Ирма Кокура - Солнце на ладонях

• Название: Солнце на ладонях
• Автор: Ирма Кокура
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98604-332-6

Мое настоящее имя Юлия Миллер, я поэт по жизни и хочу донести людям свое творчество. Оно не просто, но и не обязательно должно быть простым. Если люди потребляют банальные стихи и песни, это не значит, что именно это им и надо. Другого им просто не дают, а я попытаюсь предложить. Вещи мои не такие доступные, если читать их глазами, но кому-то должны понравиться именно за это. Другими мои стихи быть не могут, и в этом – их честность.

---

«Я набираю номер…»

Памяти Иры Ломтевой

Я набираю номер
В сгоревшую квартиру,
Приснившихся историй
Дым утро шлет по миру,

Трещит промокшим флагом
На утреннем весеннем
Ветру, пространств бумагой.
Среда как воскресенье.

И первый день декабрьский,
Дым в небе, сон с тобою
Не скрыл в тепле коварства
И пробудил нас с бою.

Иду навстречу ветру,
Уже не только явно
Одна, – и тайно, – к свету
Печали безоглядной.

Так приходи же в гости
В мой сон всегда под утро! —
Остановилась осень
Навек со мной как будто.

Ты с неба осветишь мне
Короткую дорогу,
Пока перо распишет
В стихах-мостах итогом

Рукою отчужденной
Те цифры, что сгорели
На телефонном фоне —
Испепелённом небе.

На глаз уставших ясность
Ложатся хлопья снега,
И просьбы этой внятность
Уместна ли для неба? —

Будь ангелом-хранителем моим,
И путь мой обернётся вечным вальсом
С бесплотной памятью на жизни миг… —
Я жажду одиночества, останься!

Невозможная хроника

Неразделённую любовь разделит мир,
И сломанные вещи пригодятся.
Сквозные фразы в сорванный эфир
Бессмыслицей подарят час пространству,

Сведут с ума и в мой летящий дом
Подхватят с ветром, занесут больную
Украденную музыку как стон
Твой, странница прекрасная в загуле.

Прохладным днём тем улицам сиять
И возвращать быльём поросший век в дыханье
Младенцев нынешних, и мира связь
Приблизит встречу у дороги дальней.

Я соберу желаний наших пыль
В их непрактичности с наклонных тротуаров
С нелепицей страстей, когда полынь
В улыбке горькой одиночеств даром

Цветёт десятилетья красотой
Ненужной благородного искусства
Спеть соло целым хором за трубой
Второй под скрипку первую без чувства,

В угаре догадаться, что вопрос
Твой в шутку был когда-то миру задан
И принят мной сегодня лишь всерьёз,
И я над фотографией заплакал.

Весь этот бред бессонниц затяжной
Звучит твоим: «Простите, а нельзя ли
Мне с вашим зонтиком (вопрос смешной)
Сфотографироваться и оставить

Себя на память?»– этот сон пронзил
Мне душу, раны чьи ручьями стали.
Неразделённую любовь разделит мир,
Начавшийся нечаянным свиданьем.

«Когда во рту растает время, словно снег…»

Когда во рту растает время, словно снег,
Когда за окнами белеет город,
Избитый образ ручкою в руке
Попросится на голос, ветром сорван.

Нет ничего дороже времени теперь,
И если б жизнь в нем не сгорала скоро
В развоплощённой чистой красоте,
Сегодня мне б себя уже не вспомнить.

Когда огонь питается огнем,
О вечности любви упоминанье
Напрасно – это сердце устает
И в страстных фразах снова отдыхает.

А вздор как бред: серьёзней нет потерь
Потери времени, но свежесть ветра
Весной все той же пахнет в январе;
Слов нет, и Муза кстати, суть отвергнув.

Как натянуть тугие паруса
Здоровью лёгкие на лодках ребер,
Прогнать простуду, глядя в небеса
С небрежно нарисованного моря.

Как хорошо бывает иногда
Забыть свой собственный вопрос, проснувшись,
Не получить ответа никогда,
Час потерять, чтоб два найти получше!

И сшила платье новое зима
Самой поэзии, пронзив восторгом
Скорбь тишины – и словно белый флаг
Подол метелицей взметнул весь город.

Когда во рту растает время, словно снег,
Такое неурочное для танцев
И для прогулок, будет на столе
Бумага таять на закате ясном.

Маросейка

Ангелы всю рыбу съели,
Опустясь на Маросейку.
«Что творите, Божье семя?»
«Не могли найти лазейку.»

Ангелы в пейзаж попали
Этим Рождеством пропащим,
И с деревьев иней стаял,
Неба рыба стала слаще.

К вечеру в снегу, что душу
Лечит, грусть превозмогая,
Ангелы на крышах глушат,
Рыбу Маросейки жарят.

Невысокие домишки,
Шум от транспорта звенящий,
Остры выступы на крышах
Маросейки настоящей.

Чем темнее – тем светлее,
На деревьях снова иней,
Красота снегов белеет
На пейзаже дерзких линий.

Кино

Из зеркала шкафа – твое отраженье,−
Немного ты ранена вихрем времён,
Обманной и сладкой любви пораженье
Тебе никогда, милый друг, не соврёт.

На гвоздь ты повесишь красивую шляпу,
В тулью вставишь свечку, и свечка сгорит,
От времени шкаф деревянный обшарпан,
Чудесный тебе открывается вид.

Утюг заплясал по вечернему платью,
А ты выливаешь чернила на стол.
Я время своё на тебя не потратил,
О чём сожалею, упёршись в футбол.

И движется в зеркале наша картина,
И многое скажет старинный предмет.
Взгляни: там в углу запылился ботинок,
А пары ему в этом доме и нет.

Натура

Ходят парами и пожилые супруги,
И погода как будто для них,
И Земля уж не вертится диском на круге,
И открыты дороги мои.

Снова снег прикрывает черту горизонта,
Тишину окружит ход машин.
Открывайте же линию честного фронта,
Чтоб огонь белый снег порешил.

Вот диптих, окровавленный страстью апреля,−
Не ложитесь, супруги, в гробы.
Там, на кладбище страшно спокойно, и млеет
Жизнь сама, и тропинки мокры.

И на выезде…

Моя зрелость безликая дремлет поодаль,−
Запечатать в конверт средоточие черт,
Когда выйдет из зеркала каменный Гоголь,
Не захочется мне, но разломан мольберт.

В эту лунную ночь я прошу реализма,−
«Будь здоров», − мне сказали и отняли срок.
В сизом дыме не жаждал я ваших стриптизов,−
Кровь печатает несколько раненых строф.

И заткнёт ли мне рот власть солёного моря,−
Я не в поезде ехал – летел под откос,
Но мне скучно от раненых этих историй,−
Я прошу только несколько выгнутых роз.

Терпкий запах диктует материи зрелость,
Но разбудит меня только поезда свист,
Только летней травы пережжённая прелесть,
И танцовщицы спляшут на выезде твист.

В двух мирах

Для себя ли, будучи богатыми,
Милостыню нищим подаём?
В двух мирах, заслушавшись сонатами,
Мы живём и жизнь не сознаём.

Для себя ль поступок «необдуманный»
Совершаем мы, иль просто страсть
Движет нами милыми, беспутными,
Чтоб мы, дети, наигрались всласть?

Мы похожи друг на друга. Всё-таки
Мы оригинальны, чтоб лучи
Грели нас с небес, и мимолетными
Жестами бравируем, кричим.

Отразившись в солнышке веснусчатом,
Лишь при встречах проявим себя.
Человек один не может, – лучше бы
Нас преследовал влюблённый взгляд.

Знаем, что мертво всё, что обдуманно,
И причуды, ах, зачем пример? —
Мы творим невольно, ставши глупыми
В опыте средь опытных манер.

В чём причина редкой нашей щедрости
И улыбки незнакомцу вдруг?
К жизни вкус, пристрастие к неверности
И любовь к себе и к людям? Друг!

Для себя ли, будучи богатыми
Милостыни знаний просим мы?
Долгий сон, страх к страху и – заплатами
Редкие подарки нам даны.

И считают почти все иль многие,
Что они – избранники небес.
Это так. И, сердцем одинокие
К благу мы, удачливые в треск.

На душе, вконец поистрепавшейся,
Радость от рисунка твоего,
И спешим мы в рамку вставить, кажется,
Твой рисунок и себя – давно.

И с души заплаты всё ж срываем мы,
Обнажаем душу на ветру.
Нет, не для себя оригинальные
Люди, оценив свой дар – твой труд.

Баллада

Пьют ковбои, дым глотая,
Смысля в карточной игре,
Неустанно напевая,
Я разлёгся на окне.

И пошла она вертеться
Вместе с нашим погребком, —
Вспомнишь шум и запах детства,
Вспомнишь то, с чем не знаком.

Не поднять дверь на канатах
И не выйти сквозь окно,
Не предложишь девке плату, —
Бродит кровь в ней, как вино.

Я пою, ковбои ж стихли,
А бармен в петлю полез.
То свеча, загаснув, вспыхнет,
Но не видеть нам небес.

Там гроза загрохотала,
Точно бесшабашный смех
Наш, и ночь на час настала,
Усыпив ковбоев всех.

Но она ко мне приходит,
Ярким светом полыхнув:
«Это дети, их заводят
Бесы, но не заведут».

И наутро все проснулись
По домам в седьмом поту,
Только мы бредем средь улиц:
Я, бармен и та, глотнув.

О любви

Она повязала платок, точно шарф
И брошью его приколола.
Жены и актрисы не выявлен шарм,
И грусть на лице её снова.

Он шляпу так лихо пред ней заломил,
Дал что-то понять, улыбнувшись.
И вот, у обоих прибавилось сил,
И звук пустоты был заглушен.

Надолго ли пара влюбленных вдвоём
Во времени нашем осталась?
За здравье его, красоту ее пьём
И ветра холодного шалость.

На, шпильки в причёску, красотка, твой блеск
Не должен пропасть, несомненно.
Вся жизнь – это роли неопытных пьес, —
Его ты задействуешь смело.

И вот, без печали идёте вдвоём,
Поправ зло и боль, в современность,
А мы мадригал вам весёлый поём,
Его не сочтите за дерзость.

Безответная любовь