов, Ягода,

Ленин, Троцкий, Сталин, Киров;

горы трупов, яды – годы…

Палачей, убийц, вампиров —

сколько их ещё в запасе?

Легионы, роты, рати?

Я плевать хотел на власти

печенегов, Хаммурапи!

Но Твиши и Цинандали,

Чача и Кинзмараули —

сколько радости мне дали,

как всю жизнь перевернули!

И плевать на Бонапарте

я не стану, не просите —

я опять на первой парте

обнимаю Нефертити!

2007

Лень творца

Благословенна лень творца!

Когда потворствует он лени,

то, словно пленник из дворца,

на волю вылетает Гений.

А у художника в уме

ещё расслабленном и сонном

в полупрозрачной полутьме

неясных лиц и слов колонны

теснятся важно в ряд один,

и он с восторгом вырывает

из этих призрачных картин

всё то, что после вырастает

в «Онегина», Давида, в шпиль

Адмиралтейства, Мону Лизу…

Ну, вот и всё. И снова штиль.

И снова сон, тоска, капризы…

И Гений улетает прочь…

Дворца приспущенные флаги…

Так дремлет мраморная Ночь

на флорентийском саркофаге.

2007

Дождь

Ольге

Дождь лил всю ночь. А я тебя люблю.

Как чудно быть в такую ночь на даче!

И в этом скорбном, монотонном плаче

я тихий смех твой памятью ловлю.

Когда-нибудь я денег накоплю

и бриллиантов накуплю тебе штук восемь!

Но что-то зябко… Видно, скоро осень…

Дождь льёт весь день. А я тебя люблю.

Я, впрочем, не подобен королю.

Насчёт восьми… Навряд ли выйдет разом.

Купить хотя б один! И тут – алмазом

вдруг солнце брызнуло!

А я тебя люблю.

2008

«Я тебе подарю тёмно-синее платье…»

Ольге

Я тебе подарю тёмно-синее платье

и белую шаль из тонких кружев.

А ещё – золотой браслет на запястье

и шубку от зимней стужи.

А мне никаких подарков не надо.

Ты – спасенье моё, говорю без лести.

И была бы одна от Судьбы награда:

до последнего вздоха с тобой быть вместе…

2014

Ольге

Уметь сливаться с Пустотой

и мыслью проникать

в алмаз, как будто он пустой,

а также всё разъять,

как скальпелем, своим умом

и тут же всё сомкнуть…

Так в космосе совсем пустом

мерцает Млечный Путь.

Тогда Галактика моя

всей Пустотой своей

соединится с Пустотой

Галактики твоей.

И понесёмся мы с тобой

в объятьях Пустоты,

и тотчас стану я тобой,

и мною станешь ты.

2008

«Ранним утром прозрачная лёгкость…»

Ольге

Ранним утром прозрачная лёгкость,

запах яблок, вкус чистоты.

А к полудню – тяжесть, неловкость,

страхи, страсти, сомненья, мечты…

Серебристые путы-нити

паутин ослепляют глаза,

только душное солнце в зените

давит душу: будет гроза.

Гром и молнии, град и ливень,

злобный ветер, грязь, тишина…

А сквозь свет фиолетово-синий —

то ли девочка, то ли жена.

Я свои азиатские песни

уж давно тебе все пропел!

Если б были с утра мы вместе —

о, как много бы я успел!

Удивлять тебя больше нечем,

и себе уж ничем не помочь.

Буйный день и счастливый вечер

переходят в глухую ночь.

2010

«Когда конь Гектора сразит мои суставы…»

Ольге

Когда конь Гектора сразит мои суставы,[5]

а по хребту прокатятся составы

с гашёной известью и серной кислотой,

и буду я раздавлен на матрасе

за все мои грехи, грешки и страсти, —

в слезах я стану думать лишь о той,

чьё лоно вывело меня из тайной бездны

в наш дивный мир: жестокий, бесполезный,

случайный, глупый, грешный и святой…

Тогда мой дряхлый и больной рассудок,

смешавший годы, дни и время суток,

вдруг прояснится, чтобы дать понять,

что ты, любимая, прожив со мной пол века,

став для меня, как для араба – Мекка,

меня впитала в лоно, как впитать

я смог тебя в мозги, печёнку, чресла,

чтобы опять с тобою мы воскресли…

Мы – друг для друга – и отец и мать!

2012

«Страсти мои! Тлеющие костры…»

Ольге

Страсти мои! Тлеющие костры

ярости непогашенной.

Беды мои – мои кресты,

мрачным смиреньем окрашенные.

Глупость моя! Ослов твоих

стадо неисчислимое.

Муза! Волшебных слов твоих

горсточка соловьиная…

Радость моя! Твоей красы

свежесть неувядаемая.

Сердце моё… Твои часы —

тайна непознаваемая.

2012

Империя Шудр

«Когда произошло разделение каст, Брахманы [6] остались на востоке, Кшатрии[7] поднялись в горы, Вайшьи[8], ушли на запад, а Шудры[9] пошли на север…»

Веды

«Мы малодушны, мы коварны,

Бесстыдны, злы, неблагодарны,

Мы сердцем хладные скопцы,

Клеветники, рабы, глупцы,

Гнездятся клубом в нас пороки…»

А. С. Пушкин «Поэт и толпа»

«Не татары выучили наших предков стеснять свободу и человечество в холопском состоянии, торговать людьми, брать взятки в судах, (что некоторые называют азиатским обыкновением): мы всё это видели у славян и россиян гораздо прежде».

Н. М. Карамзин

Тундра, тайга, болота, овраг…

Сирень не рис. Карма мрак.

Тайга на окраине, хаос в столице,

тайга как в зеркале – в сорной траве.

Льды и пустыни по всей границе.

Хаос в душе, тайга в голове.

Наше сознанье смеётся над нами:

раб – господин над своими рабами.

Что ни случись, всегда-то мы правы —

таковы счастливые рабские нравы.

Брахманы осели там, на востоке,

кшатрии полезли на Джомолунгмы,

вайшьи от Европы в полном восторге —

заняли лучшие ниши и лунки.

Ну, а шудры? – Шудры рванули на север,

где мошка, медведи, выдры и тундры,

ели рыбу, грибы, били всякого зверя,

и мечтали забыть, что они – шудры.

История, как у всех – хищная, бурная:

оттяпали часть необитаемой суши.

Предел оскорбления: «Ты – некультурный!»,

хотя от мата родимого вянут уши.

Воевать не умели – только сзади, да скопом.

«Басурман» презирали, снося унижения.

Голод, морозы, пожары, болота —

их оружие массового уничтожения.

Зато умирать готовили с детства:

телами затыкали прорехи и дыры.

Так с себя снимали ответственность

шудры – Маршалы и командиры.

А со временем стали обычной ЧЕРНЬЮ, —

выбивались в вельможи благородных пород.

«В них пороки гнездятся клубом», как черви[10],

а они присвоили имя – Народ!

Захватили власть, придумали лозунги,

а тех, «кто выдавливал из себя раба»,

секли «статьями», шомполами и розгами,

объявляли безумцами или поборниками врага.

И тут хоть молись, рыдай и кричи —

Шудры – врождённые палачи!

Правды не любят. За правду судят.

Ноздри рвут и карёжат жизни.

Лгут, лжесвидетельствуют – их не убудет!

И воруют всё, что внутри и извне.

Вместо искусства у них «эстрада»:

воро́ны поют, соловьи кричат.

Селекционеры вывели миллионное стадо

Самых неподкупных в мире девчат.

А сколько своих же – за гением гения —

губили из поколения в поколение,

чтоб после их смерти, впадая в раж,

бить себя в грудь: «Этот Гений – наш!»

В каждом селе у них истуканы

стоят напротив церквей. Стаканы

пользуются всё бо́льшим спросом.

И каждый второй задаётся вопросом:

когда ж, наконец, произойдёт слияние

коммунизма с капитализмом? У них сияние

нимбов Великомучеников – рядом со смрадом

их же убийцы. И никаким парадом,

как тюлевой занавеской, не скрыть могильник

вождей-душегубов. Массовик – насильник,

кавказский затейник – стрелок в тире —

самая кровавая шудра в мире!

Отсюда – триумф гробовой эстетики:

«Рабы – не мы! Мы – не рабы!»

Дворцы, машины, «тычинки и пестики —

у них всё – гробища, гробики и гробы!»

«Империя Зла» – какая насмешка!

В Империях и зло должно быть имперским!

А у них вся злоба – лишь зависть решки

к любому орлу. И каждый дерзкий

Мечтатель у них – враг и соперник,