Виталий Каплан - Трагедия Швабской фамилии

• Название: Трагедия Швабской фамилии
• Автор: Виталий Каплан
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2017

Ночью в древней Кейсарии, в собственном доме, убит из огнестрельного оружия бывший полковник спецподразделения Залман Шваб. Убийца не оставил на месте преступления ни следа, ни зацепки. В последние годы покойный, отойдя от наполненного профессиональными опасностями прошлого, возглавлял процветающий бизнес. Мотивы убийства могли быть также связаны с притязаниями на семейное наследство, однако все родственники убитого имели неоспоримое алиби. Случилось загадочное и громкое на всю страну убийство. Но полковник Надав Турман, общеизвестный в полиции, как асс молниеносных расследований, в течение «семи дней скорби», последовавших после преступления, безошибочно вычисляет, арестовывает и... освобождает убийцу.

---

Аркадий Маргулис, Виталий Каплан Трагедия Швабской фамилии

1

До заката солнца оставались минуты. Гостиная погружалась в полутьму, обглоданную уличными огнями, и Мааян поспешила зажечь свечи1 — две наших и две детских. Они обагрили вышитую, от дедов-прадедов, скатерть, пришпилили к стенам тени и бесконечно размножились в старинном трюмо. Сколько ни наблюдал это, но всякий раз, словно впервые. Неясное движение, отклонившее занавес, коснулось язычков пламени, вынудив их дрогнуть и сместиться по кругу. Свершилось. Я церемонно поздравил жену, и она — меня. Наступил праздник. Сошла светлая царица-суббота2. Пусть ниспошлёт Всевышний благоденствие нашему народу на предстоящую неделю.

Праздничную ночь мы, как всегда, провели вместе. Я пробудился рано, но не решался встать. Наступило утро, последнее в устоявшемся укладе — завтра я выйду на пенсию. Мааян подтрунивала надо мной. Твердила — после смерти мамы в моей жизни осталось две женщины: она сама, преданная супруга и полиция, притязательная любовница. Жена останется со мной до конца дней, а с любовницей предстоит расстаться. Я предвкушал свободу и страшился её.

Стараясь не нашуметь, сполз с кровати. Благостно позёвывая, отправился в ванную. Привёл себя в порядок. Облачился в торжественный «Армани», аккуратно сложенный в кресло с вечера. Заварил кружку кофе и с ней вышел во двор. Над Кейсарией зарождалась хмарь. Солнце, заждавшись подходящего случая, укуталось подоспевшей тучей. Небо приблизилось, но стало чужим. Неуловимо запахло мятой. Я облюбовал местечко под тентом и позволил пространству течь сквозь себя.

Непостижимая тишина. Город без офисов и крупных торговых центров, без замусоренных промышленных зон, без заторов на дорогах — благолепие, упрямая плоть патриархального анклава. Народ торопливо возвращался из синагоги. Под мышкой наскоро свёрнутый талес3. Кто-то же должен замаливать наши грехи. Каждый волен поступать по-своему. Одни приветствовали меня кивком, другие притворялись, или впрямь не замечали, увлечённые разговором. Слыхивал я их беседы, кто и сколько пожертвовал на богоугодные цели. Пусть себе, всё равно никто не проверит. Да и не нужно. Хорошее человек совершает ради себя.

Наша семья из поколения в поколение владела скромной страховой компанией. Меня же с детства влекли детективные истории, до дрожи обожал раскопки криминальных завалов. Всё в памяти.

Вблизи громыхнуло — Швабы, соседи, тоже проснулись. В окне мелькнуло широкое лицо Залмана, побитое солнцем и войнами. Серьёзный мужчина, такому под настроение лучше не попадаться. Полвека назад Арон Шваб, дед Залмана срубил в Омере под Беер-Шевой дом — такой грубый, что можно было посадить занозу, только взглянув на него. Вилла его потомков, походившая скорее на дворцовый комплекс, разместилась в одном из престижнейших уголков Кейсарии. Райское место. В пятистах шагах море, рядом, за изгородью, эвкалиптовая роща. Никакой экстравагантной мишуры — строгие линии оконных обрамлений из светлого камня, просторная веранда на верхнем этаже между колоннами и несимметричным фасадом. Большая гостиная, столовая с кухней, оздоровительный блок, шесть вместительных спален, в придачу игровой зал с гардеробной, легко преображавшийся в дополнительные комнаты, и великое множество подсобных помещений. Излишество, но со вкусом.

Боковая дверь распахнулась, оттуда вихрем вылетел взбешенный Залман. Опять почтенные Швабы поцапались за наследство. Старый лев ещё жив, а они как с цепи сорвались. Прознав, что на пенсии я займусь досудебным урегулированием конфликтов, пожаловали ко мне. Житейское дело. Папа Бенцион в последнее время передвигался с трудом. Мучительно даже с посторонней помощью — чаще всего Далии, младшей дочери, и опасение, что властный старикан дотянет с завещанием до своего последнего часа, наверняка, тяготило наследников. Упаси Бог, преставится, не успев оформить. Так выглядела ситуация. Говорить со старым Швабом о судьбе наследства я отказался напрочь — себе дороже, но дети росли у меня на глазах и вместе со мной, видеть их в неприглядном свете казалось несносным, так что пришлось согласиться.

У нас в стране обращение в суд сродни выносу напоказ заношенного белья и омрачило бы жизнь известной в Израиле фамилии. Залман, хитрый лис, знал, что соглашусь, и тут же подсунул договор. Я, как нейтральный посредник, брался за разработку решений, отвечающих интересам сторон. Швабы обещали следовать моим советам при заключении соглашений.

Залман пару лет назад уволился из службы государственной безопасности. На нём, честно сказать, держался семейный бизнес. К тому же, он полагал, что ему, как старшему, причитается львиная доля. Ещё в Украине так вершилось у старого Арона — первенцу доставалось всё. Но он, Залман, настолько любил брата и сестру, что намеревался пожаловать им целую половину. Осторожный Марк высказывался, что перебирать варианты бессмысленно, ведь законы о наследстве в стране сильны, но своего, конечно, упускать не хотел. Далия старалась избегать трудных разговоров, целиком полагаясь на решение отца, каким бы оно ни оказалось. Про себя же, наверное, надеялась на родительскую благодарность. Бедняжку Дану, дочь покойной Дины, старшей сестры, во внимание вообще не принимали.

Завтра я окончательно сдам дела Изи Ману, дышавшему мне в затылок в течение года. В свои пятьдесят лет подполковник выглядел самонадеянным юнцом, возомнившим себя ясновидцем. Его нынешним амбициям отвечала моя должность. Наверное, представлялась ему обязательной ступенькой в карьерной лестнице. Завтра всё останется позади — внутренние склоки, скучная речь командира округа, скромный стол с виноградным соком, бамбой4 и бурекасами5. Ах да, подарок за долгую и плодоносную службу — именные часы. И память, о ней уже говорил.

Бархатисто заурчал двигатель Залманова «Мерседеса». Сразу рвануть с места мешала стартовая заминка компьютера. И пусть до момента, когда стрелка тахометра метнётся вправо, пройдёт меньше секунды, сразу придётся пожалеть об отсутствии третьей педали. Следом мотор хватнул тон с «низов» — взревел, как нищий, выигравший в лотерею, и Мерседес взлетел над асфальтом, вздрагивая мощным корпусом, точно аэробус среди воздушных ям.

Сверкнуло и снова ударило. Теперь с небес. Дождь, справедливая примета уголовников, остудит пыл свидетелей и уничтожит следы. Словно наяву представилось, как глаза Залмана метали молнии навстречу небесным. Дворники на лобовом стекле не успевали сталкивать низвергаемую ненастьем воду. Наверное, небо в голове Шваба перевернулось с ног на голову и обратно. Джип, пугая пространство, мелькнул и исчез в тропическом ливне.

В непогоду лучше сидеть у камина, и мне померещилось, что Залман скоро вернётся. Я мог оказаться прав — рёв двигателя послышался снова. Судя по тону, машина шла на большой скорости.

2

Блеснули фары, показался облепленный ливнем пикап, бежевая «Тойота». Она вызывающе соперничала с великолепным Гелендвагеном Залмана. Оба, японка и немец, непримиримы к бездорожью, выносливы и дерзки. Оба настолько уверены в себе, что многие годы оставались утилитарными моделями. Но я опростоволосился, Залманом здесь и не пахло.

Дождь прекратился внезапно, как и начался. И, слава Богу. Я, как говорится, протёр глаза, но это был не мираж. Из «Тойоты», блистая улыбкой, выскочила Даночка Битон. Фантастика! Внучка старого Бенциона почтила присутствием фамильное прибежище!

— Детка… Даночка! — не скрывая чувств, закричал я, торопясь к машине.

В нимбе радуги она выглядела потрясающе. Джинсы-скинни — как возможно без них! Белая в обтяжку футболка. Волосы, разделённые на две симметричные половины, обрамляя лоб, ниспадали на плечи. Природная блондинка, потрясающее сочетание — глаза. Они, огромные, голубые, ни намёка на серый отлив, залихватски блестели.

Я раскрыл объятия и она, восхитительно взвизгнув, повисла на моей шее.

— Дядя Надав… Наконец-то! Так рада видеть тебя!

— Взаимно, моя девочка. Какими судьбами?

Она наклонилась к моему уху и прошептала:

— Взгляни на минуточку… У меня новый мальчик…

— Вот оно что. Познакомишь?

— Без проблем… Как раз поэтому мы здесь. Познакомлю его со всеми… Томер! Надо же! Он до сих пор в машине… Томер! — крикнула она, помахав ладошкой, — а ведь знаешь, я пошла по твоим стопам.

— Неужто поступила? Что учишь?

— Ничего сверхестественного…

— Значит, криминологию в Хайфском университете?

— Вот именно. Точно в цель.

Из кабины Тойоты показалась спина мужчины. Он доставал поклажу.

— Предполагаешь остаться подольше? — спросил я.

— На зимние каникулы… Если не разругаемся…

— Понимаю… Швабы, — сокрушённо развёл я руки, — вы случайно Залмана на дороге не встретили?