Коллектив авторов - Политические партии Англии. Исторические очерки

• Название: Политические партии Англии. Исторические очерки
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906910-30-1

Коллективная монография, посвященная юбилею известного ученого-англоведа, специалиста по ранней истории политических партий, культуре Просвещения, гендерным исследованиям, российско-британским отношениям XVI–XVIII вв., компаративистике, имагологии Татьяны Леонидовны Лабутиной объединила усилия ее друзей, коллег и единомышленников – российских ученых из Москвы, Санкт-Петербурга, Рязани, Орла, Череповца, Ярославля, Владимира, Казани, Волгограда, Самары, Нижнего Новгорода, Нижневартовска. Тема издания – стратегия и тактика политических партий Англии в период с момента их образования в XVII в. до современности. В книге прослеживаются основные этапы партийного строительства, представлены исторические портреты известных партийных деятелей (Р. Пиль, М. Тэтчер). Особое внимание уделяется дискуссионным проблемам создания партий и их оформления в двухпартийную систему.

Книга привлечет внимание историков, политологов, преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также широкий круг читателей, интересующихся историей Великобритании.

---

Генриетта Мария и Джармин не остановились и начали новую интригу, представив свидетельства некоего человека, близкого к Кромвелю, заявившего, что Хайд получает жалованье от лорда-протектора. Обвинение рассматривалось в присутствии Карла II, заявившего, что считает его «лживым и смешным», после чего положение канцлера еще более упрочилось. Следующий заговор против Хайда имел место в январе 1654 г. В нем главную роль играл лорд Херберт и королевский приближенный лорд Чарльз Джерард. Однажды в частном разговоре с Хайдом Джерард завел речь о том, что канцлер должен активнее советовать Карлу покинуть Францию, где положение эмигрантов все более ухудшается, с чем тот полностью согласился и добавил, что король слишком мало времени уделяет делам, предаваясь удовольствиям и развлечениям. Джерард немедленно передал эти слова Херберту, и тот заявил, что Хайд не имеет права занимать место в королевском совете, поскольку сказанное им достойно обвинения в измене. Хайд был вынужден признать, что такого рода разговор имел место, но оправдывался тем, что инициатива шла от Джерарда, критиковавшего инертность короля и говорившего, что Карлу лучше снова отправиться в Шотландию и найти поддержку у горцев. Канцлер сказал, что только Карл может судить о том, шли его слова от «сердца или озлобления». В ответ на требование удалить Хайда Карл II буквально потряс совет заявлением, что верит, будто канцлер произнес эти слова, поскольку в подобной манере он не раз обращался к нему самому и говорил даже больше. Потом король признал, что действительно не любит заниматься делами в достаточной мере.

Разногласия существовали не только при эмигрантском дворе, но и среди роялистов, находившихся в Англии. Наряду с успешной деятельностью агентов Джона Терло, возглавлявшего службу разведки лорда-протектора, это послужило причиной провала всех попыток роялистского восстания. Генерал-майорам было предписано следить за настроениями тех, кого подозревали в симпатиях к Стюартам. Д. Андердаун показал: власти опасались, что роялисты могут возбудить недовольство в народе во время разного рода праздничных церемоний или публичных мероприятий, в том числе футбольных матчей, петушиных боев, скачек. Как известно, пуритане запрещали такого рода развлечения, считая их аморальными проявлениями язычества, противостоящими истинной вере[161]. Эта не значит, что музыка и танцы были изгнаны из домов сквайров, в конце концов, сам Кромвель покровительствовал музыкальным представлениям. Главная подпольная организация роялистов «Запечатанный узел» осуществила с 1652 по 1659 гг. восемь попыток мятежей, самая крупная из которых во главе с полковником Пенраддоком произошла в 1655 г. В последствии руководители движения были казнены в Эксетере. Кларендон утверждал, что к поражению привела мягкость руководителей восстания, начавшегося в Уилтшире. Скорее, как и в других случаях, причиной было то, что восстание не поддержали роялисты в других графствах. После смерти Кромвеля летом 1659 г. роялистами было намечено всеобщее восстание, но все ограничилось вспышкой в Ланкашире и Чешире под руководством Джорджа Бута. Кларендон утверждал, что собраться всем вовлеченным в заговор роялистам помешала дурная погода, но это объяснение вряд ли убедительно. В последние месяцы перед реставрацией эмигранты, в том числе Хайд и Ормонд, считали главной фигурой в роялистском подполье сэра Джона Мордаунта, но многие члены «Запечатанного узла» не доверяли ему. В годы протектората роялистов разделяло также разное отношение к левеллерам. Хайд считал приемлемой тактику сотрудничества с ними, но не все были с ним согласны.

Роялизм иногда рассматривался в контексте формирования в Англии партийной системы. В историографии XIX века, в частности, в трудах видных вигских историков Г. Галлама и Т. Маколея происхождение двухпартийной системы связывалось с кризисом по вопросу о престолонаследии 1679–1681 гг., когда появились группировки тори и вигов. Под влиянием С. Гардинера и его последователей, провозгласивших безусловной приоритет Великой революции середины XVII века над Славной революцией 1688–1689 гг., усилился поиск отдаленных корней двухпартийной системы. Дальше всех в этом отношении пошел историк Кейт Фейлинг, опубликовавший в 1924 г. первый том своего труда «История партии тори 1640–1714». Он доказывал, что складывание вигской и торийской партий было следствием раскола правящего класса Англии в эпоху Реформации, вызванного «конфликтом идей», прежде всего, религиозных: «Происхождение тори, как и происхождение вигов, началось с религиозных разногласий времен Елизаветы»[162]. Начало становления партий Фейлинг относил к 40-м гг. XVII века. В круглоголовых он видел начало партии вигов, в кавалерах – тори. Эта точка зрения имела определенное значение, так как ориентировала на поиск идейно-политических источников торизма (но вряд ли вигизма). Однако как таковая она малоубедительна, потому что игнорирует отличия исторического контекста гражданской войны и кризиса о престолонаследии, если вообще не говорить о том, что само возникновение партий в эпоху Реставрации оспаривается в современной консервативной и ревизионистской историографии. Фейлинг не считал развитие торийской партии линейным и последовательным процессом. Он полагал, что в правление Марии II и Вильгельма III Оранского партийные различия отступили на задний план, уступив место противоречиям «двора» и «страны», и предвосхитил тем самым известную концепцию X. Тревор-Ропера. Подъем тори при королеве Анне Фейлинг объяснял способностями политиков и пропагандистов, таких как Р. Харли, Г. Сент-Джон, Ч. Давенант и Дж. Свифт. «Первая» торийская партия прекратила существование в 1714 г. в результате «неожиданного удара судьбы», то есть прихода к власти Ганноверской династии. «Вторая» торийская партия возродилась только через полвека на основе новых идей. Стремление связать в одном нарративе кавалеров 1640-1650-х гг. и тори обнаруживается и у других историков. Так видный либеральный историк Дж. М. Тревельян писал: «Круглоголовые и их вигские внуки, круглоголовые и их торийские внуки были представителями джентри, выражая интересы соперничавших группировок среднего и низшего классов в защиту идеалов церкви и государства. Английская политика только в ограниченном отношении была борьбой между классами»[163]. Сегодня такого рода утверждения не выглядят убедительно.

Недостаточная разработанность проблематики роялизма в историографии объясняет, почему до нашего времени сохранилось представление о нем как о чем-то «ошибочном, но романтичном» (Wrong but Wromantic)[164].

Первые виги и тори – от противостояния к компромиссу И. В. Кеткова

На протяжении почти четырех веков ведущие политические партии Англии эволюционировали как институт, изменяя, порой сужая свои социальные и идеологические ориентиры, сближая позиции, теряя одни функции и усиливая другие. Рассмотрение предпосылок процесса зарождения политических партий в исторической ретроспективе позволяет наблюдать существенные стороны содержания самого процесса – взаимодействия власти и политического класса, представленного всем многообразием его интересов на стадии такого неустойчивого равновесия, который был характерен для периода между двумя революциями. Драматическая судьба ранних вигов и тори явно контрастирует с сюжетами из более поздней политической жизни этих партий, можно даже согласиться с условностью обозначения их статуса как партий. Однако историческая роль этих партий в становлении современной политической структуры очевидна.

Исследовательский интерес и уточнение круга проблем в изучении политических событий периода Реставрации долгое время зависели и зависят от выбранных критериев оценки значения двух революций – середины XVII в. и переворота 1680-х гг. Несовместимость исторического содержания и противопоставление этих событий уступало место поиску связей и общих нерешенных проблем. Так, либеральная историография XIX и XX вв. по преимуществу рассматривала вигско-торийское противостояние в период Реставрации сквозь призму событий Славной революции и с такой логической последовательностью, когда события периода Реставрации оказывались явно не предопределяющими для переворота 1688–1689 гг. Сложное переплетение конфликтов и компромиссов, побед и поражений, придающих остроту и напряженность событиям 60-80-х годов Т. Б. Маколей обозначил как «конституционный вопрос», содержание которого сводилось к степени отклонения королевских установлений от «духа английской конституции»[165]. Славная революция в работах классиков либеральной историографии предстает как событие, позволившее сомнительную законность наследования английского трона Вильгельмом Оранским обратить в сохранение преемственности. Более существенная значимость для английской истории Славной революции, по суждению Дж. Тревельяна, проистекала даже не из факта минимального насилия, которое было необходимо для ее успеха, но из факта исключения насилия для будущего англичан [166]. А это стало возможным только потому, что конфликты разрешались внутри сферы, контролируемой парламентом[167]. Свое отношение к сдерживающему, тормозящему значению насилия применительно к политической истории реставрационной Англии обозначил Л. Стоун: «Страх перед тем, что любое изменение может еще раз открыть дорогу революции, заблокировал проведение соответствующих новым условиям реформ более, чем на век»[168]. Трудно провести реальную межу, которая бы дозировала соотношение мирных и насильственных способов борьбы последних Стюартов с оппозицией, но очевидно, что к насилию прибегли обе стороны конфликта и это явилось ключом к пониманию ранней истории вигов и тори.