Трейси Борман - Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи

• Название: Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи
• Автор: Трейси Борман
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95771-2

Тюдоры – одна из самых знаменитых династий, правящих в Англии. Они управляли страной почти сто лет, и за это время жизнь Англии была богата на события: там наблюдались расцвет культуры и экономики, становление абсолютизма, религиозные реформы и репрессии против протестантов, война. Ответственность за все это лежит на правителях страны, и подданные королевства свято верили королям. А они были просто людьми, которые ошибались, делали что-то ради себя, любили не тех людей и соперничали друг с другом. Эти и многие другие истории легли в основу нескольких фильмов и сериалов.

Из этой книги вы узнаете ранее не известные секреты этой семьи. Как они жили, чем занимались в свободное время, о чем мечтали и чем руководствовались при принятии нелогичных решений.

Окунитесь в захватывающий мир средневековой Англии с ее бытом, обычаями и традициями!

---

Поощряемый Брэндоном и другими молодыми придворными, принц Генри активно занимался спортом и музыкой, пил и развлекался с женщинами. Вместе со своей свитой и группой дам принц танцевал до поздней ночи. В свое время он скинул мантию, танцуя на свадьбе своего брата, а теперь производил фурор, танцуя «в одной рубашке и без туфель»[110].

Подобное поведение встревожило короля и его советников. Было решено, что следует «подавить» увлечение чрезмерно активными видами спорта и аморальное поведение наследника престола. Возможно, это было вполне разумное решение, но если они рассчитывали, что юный Генрих немедленно подчинится, то серьезно недооценили силу характера принца. В последние годы правления Генриха VII его сын твердо и уверенно отстаивал собственную независимость. Он был очень похож на деда по материнской линии, Эдуарда IV, и являл собой разительный контраст с унылым, больным, старым королем. Всеми ненавидимые советники короля, Ричард Эмпсон и Эдмунд Дадли, делали монарха еще более непопулярным.

А тем временем переговоры о свадьбе сына короля с Екатериной Арагонской продолжались. Король приказал, чтобы принцессу не допускали к принцу, хотя большую часть времени они жили в одном и том же дворце. Если так король хотел заставить испанскую принцессу еще сильнее желать брака с принцем, его план удался. В письме к отцу принцесса призналась, что «лучше умрет в Англии», чем откажется от плана выйти замуж за брата своего умершего мужа[111].

Да и принц, которому редко позволяли общаться с Екатериной, был явно влюблен в нее – по крайней мере, его привлекала рыцарская идея «спасти» несчастную испанскую принцессу. Возможно, он влюбился в нее еще мальчиком, когда в возрасте десяти лет сопровождал ее к старшему брату. Однажды он признался отцу, что считает ее «прекрасным созданием». В одну из редких встреч, в Новый год 1508 года, принц подарил Екатерине подарок одновременно романтический и патриотический: «прекрасную рубиновую розу, закрепленную в розе из белого и зеленого»[112].

В деликатной и сложной игре международной дипломатии королю приходилось играть против времени. Его здоровье в течение нескольких месяцев ухудшалось. Каждую весну его преследовал хронический кашель – теперь же кашель стал постоянным. Король страшно похудел. Придворные счета показывают, что, когда он отправлялся в свои охотничьи угодья, свите приходилось по несколько недель жить в каждом месте. Хотя причина этого не называется, но, скорее всего, король был слишком слаб, чтобы переезжать куда-то без длительного отдыха.

В феврале 1507 года у Генриха случился первый серьезный приступ тонзиллита, который поразил его после смерти Елизаветы. В следующем месяце симптомы стали настолько серьезными, что придворные стали опасаться за жизнь монарха. Скорее всего, у Генриха был туберкулез, осложненный астмой. Он остался в Ричмонде под присмотром решительной матери, которая стала ему еще ближе, чем в прошлые годы. Генрих слабел на глазах. Он не мог глотать ни пищу, ни воду. Он с трудом дышал. К середине марта король почти умирал. Леди Маргарет отобрала нескольких доверенных слуг, которым было позволено посещать ее сына в личных покоях. Она сама была настолько уверена в скорой смерти сына, что заплатила герольду Подвязки, Томасу Райотсли, двадцать шиллингов, чтобы тот «сделал книгу траурных одежд», и 57 фунтов 6 шиллингов и 8 пенсов за значительное количество «черной материи». Духовникам короля было приказано служить мессы за его душу, а исповедник леди Маргарет, Джон Фишер, получил распоряжение находиться поблизости. Но, несмотря ни на что, к концу месяца Генрих поправился. 31 марта испанский посол де Пуэбла был призван в личные покои и нашел короля выздоравливающим. Кризис миновал – на сей раз.

Тем летом Генрих посетил Восточную Англию и Оксфордшир. Здоровье его казалось крепче, чем раньше. Один из наблюдателей заметил даже, что он «набрал жир». Королю более не требовались частые и продолжительные остановки для отдыха. Он был полон сил и «переезжал из одного охотничьего поместья в другое»[113]. Все были поражены его выздоровлением, но короля по-прежнему терзали старые страхи. Доступ к нему был строго ограничен. В замкнутом мирке личных покоев росли слухи и подозрения.

Одним из ближайших придворных короля был поэт Стивен Хоуз, который поступил на королевскую службу в 1503 году. В своей поэме «Утешение влюбленных» он описывал напряженную атмосферу королевского двора, где придворные «в глубокой тайне» пытались переиграть друг друга «умением и хитростью». Будучи допущенным в личные покои, Хоуз стал свидетелем множества опасных разговоров. Одна такая беседа глубоко его потрясла, потому что собеседники явно «не испытывали любви» к своему королю. Хоуз был обязан докладывать о таких предательских разговорах. Но вместо того, чтобы тайно передать содержание беседы своему царственному хозяину или его советникам, он публично обличил злодеев в стихах, которые распространил при дворе. В результате его самого сочли предателем. Группа придворных, оставшихся неизвестными, так сильно его избила, что он находился «на грани смерти». Впоследствии Хоуза устранили от королевского двора.

В феврале 1508 года у Генриха случился новый приступ туберкулеза. В конце месяца он снова отправился в Ричмондский дворец и заперся в своих личных покоях. Несмотря на то, что личные слуги свято хранили тайну, пошли слухи, что королю трудно дышать, что он не может принимать пищу, что он слабеет и худеет с каждым днем. Одно то, что ему пришлось послать вместо себя посланника в традиционное паломничество в Вестминстер в память о любимой жене, говорит о многом.

И снова мать короля отправилась в Ричмонд, чтобы ухаживать за сыном. С собой она привезла свой двор и заняла специально построенные для нее покои. Тревожась о состоянии сына и мучаясь тем, что она ничем не может ему помочь, леди Маргарет сосредоточилась на хозяйственных заботах. Она заказала для сына новые кровати и отправила слугу в Лондон купить бочку сладкого мускателя.

В марте Генрих немного окреп и смог принять посла Фердинанда Арагонского, дона Гутиерре Гомес де Фуэнсалида. Посла сопровождал представитель арагонского филиала банка Гримальди, который привез с собой документы на последнюю часть приданого Екатерины. Испанский король справедливо рассудил, что единственный способ заставить Генриха женить своего сына на его дочери – это показать ему деньги. Поднявшись на ожидавшую его баржу, Генрих отправился в Гринвич. От холодного мартовского ветра его защищали толстые ковры и подушки. Он ненадолго появился перед собравшимися придворными, а затем удалился в личные покои вместе с послом, чтобы провести переговоры.

Через два дня король появился на турнире в честь посольства императора Максимилиана. На турнире присутствовал и его сын, с завистью посматривавший на своих друзей, вошедших в число участников. Хотя Генрих и хотел сделать своего полного сил юного наследника лицом династии Тюдоров, но держал он его на более коротком поводке, чем раньше. По словам посла Фуэнсалиды, король запирал принца, «словно девушку». Посол заметил, что молодой Генрих был «очень замкнутым… он не произносил ни слова, только отвечал, когда король обращался к нему»[114]. Но в тот день болезнь короля заставила его оставить принца на попечение свиты. Сам он удалился в личные покои – необходимость долго притворяться здоровым его сильно утомила. И принц Генрих воспользовался представившейся ему возможностью. Все присутствовавшие были восхищены его грацией и царственными манерами, которых так недоставало его отцу. Один из наблюдателей даже заметил, что Генрих сел «на место короля»[115].

К апрелю врачи короля сообщили, что у него замечены признаки выздоровления. Но он по-прежнему оставался в уединении. Король был очень слаб, худ и изможден долгими неделями болезни. Биограф того времени, Бернар Андре, называл его «подавленным». Духовник его матери, епископ Фишер, замечал, что «испорченный мир» доставляет королю «большое неудовольствие и скорбь»[116]. Он все больше времени уделял контролю расходов – лично проверял бухгалтерские книги и ставил свои инициалы возле каждой записи. В этих книгах есть записи о выплатах менестрелям, которых приглашали, чтобы они развлекли короля, а также оплата новых шахмат, игральных костей и деликатесов, приготовленных французским кондитером, чтобы разжечь аппетит короля.

Летом 1508 года, когда король и его двор отправились в поездку, в Лондоне разразилась эпидемия потницы. Симптомы этой очень заразной болезни, которую в 1485 году в Англию завезли узники и наемники Генриха VII, проявлялись очень быстро. Болезнь развивалась стремительно, и смерть часто наступала буквально через несколько часов. Болезнь преследовала Генриха и его свиту везде, куда бы они ни направились. Она поразила даже двор принца – умерли трое его верных слуг. Страну охватил ужас. Король все еще был болен, а его единственный сын находился на грани заражения болезнью, «от которой умереть было легче легкого». Положение тюдоровской династии неожиданно стало очень шатким[117].