Михаил Буканов - Тетери-потятери! Иди! Поэзия

• Название: Тетери-потятери! Иди! Поэзия
• Автор: Михаил Буканов
• Жанр: Поэзия

Итак, панове и гражданы, дамы и паненки, а также господа из мира мне лично недоступного, то есть, прозаики и поэты! Тут всё для вас. С Божьей помощью приступим. И, как говорят мои нынешние сограждане, наслаждайтесь!

---

Речка Вобля

Ах, дороженька, дорожка,
Только пыль из под колёс,
Поворот, а там немножко,
Тихой речки в осень плёс.

Речка Вобля неспешлива,
Да, она не широка,
Но, местами так красива,
Вобля – русская река!

Здесь леса, поля и реки,
Наши русские края,
И слезинка моет веки
Тут и Родина моя.

От Москвы и до Рязани
Наши предки жили встарь,
Может ихними глазами
Вижу осени янтарь.

Да чего-то и в названьи
Чисто русское лежит.
В восхищения признаньи
Слово яркое бежит!

Польше

Сколько стоит твоя гордость,
Сколько стоит твоя спесь?
Может ты умеришь твёрдость,
Ну, не в драку же нам лезть!

Ах, вы польские жупаны,
«Не позволям» и в седло.
Поистратились вы, паны,
Стали хрупки, как стекло.

Нету больше «корабелки»,
Нету Янкеля с шинком,
Все за вас снимают пенки,
И, притом, ебут тайком.

Вы же гордые, панове,
Так чего легли в гавно?
Нет такого в польской крови,
Рабство панам не дано!

Поднимайтесь, мы ж славяне,
Сколько вместе лили кровь!
Хватит прятать хер в кармане,
Лучше братская любовь!

Блондин

И сказал себе я – Нет,
Ты блондин, а не брюнет.
Правда, цвет чуть-чуть в огонь,
Как в закат река Сморгонь!

Мама мне вот так, глаз в глаз,
За блондина поклялась
Я у мамочки один,
Значит точно, я блондин!

Так что, Люська, это зря,
Оскорблять меня, мудря.
Я не рыжий, а блондин,
И им буду до седин.

А седые блонды все,
Предстают во всей красе.
Был блондин ты, аль брюнет,
Стал седым – сравненья нет!

Рыжий, если как огонь,
Цвет волос, как солнце – конь!
Ну, а если лишь чуток,
То не мучь себя, браток!

Твёрдо знай, блондинчик ты,
Самой полной красоты.
Не огарышь, не гнедой,
В целом, ты блондин простой!

На танцах

Раз на танцах дама мне
Говорит, прижав к стене.
Ты мне ноги оттоптал,
И в лицо башкой бодал.

В ходе танца ты курил,
Пеплом в декольте сорил.
Шарил сзади ты рукой.
Я тебе не куль с мукой.

В чувства ты меня вогнал,
В целом, в корень заманал.
И теперь – бери меня,
Мне супруга заменя!

Я, хотя и пьяный был,
Осторожность не забыл.
Сделал рожу кирпичом,
И говорю ей, вы о чём?

Дама тут сменила тон,
Пусть, моветон, а мы в притон.
Там я принял бутылёк,
Лёгким стал как мотылёк!

Так что вышло по её,
Тяжело моё житьё.
Я женат, тащу мой груз,
Жизнь в полоску. Как арбуз!

Понтий Пилат

А у Понтия Пилата проблема,
Виновата в той проблеме система.
Вот евреи распинают благого,
Да ещё и проклинают нагого.

А Пилат не слал Исуса на муки,
Он всего-то что умыл руки.
Не сказал ни слова в защиту,
Словно разыграл карту биту.

Мы винить евреев не можем,
От Европы мы получим по рожам,
Те кто всё решил, все в сторонке,
А Пилат на проклятой шконке!

Только не был прокуратор тот трусом,
Тянет Правды воз с тяжким грузом.
А Синедрион – он решает,
И Исусам жить всё мешает!

Стал Синедрион против мира,
У него в Нью-Йорке квартира.
И кричит про зрячих: Распни.
Как и в те далёкие дни!

Поэтические опыты

Остались от ёжика только иголки,
Бежал поперёк, поскользнулся на втулке.
Печален последний забег в том проулке,
То мина была, и останки – на ёлке.

Печалит та весть всех проезжих шофёров,
Кто мину поставил, о том разговоры,
С полей большегрузы везут помидоры,
А тут грянул взрыв средь осенних просторов.

Злодейка Зима всё укроет вуалью,
Душа же рыдает, ей жалко каналью.
Под снегом земля чугунеет печалью,
А воздух пропитан морозом и жалью!

Но, заинька белый бежит по дорожке,
Пусть короток хвостик, да резвые ножки.
Взорвался и этот, народ всё рыдает,
Поспел Айболит, на останках гадает!

Русичам

Лучше пасть мёртвыми в битву,
Чем устремиться в полон?
Или, свершивши молитву,
Рвать на двенадцать сторон?

Каждый по-жизни решает,
Мера решений – душа.
Совесть нам жить не мешает,
Судьбы по-ходу круша!

Мёртвые сраму не имут,
Князь говорил в старину,
В рай их архангелы примут,
Воев, кто пал за страну.

Так умирали матросы,
Тельник рванув на груди,
Кровью там дыбились росы,
Лились железом дожди.

Нету погибшим сорома,
Святы и в смерти дела.
Нет у изменников дома,
Родина их отмела!

Обстоятельства пропуска работы

Из объяснительной записки.

Мы с соседкой польским лаком
Крыли в комнатах паркет.
Это вам не крендель с маком,
И не розочек букет.

Лак – он липкая зараза,
Запах – выноси святых,
Да ещё покрой два раза,
Выжить тут – не из простых!

Вот она елозит раком.
Нанося на доски смесь,
На носках скользя над лаком,
И вдыхает лака взвесь.

Голова и закрутилась,
Ближе к дальнему углу,
И соседка очутилась,
Вся в растяжку на полу.

Два часа я там марался,
И, пока не отодрал,
Просто ужас как старался.
Что бы чёрт меня подрал!

Разбойники и дураки

Бой был на валашках быстротечен,
Тодор Табулток врага убил,
Да и сам он вовсе был не вечен,
Он разбойник был, а не дебил.

Дураки, так те, по-жизни, вечны,
И не правда, что в России лишь.
Все их рассужденья скоротечны,
С дураком умом не пошалишь!

Стенку ли построить на границе,
Выкопать глубокий странный ров,
Соколу ль, свободной вольной птице,
Предложить гнездиться средь оков.

Прыгать всей страною для сугрева,
Украину славить и народ,
Печь топить отходами из хлева,
Запрещать леченье для сирот.

Объявлять, что пол страны – не люди,
Запрещать понятную всем речь.
Поднимать свидомость как на блюде,
И людей живыми насмерть жечь.

Табулток, тот грабил для наживы,
Правда, долю бедным отдавал.
До сих пор о нём сказанья живы,
Он врагам своих не продавал.

А речистый пресловутый Киев,
Куплен, и за сущие гроши.
Их пацан чернявый в дупу выеб,
А они притырились в тиши!

Внезапная гроза

Я по улице Солянке
Бодро жму в «Иллюзион».
Надо ж быть такой подлянке,
Вот он я, а вот он – Он!

Он не рыло, просто случай,
Чёрт меня попутал что ль?
Словом, в небе туча тучей,
Не пройти, как в «Метрополь!»

«Метрополь» – для иностранцев,
Это знает вся Москва,
Там, среди вина и танцев,
За валюту все слова!

Ну, а здесь воды потоки,
Я такого не видал,
Словно Бог, нарушив сроки,
Мне с потопом угадал.

Лето жаркое, не осень,
А по лужам не пройти,
Вона, ветром урны сносит,
Что попались на пути.

Ветер ломит с ног прохожих,
А воды – поток бежит,
И не стало лиц пригожих,
Всяк от холода дрожит.

Градом лупит, как из пушки,
Полосует молний блеск,
Тихо крестятся старушки,
От разрядов громкий треск!

И, внезапно, всё на месте,
Солнце в небе, тишина,
Лишь вода и мусор вместе,
Мостовая не видна.

Не попал тогда в кино я,
«Ричард Третий» мимо рта.
Вот и времечко иное,
Да примстилась мутота!

Нас не надо жалеть, ведь и мы никого б не жалели

«Нас не надо жалеть, ведь и мы никого б не жалели.»

С. Гудзенко.

Не жалейте вы солдата,
Люди «доброй воли!»
Не терзайте в пиццикато,
Хрен жуя без соли.

Не нужна воякам жалость,
Лучше сигареты,
Да во фляжке водки малость,
Из дому приветы.

Командир что б был разумным,
Иногда награды,
И не надо скудоумным
Их порочить взгляды.

Я о том, что честь дороже,
Сраму нет убитым.
Ну, а шрамы коль на роже,
Знать войной был мытым!

Вас солдат не пожалеет,
Да с какой печали?
А любовь под пеплом тлеет,
Лишь бы отвечали!

Поэтическая мания

По хреновой по дорожке
Хрен шагал, устали ножки.
Хрен уселся на порожке,
Хреновато, жмут серёжки.

Чёрный чёртик чёртит что-то,
Выпить чёртушке охота,
Накалякал чёрт бутылку,
Напоил чертячью милку!

Хватит, больше не хочу,
Кто последний здесь к врачу?
Я – прозаик, не поэт,
До стихов мне дела нет!

Проза – это для великих,
Сонм поэтов многоликих
Засосал меня, и вот,
Так стихами и несёт.

Пётр Первый шёл, строгая,
Пётр увидел попугая.
Попугая Пётр поймал,
Продал, пропил, куш не мал!

Доктор дайте мне таблетки,
Мы – прозаики – так редки,
Что поэты нас затмили.
Так прозаик я, иль, или?

Гений. Я, в натуре, гений.
Тут не может быть двух мнений.
И к чему приплёл я «или»?
Дважды два – всегда четыре!

Расстрел