Владимир Коломиец - Штурм Грозного. Анатомия истории терцев

• Название: Штурм Грозного. Анатомия истории терцев
• Автор: Владимир Коломиец
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-903463-51-0

Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

А утром оказалось, что их обворовали.

– Уходим отсюда, – посоветовали старики атаману. И они стали пробираться вверх по Тереку.

Через несколько дней уткнулись в крутые и лесистые берега Сунжи. Впереди владения малокабардинцев, южнее – чеченцы, сзади – кумыки.

Первыми казаков встретили кабардинцы.

– Салам алейкум! – приветствовал их князь Илдар в урочище Голого Гребня.

– Салам, салам! – добродушно отвечали им прибывшие, когда толмач перевел приветствие.

– Откуда прибыли?

– Едем издалека. Где были, оттуда сплыли. Ищем работенки, пока есть силенки, – шутливо за всех отвечал старый казак Егор Бардош.

– Что привело вас сюда, люди? – вновь поинтересовались кабардинцы. И рязанцы, не таясь, рассказали им о причине своего бегства.

Кабардинцы, видя, что приезжие носят оружие, а это признак их свободы и достоинства, да еще оружие огнестрельное, редкостное в то время на Кавказе, предложили:

– Селитесь здесь, эта земля на стыке горских владений – ничейная, порожняя, – показывали они руками. – Будем соседями.

Казакам местность понравилась. Рядом с рекой лес, дальше гребни гор, у подножия ровные поляны травы в пояс. Коси сено, паси скот, паши землю, сей хлеб. И безопасно – никакая царская погоня не достигнет.

Стали строить дома, возвели станицу и назвали ее Гребенской. С первых же дней казаки стали куначиться с кабардинцами и чеченцами. Покупали у них скот, зерно, завели хозяйства. Ну, думали они, теперь нас никто не тронет. Но стал пропадать скот. Проведенное расследование показало, что следы вели в аулы.

– Надо проучить воров, – слышалось на сходе. Но старшие посоветовали:

– Кто же в чужом краю наводит свои порядки. Давайте воровскому обычаю горцев противопоставим свой: надежно охранять себя и не давать повода для краж.

– А для начала давайте съездим к моему кунаку – Асланбеку, может, он что посоветует, – предложил Степан Щедрин и назвал, кто с ним поедет в аул.

Выехав рано утром из станицы, они уже в полдень подъехали к подворью Асланбека. Продолговатая сакля из двух комнат с небольшими оконцами без стекол, обращенными к югу, согнулась под тяжестью времени. Невысокие стены из плетеной лозы, обмазанной глиной, местами обнажились, и прутья торчали, словно голые ребра. В углу просторного дворика располагалось приземистое строение. В нем заржала лошадь, услышавшая голос мужчин. Рядом с конюшней хлев, курятник, амбар – все, что потребно в хозяйстве.

Хозяин дома, кабардинец Асланбек, вышел из хлева с деревянными вилами в руках. Увидев гостей, с которыми приехал к нему кунак, он прислонил вилы к стене, шагнул навстречу.

– Салам алейкум, Степан! – приветствовал он кунака. – Рад видеть в своем доме гостей!

– Алейкум салам! – ответил на приветствие Степан и стал представлять Асланбеку товарищей.

– Я знаю. Вот Андрея и Федора я уже знаю, рад и с другими познакомиться, – и он пожал всем руки. В его признательном взоре смешались удивление и восторг.

– Уж как я рад! Сейчас позову толмача, без него не обойтись – ваш язык знаю плохо, да и вы наш еще не освоили.

Он тут же отдал какие-то распоряжения домашним и предложил:

– Прошу в дом, Степан.

Дверь в комнату, которая оказалась кунацкой, грубо сколоченная из двух чинаровых досок, вела прямо со двора. Чтобы легче было перешагнуть через высокий порог, у самого входа лежал плоский булыжник – ступенька. По обычаю горцев, Асланбек пропустил гостей вперед. (При выходе впереди выходит хозяин). И не успели они оглянуться в комнате, как в нее внесли войлочные подстилки, лавки, и Асланбек пригласил присесть.

Вошел толмач.

– Салам алейкум! – сказал он, слегка поклонившись хозяину и гостям.

– Обмойте руки с дороги, – предложил он гостям. И те увидели, как девушка поставила у двери тазик и кумган[16].

– Садитесь, – сказал хозяин, когда гости ополоснули руки. И пошла беседа. Спросили друг друга о домашних делах, о детях, родственниках.

– Как перезимовали? – поинтересовался у Степана Асланбек.

– Слава Богу, – ответил тот. – Кормов хватило, да и сами не голодали.

– Но вот, Асланбек, что нас беспокоит: участились кражи скота, были и нападения. Скажи, что это значит и кто бы это мог?

– Точно не знаю, – ответил Асланбек. – Но это не наши. Думаю, что это абреки с гор. А толкнуть их на это мог или голод, или науськивание турецких эмиссаров, которые в последнее время стали все чаще здесь появляться.

– И что же нам посоветуешь делать? – спросил его Степан.

– Своим людям я скажу и разбойников мы принимать не будем. А вы усильте охрану и давайте вместе разберемся, кто не хочет мирно жить с соседями.

Казаки переглянулись. Ответ Асланбека им понравился, и другого им было не надо.

Стали вносить угощение. Запахло мясом, чесночным соусом, и разговор продолжился.

Рядом с Асланбеком сидят родственники и соседи, напротив Степан с друзьями. Казаки крепки в кости и, в отличие от них – бритых, с шевелюрой на головах. Асланбек в черкеске и мягких сапогах. Казаки в цветных рубахах и холщовых штанах, как море разливное.

Хозяева за столом с уважением относились к гостям.

– Вот берите барашка с вертела да кумыс, – в один голос предлагают они им.

– Налей нам еще максымы, – сказал Асланбек дочери, которая помогала тут с угощением.

– Мир и достаток твоему дому, Асланбек, – благодарили казаки хозяина, когда его дочери в очередной раз подавали угощение.

Асланбек улыбнулся и торопливо поднялся от очага.

– Угощайтесь, угощайтесь, гости дорогие, – говорил он в сердцах. Ведя разговор с гостями, он отцовским взглядом углядел, что уж очень один из гостей на его дочь поглядывает.

«Да и сама Асият, видно, к нему неравнодушна», – подумал он. На три дня к старшей дочери отпустил и вот гляди – перемигиваются. Хороша у него младшая Асият – гибка, как серна, юна, а грудиу нее уже, как башни. Кожау нее как оливки, волосы как черный виноград, вьются – змеятся, как лоза. Но и парень не промах, такой умыкнет, и делать нечего. Видно, очень понравилась ему Асият, вон как пылают щеки.

– Эй, Асият, дочь моя, дорогая, ненаглядная, угощай еще гостей.

Засмеялась Асият – поняла отца. Подавая парню следующее блюдо, она в упор посмотрела ему в глаза и отпрянула. Андрей взглянул на Асият и густо покраснел. Она, заметив это, опустила глаза.

Поставив закуски, девушки вышли из кунацкой, пятясь, так как по обычаю не полагалось оборачиваться к гостям спиной.

– Асият, ты видела, как смотрел на тебя тот парень? – тихо спросила ее сестра, когда они вышли из кунацкой.

– Бессовестный, не постеснялся даже отца. Не знаю, что подумают родственники.

А тем временем в кунацкой уже шли по кругу чаши, наполненные максымой. Андрей отказывался от напитка и, как только появилась возможность, вышел на двор. Асият с сестрой стояли у калитки. Когда он подошел к навесу, раздался голос:

– Что ты ищешь?

Он вздрогнул, но быстро нашелся:

– Просят максымы.

– Асият, набери ему максымы, кадка там под навесом, – сказала сестра.

Асият, склонившись над кадкой, стала наполнять максымой кувшин, который кстати оказался тут же. Андрей взял ее за руку и попытался обнять. Асият до того растерялась, что сначала не оказала ему сопротивления. Он успел поцеловать ее в плечо.

– Душа моя, красавица! – шептал он, жарко дыша ей в ухо.

– Пусти! – вырываясь из объятий, сказала она и оттолкнула его. Подошла сестра, и Андрей пошел обратно в кунацкую.

– Нужно еще максымы? – спросил он сидящих и, не дожидаясь ответа, подал им кувшин. Чаша, наполненная максымой, вновь пошла по кругу.

А сестры во дворе продолжали разговор.

– Хороший парень, правда? – спросила старшая.

– Кто, кто? – покраснев, переспросила ее Асият.

– Кто-кто – Андрей. Что он тебе говорил?

– Красавицей назвал, пытался за руку взять, – отвечала та, опустив голову. – Только не судьба нам быть вместе.

– Почему?

– Разве отец отпустит меня из аула?

– Не огорчайся, – сказала сестра. – Ты все-таки свободная. Самое худшее, если тебя выдадут замуж против твоей воли.

– Ах, душа моя, неужели ты думаешь, что я этого не понимаю? – Асият со слезами на глазах кинулась на шею сестре.

– Знаю, что ты несчастна. Но что же мы можем поделать, если Бог уготовил нам такую судьбу?

После сытного обеда все вышли во двор. Асланбек показал гостям своего коня.

– Красавец! Вот это скакун, – восхищенно хвалили казаки лошадь.

– Наша порода – кабардинская, таких в округе немного, многие на нее заглядываются, – ответил довольный Асланбек.

Сели под старой чинарой – гордостью Алибекова двора: не было ни у кого из соседей такой. И снова пошел разговор.

– Вот ведь совсем недавно перебрались сюда с далекой Московии, а мы уже начинаем родниться, – сказал кто-то из родственников хозяина.

– Пошел уже пятый год с той муторной поры, когда мы прибыли сюда. Вспоминать не хочется о всех злоключениях, которые пришлось испытать в той дороге, – ответил один из казаков.