Сергей Кузнечихин - Блюститель. Рассказы, повесть

• Название: Блюститель. Рассказы, повесть
• Автор: Сергей Кузнечихин
• Жанр: Русское современное

О чем бы ни писал красноярец Сергей Кузнечихин – о рыбалке, тайге, поэтах, рабочих, забулдыгах – оторваться невозможно. Ярко, колоритно, сочно. Хотя порой хочется зареветь по его героям, пожалеть их, поправить их судьбу… Публиковаться Кузнечихин начал еще в советское время, но произведения его, как у большинства писателей, живущих во глубине России, к сожалению, слабо известны широкому читателю. Может быть, книга «Блюститель», в которой собрана проза разных лет, сможет исправить эту ситуацию.

---

И радостно было удивляться, что не забыла слова песни до самой последней строчки, и вспоминать утреннее обилие цветов, и думать, что праздник на сегодня еще не кончился. И не терпелось до вечера, хотелось, чтобы Василий пришел сейчас же, сию минуту. Но когда он постучался, Оля спала. Испуганно соскочив с кровати, она закричала:

– Подождите! Не входите!

Подбежала к зеркалу и принялась массировать лицо, измятое дневным сном. Все боялась, что он увидит ее такой растрепой. Но Василий терпеливо топтался в коридоре. Оля немного успокоилась и почему-то твердо уверовала, что он будет стоять за дверью сколько ей заблагорассудится. Она привела себя в порядок, убрала от посторонних глаз разбросанные вещи и только тогда разрешила войти, приготовив заранее улыбку – в награду за терпение.

– Я, в принципе, готова. Только я без подарка. Как ты считаешь, здесь можно что-нибудь для него купить?

– Думаешь, я бываю в здешних магазинах? А о подарке не беспокойтесь, он уже вручен. Ждут только нас.

– Слушай, а народу много будет?

– Нет. Муж и жена, Женя и Валера, притом Валера – это жена, мои одноклассники, работают врачами.

– Вот и буду я лишним человеком на вечере воспоминаний.

– Какие воспоминания, когда мы встречаемся по два раза в день, а то и чаще. Они здесь рядышком живут.

– Здесь у вас все рядышком, – и, чтобы не обидеть, Оля добавила: – И мне это нравится.

В коридоре он взял Олю под руку. Из своей комнаты выглянула хозяйка тетя Лиза. Оля попыталась отстраниться, но крепкая рука не отпускала. Василий поздоровался и спросил о каком-то Славке, очевидно, сыне. Она принялась рассказывать, а Оля стояла под руку с парнем и, чтобы скрыть смущение, старательно улыбалась. Ладонь у Василия была теплая, но не потная. А тетя Лиза поочередно заглядывала им в лица, все рассказывала и рассказывала о своем Славике, и Оля удивлялась выдержке Василия.

Их, конечно, ждали, но стол был еще не накрыт. Легко и как-то сразу Оля подключилась к приготовлению ужина. Помог, конечно, веселый, даже несколько мужской характер Валерии (угадали же родители с именем), но и сама Оля в этот вечер была способна на чудеса, все ей удавалось.

Они рассаживались, когда появился еще один гость, ввалился с хохотом и выкриками, долго тискал в объятиях сначала именинника, потом его жену, потом Василия и даже Олю облапил, но тут же наигранно отстранился и потребовал, чтобы его немедленно представили, потому как незнакомых девушек он стесняется. Смеялась и без того смешливая Валерия, смеялся ее муж, да и Василий смотрел весело. Что же оставалось Оле…

Гостя звали Володькой. Еще один одноклассник. И прибыл он чуть ли не с вокзала, домой только поздороваться заскочил. Приехал на неделю-полторы заготовить клюквы. Специально для Оли он вспомнил, как лихо они играли в футбол, все трое в нападении.

Компания Оле нравилась. Парни как на подбор и разные: Василий мужественный, Женя интеллигентный и бесшабашный Володька. Напрасными оказались и опасения, что праздник закончится вечером воспоминаний. Оле даже показалось, что эти веселые и добрые люди собрались не на день рождения друга, а ради нее. Ради нее готовили щедрый стол, ради нее избегали нудных разговоров, ради нее играла музыка, и все три кавалера оказались изумительными танцорами, особенно Володька со своими бесконечными и все равно неожиданными импровизациями. Конечно, и Валерию не забывали, но спешили пригласить все-таки Олю. Она видела, как парни хитрят и стараются опередить друг друга, и удивлялась, почему не обижается Василий.

Когда начало темнеть, всем захотелось на улицу. И тут Володька вспомнил:

– Представляешь, кого я встретил в подъезде? Сему Ворона.

– Своевременная встреча, – кисло заметил Василий.

– Я вам покажу, вы у меня докаркаете!

– Не беспокойся, женушка, мальчики шутят, всё не могут смириться с фактом, что ты из нас троих выбрала меня.

– Нет, правда, захожу в подъезд, смотрю, стоит кто-то, приглядываюсь – Сема.

– Володька, сейчас заработаешь. Ты же знаешь, что я суеверная.

– Я не виноват, если он встретился.

– А в чем дело? – спросила Оля.

Она не могла понять – или это накатанный в старой компании розыгрыш, или бесцеремонный Володька взаправду чем-то напугал хозяйку, и, если это так, она была готова быстренько все уладить. Оля чувствовала, что у нее получится. Валерия молчала.

– Женя, в чем дело? – повысила она голос. – Кто такой Воронов?

– Голубев он, Оленька, – засмеялся Женя. – Вороном его в народе прозвали. Кстати, уникальная личность.

– Нашел уникума, – недобро усмехнулась жена.

– Да брось ты, Валерка. Эй, обормот, скажи ей, что ты пошутил, а то она боится остаться вдовой.

– Честное слово, встретил.

Теперь уже засмеялся Василий.

– Вовочка – человек принципиальный, если сказал, то будет стоять на своем до конца. Ладно вам, пойдемте гулять, – он взял Валерию за руку и повел к двери.

– Так, значит, о Вороне, – продолжал Женя, пропуская вперед жену и приятелей. – Сема был нашим одноклассником, правда, у меня есть брат на четыре года старше и он тоже учился с Семой в первом классе.

– Как это? Четыре года в первом классе?

– Четыре с половиной. После нас он просидел еще полгода и бросил, посчитал, что образования ему достаточно. Но главное в другом, и это тебе, как математику, должно быть интересно. Представляешь, человек, не осиливший первого класса, обладает уникальной памятью. У нас в поселке около четырех тысяч человек, и Сема держит в голове все даты, связанные со смертями. Хоронят, и он тут как тут, потом заявляется на девятый день, потом на сороковой, потом на годовщину. При этом никогда не ошибается и ни о ком не забывает. Словно журнал у себя ведет.

– Так он, наверное, того, – Оля покрутила пальцем у виска.

– Разумеется, патология, но ведь какую память нужно иметь.

– Страшно все это.

На самом деле ей было нисколечко не страшно. Она даже не совсем поняла, о чем рассказывал Женя.

Валерия с парнями ушла далеко вперед. А ведь только что слышался их смех. Оле тоже хотелось туда. «Догоняй!» – крикнула она и, не раздумывая, сбросила туфли. Дощатые тротуары приятно холодили ноги. Женя сразу отстал. Да если бы и захотел, все равно не догнал бы. Она не бежала, она плыла по воздуху, едва касаясь упругих досок, до того легким было тело. Даже дыхание не участилось.

– Споемте, ребята!

– Подожди, где твои туфли? – испугался Василий.

– Ерунда, Женя принесет, – она приобняла Валерию, давая понять, что опасаться нечего. – Ну, Вася, запевай: «Лыжи у печки стоят». Неужели не знаете? Володька, и ты не знаешь?

– А завтра в учительской будут говорить, как Ольга Степановна горланила песни на весь поселок, – попробовал урезонить Василий.

– Да ну вас, – обиделась Оля.

Подошел Женя. Держась за локоть Василия, Оля принялась обуваться. Она слышала, как под ее пальцами вздрагивают мускулы, и воспринимала это за самое красноречивое проявление нежности.

– А вот и Сема собственной персоной. Сейчас мы и узнаем, что он делал в твоем подъезде.

– Не трогай, Володька, пусть себе идет, – сказал Василий.

– Но Женька не верит. Эй, Семен, подожди.

По другую сторону дороги остановился высокий парень.

– Пойдем, Володя, мне хочется на него посмотреть.

Оля первая выбежала на дорогу. Ее сразу же догнал Володька. За ними нехотя спустился с тротуара Василий. Сутулый парень в коротких и широких брюках, из которых торчали голые щиколотки, жался к забору и шмыгал носом.

– Он плачет, – шепнула Оля.

– Не связывайтесь с ним.

– Может, ему нужно помочь? Спроси, Володя.

– Семен, кто тебя обидел?

– Никто его не обижал. Пойдемте отсюда.

Сема заплакал громче. Оля подошла ближе. Лицо у него было бледное, над проваленными щеками выпирали скулы, а из-под реденьких светлых кудряшек торчали толстые, как оладьи, уши.

– Ну, что же ты, миленький, плачешь?

Он ничего не ответил, только зажмурился и задергал кадыком. И тогда Оля обняла его за шею и крепко поцеловала.

– Успокойся, никто тебе ничего не сделает.

Уже с дороги, держа под руки парней, она оглянулась. Сема стоял на самом краю тротуара и, приоткрыв рот, смотрел на нее.

– Перестал плакать, вот и молодец. Все будет хорошо.

Ее голос звучал ободряюще. Если она сказала, значит, действительно, все должно быть хорошо. Такою она себе нравилась. Оказывалось, можно и день отработать с радостью, и с первой же встречи стать душой компании, и остановить слезы незнакомого бедняги. Василий хмурился, но Оля не обращала внимания.

– Так и не спросили, что он делал в подъезде, – спохватился Володька.

– Да перестань ты. Надоело. Заладил, как попугай, – не сдержался Василий.

– Хватит вам, петушки, пойдемте-ка лучше к нам, сядем за столик и продолжим нашу операцию.