Владимир Коршунков - Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

• Название: Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды
• Автор: Владимир Коршунков
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00091-095-5

В книге исследуются дорожные обычаи и обряды, поверья и обереги, связанные с мифологическими представлениями русских и других народов России, особенности перемещений по дорогам России XVIII – начала XX в. Привлекаются малоизвестные этнографические, фольклорные, исторические, литературно-публицистические и мемуарные источники, которые рассмотрены в историко-бытовом и культурно-антропологическом аспектах.

Книга адресована специалистам и студентам гуманитарных факультетов высших учебных заведений и всем, кто интересуется историей повседневности и традиционной культурой народов России.

---

Верещагин, будучи священником, также допускал существование привидений, видя в них действие дьявольских козней. Он тогда, дескать, и сам, в ответ Софронову, рассказал несколько историй. Например, такую, в которой, как говорится, «кажинный раз на этом месте»[91] случалось с ним бесовское наваждение:

«На этом же месте года, как помнится, через два опять представилось нам привидение. Нас ехало в телеге с ямщиком пятеро: я, жена, ямщик и [двое] мальчиков – моих сыновей. Как только проехали речку, за нами представились пешеходы. Ямщику я велел погонять коня, чтобы отъехать от пешеходов дальше. “Может быть, – думал я, – это недобрые люди, идущие куда-нибудь для недобрых целей”. Ямщик мой погонял коня, оглядываясь назад. Мы проехали гору, и лошадь пошла скорее. Я оглянулся назад и вместо пешеходов я, ямщик и другие увидели целый обоз едущих. Тут малость мы струхнули и, проехав гору, поехали скорее. Лишь только проехали гору, обоза как не бывало, и вместо него очутился огромнейший великан вышиной с телеграфный столб. Тут мы, перепуганные страшно, только знали погонять коня, а великан всё идёт за нами в одном расстоянии. Что делать? До деревни ещё версты две, а ночь, хотя и короткая, как и все летние ночи. Я осмелился выйти из телеги и дорогу перекрестил. И что же? Великан направился в сторону, к логу, где росли деревья, и куда он делся – больше мы не видали.

Признаться, привидение это, одно из страшных, нас напугало порядком, и долго это место поселяло в нас особенный страх. После этого как не верить в привидения. Добро бы, если увидел я один, но, как выше сказано, нас было пятеро – три больших и двое маленьких, и все они увидели то же, что увидел я.

Привидение это нельзя причислить к оптическим обманам. Оно может быть объяснено только действиями духов, иначе нельзя заключить»[92].

Итоговая сентенция пытливого священника особенно примечательна. Коли это не обман воображения, а реальный случай, то, выходит, что без злых духов тут не обошлось.

В рассказе историка и литератора Н. И. Костомарова (1817–1885) «Ольховняк» речь шла о придорожном глухом овраге, заросшем ольхой. И с проезжавшими мимо вечно приключалось что-нибудь: то там повешенного видели, то мертвец оттуда выскакивал и гнался за путниками, а ужо стонах и прочих странных звуках и говорить нечего. Как в конце концов выяснилось, на том месте некогда брат убил брата. И вот когда герой-повествователь уже был заинтригован загадкой «ольховняка», но ещё не знал, в чём там дело, он беседовал об этом с «духовными», съехавшимися на именины. Священник того самого прихода сказал ему: «Вы, люди учёные, мало верите. У вас всё суеверие. Оно, правда, в народе нашем суеверия немало, но бывает и такое, что вы считаете суеверием, не имея на то достаточного основания, а оно пока только непостижимое, такое, чего невозможно объяснить путём разума». И добавил: мол, ему стало известно, что на том месте совершилось страшное, вот оттого проклятие там и легло. «Кто его знает? Опровергнуть, что оно было не так… я не берусь»[93].

В общем, сама священническая должность, воспитание и образование сельского пастыря укрепляли уверенность, что бывают таинственные случаи – и благодатные чудеса, и злые козни. Это роднило сельское духовенство с пасомыми – простыми людьми. Поэтому когда священник поддавался на уговоры и участвовал в таких народных обрядах, которые иными образованными людьми даже из того же духовенства могли быть расценены как обряды языческие либо как вредные суеверия, то он мог это делать и потому, что сам чувствовал за такими действами некую труднопостижимую, однако значимую реальность.

Ведь «истинное происшествие», случившееся с Верещагиным, – на деле довольно устойчивый, повторяющийся сюжет народных рассказов. Этот сюжет сходен со столь же «истинными» историями – быличками о встречах с лешим, русалкой, домовым, банником. В них также присутствует внутренняя установка рассказчика на достоверность (в отличие от мифа и от сказки), они тоже стандартны в наборе мотивов и характеристик «нечистой силы». Кроме того, оценивая рассказ Верещагина, следует учитывать, что, согласно исследованиям английских психологов, у каждого человека примерно десять раз в жизни бывают галлюцинации, не вызванные физическим или психическим заболеванием[94].

Истории, подобные встрече Верещагина с великаном, судя по всему, были широко распространены в Вятском крае. Вот как пишет о возможной ситуации их рассказывания современный писатель В. А. Ситников в художественно-документальном романе из деревенской жизни на Вятке. Герой повествования, мальчишка, едет вместе с другими ребятишкамипо зимнему путина санях, которыми правит его старший брат Василий. Впереди мрачной стеной встаёт дремучий лес.

«Перед темнеющим ельником братенник принимался нас стращать. Поворачивался, в больших глазах страх.

– Ой, робята, ей-бо, видал однова в грозу, как над Казной поднялся огромадной, до неба, кудлатой мужичищо в красной рубахе и захохотал-загрохотал. Я чуть со страху не помер. Видать, сам!

Кто “сам”, всем ясно – леший!

А потом таинственно добавил Василий Михайлович, как мелькнула здесь в Казне перед ним кикимора. Вся нечёсаная, раскосмаченная, у-у. Мы жались друг к дружке. Наташка крестилась. Я шептал молитву. И братья Князевы, и Митя Филин повторяли бледными губами: “Господи, помоги-пронеси!” – и все, боясь нечистой силы, поджимали под себя лапти»[95].

Ещё один случай с привидениями-лешаками на вятской земле вспоминал В. Г. Короленко. В конце 1879 г. его, ссыльного, отправили на жительство в самую отдалённую часть Глазовского уезда Вятской губернии – в Берёзовские Починки. И вот, на одном из участков долгого пути по Бисеровской волости, ему пришлось ехать на санях, которыми правила крестьянская девчонка Апроська, а больше с ними никого не было. Апроська поначалу побаивалась «чуженина», которого она везла по безлюдным зимним местам. «Кроме того, как оказалось из последующих разговоров, она была убеждена, что там, где виднелись над лесом белые столбы, в глубокой чаще на нас шли три “лешака”. Когда снежный тифон рассыпался и исчез, она глубоко вздохнула и успокоилась, а я стоял, точно зачарованный этой картиной, полной сурового молчаливого величия и глубокой таинственной жизни…» Короленко припоминал, что в тот час и он «переживал странную иллюзию». Ему грезилось такое: «…Встаёт и складывается в моём воображении какой-то до осязательности ощутимый в душе образ – олицетворение северной природы и северного народа… Он был загадочен, немного иконописен, немного архаичен, на старинный славянский лад». В образ Севера вписывались «даже эти три “лешака”, таинственно бредущие в глубине леса и играющие с снежными вихрями, – всё это вместе складывалось в этот образ, всё влекло и манило»[96]. Это же происшествие Короленко отразил и в не опубликованном при жизни рассказе «Полоса», написанном в 1880-х гг. и, очевидно, не вполне отделанном. Героя рассказа, Торлецкого, везут по тем же, вятско-камским глухим местам. Возница показывает на «лешака» вдали. «…Когда он взглянул с вершины холма, на которой они находились, на один из этих снежных столбов, который прыгал по склонам над лесами, точно прыгая с одного холма на другой, – ему удалось тогда схватить то представление, какое должно было возникать в уме мужика»[97].

В общем, образованный, не склонный к суевериям и даже не слишком религиозный человек, каким был уже преодолевший свою наивную детскую веру Короленко, тоже подпал под суровое очарование зимнего Севера. И, конечно же, в отличие от крестьянской девочки и священника Верещагина, Короленко не мог бы принять снежные вихревые столбы за великанов-леших. Кстати, именно там, в Вятском крае, леших именовали «долгими»[98]. И во многих иных местностях тоже уверяли, будто леший выглядит как человеческая фигура огромного роста – вровень с деревьями[99].

В стихотворении Александра Блока «Русь» (1906) есть такие строки: «…И ведьмы тешатся с чертями // В дорожных снеговых столбах». В примечании к стихотворению Блок указывал, что «ведьмы и черти в снеговых столбах на дороге… это подлинные образы наших поверий…», приводя ссылку на свою научно-популярную статью «О заговорах и заклинаниях», написанную в том же 1906 г.[100]

В стихотворении П. А. Вяземского «Метель» (1828) обрисована внезапная буря на зимней дороге, когда вдруг становится темно, ничего не видно – «тьма и страх!». Вот тогда и мерещится разное: «Тут выскочит проказник леший, // Ему раздолье в кутерьме: // То огонёк блеснёт во тьме, // То перейдёт дорогу пеший…» Или даже так, если это зимнее приключение затягивается: «Тут к лошадям косматый враг // Кувыркнется с поклоном в ноги, // И в полночь самую с дороги // Кибитка набок – и в овраг»[101].

В газете Приморского района Архангельской области (центром этого сельского района являлся сам г. Архангельск) в 1968 г. был опубликован очерк журналиста и историка Я. П. Кошелева о колхознице д. Красная Гора Домне Николаевне Ипатовой. Она говорила журналисту, что видела лешего: «Еду я из Уны с попутчиками лесом. Зима, холодище – зуб от зуба не доходит. Мы все на одних санях собрались, греем друг друга сказками про нечистую силу. Поудивлялись и разошлись к своим саням. Моя лошадь – последняя. Стала я в угорышек подыматься, а сани как бы кто придерживает. Оглянулась – сзади большой мужик в широченном красном кушаке. У меня и вожжи из рук выпали. А он наклоняется, хочет поднять, да я изловчилась и раньше успела и погнала лошадку во весь-то дух. Мужик-от громко, страшно как заорёт: “Вот поехала, дак поехала…” Легко отделалась. Вот если бы он вожжи у меня перехватил, то завёз бы, откуда и не выбраться. У нас случалось такое…»[102]