Хулио Кортасар - Чудесные занятия

• Название: Чудесные занятия
• Автор: Хулио Кортасар
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-352-00113-Х

Хулио Кортасар (1914—1984) — классик не только аргентинской, но и мировой литературы XX столетия. В настоящий сборник вошли избранные рассказы писателя, созданные им более чем за тридцать лет. Большинство переводов публикуется впервые, в том числе и перевод пьесы «Цари».

---

В одном шотландском городке продают книги, одна из страниц в которых — чистая. Если читатель натыкается на нее в три часа пополудни — он умирает.

В Риме на Квиринальской площади есть место — его знали вплоть до девятнадцатого века, — с которого в полнолуние можно увидеть, как начинают двигаться мраморные Диоскуры[365], усмиряющие своих вздыбленных коней.

В Амальфи[366], на побережье, в море и в ночь вдается мол. С него слышно, как — там, далеко, дальше, чем за последним маяком, — лает собака.

Один сеньор выдавливает на щетку зубную пасту. Неожиданно он видит лежащую на спине женщину, змею или хлебный мякиш.

Некто открывает шкаф, чтобы достать рубашку; из шкафа выпадает старый календарь, рассыпается по листочкам, и тысячи грязных бумажных бабочек покрывают белую одежду.

Известна история о коммивояжере, у которого стало болеть запястье левой руки, как раз под часами. Когда он снял часы — брызнула кровь; на ране были видны следы мелких зубов.

Врач выслушивает вас, выстукивает и успокаивает. Голосом, внушающим доверие и ласковым, он называет вам лекарства; сев за стол, начинает выписывать рецепт. Время от времени поднимает голову и улыбается, подбадривая вас. Беспокоиться не о чем, через неделю страхи как рукой снимет. Вы повеселели, вы поудобней устраиваетесь в кресле, оглядываетесь. И вдруг, под столом, в полутьме, вы видите ноги врача. Его брюки задраны до ляжек, а на ногах — женские чулки.

[Пер. В.Андреева]

Инструкция, как правильно подниматься по лестнице

Всем нам доводилось подмечать, что на местности нередко возникает выступ, вздымающийся под прямым углом к ее поверхности, а над ним — еще один, помещающийся подобным же образом по отношению к первому, и так далее, причем означенные выступы поднимаются — по спирали либо зигзагообразно — на ту или иную высоту. Если, наклонившись, положить левую руку на одну из горизонтальных поверхностей, а правую — на соответствующую вертикальную, то можно на мгновение стать обладателем ступеньки (часть лестничного марша). Каждая из этих ступенек, состоящих, как мы видим, из двух элементов, помещается несколько выше предыдущей и ведет несколько дальше — принцип, придающий смысл всей лестнице как таковой, ибо любая другая конструкция, возможно, и породила бы формы прекраснее и живописнее, но не обеспечила бы возможности перемещать заинтересованных лиц с первого этажа на второй.

Подниматься по лестнице следует передом вперед, ибо перемещение задом наперед либо же боком вызывает значительные трудности. Естественное положение тела — прямостоячее, мышцы рук расслаблены, голова поднята — однако же не слишком высоко, в противном случае в поле зрения уже не попадут ступеньки, следующие непосредственно за той, на которой вы стоите; дышать следует ровно и размеренно. Чтобы приступить к подъему, поднимите для начала ту часть тела, которая находится внизу с правой стороны и чаще всего заключена в футляр из кожи либо замши и которая почти всегда — за редкими исключениями — полностью умещается на ступеньке. После того как на первой ступеньке окажется вышеописанная часть тела, которую для краткости мы обозначим словом «нога», поднимается соответствующая ей часть слева (она также обозначается словом «нога», но ее не следует путать с уже названной ногой); поставим ее на вторую ступеньку; и таким образом на первой ступеньке будет стоять нога и на второй ступеньке будет стоять нога. (Первые ступеньки обычно даются труднее всего, затем приходит навык необходимой координации. Объяснение усложнено тем обстоятельством, что обозначения «нога» и «нога» совпадают по звучанию. Обращайте особое внимание на то, чтобы не поднимать одновременно ногу и ногу.)

Когда вы достигнете таким образом второй ступеньки, вам достаточно повторять поочередно движения ноги и ноги, пока вы не дойдете до конца лестницы. Покинуть ее пределы не составит труда, достаточно слегка притопнуть каблуком, и она не сдвинется с места до той минуты, когда вы приступите к спуску.

[Пер. А.Косс]

Вступление к инструкции о том, как правильно заводить часы

Вот о чем подумай: когда тебе дарят часы, тебе дарят маленький ад в цвету, цепь, свитую из роз. Камеру-одиночку, где заперт воздух. Тебе дарят не просто — часы, и расти большой, и пусть все у тебя будет хорошо, и надеемся, они тебе долго прослужат, хорошая марка, швейцарские и на рубинах; тебе дарят не просто миниатюрную камнедробилку, которую ты пристроишь на запястье и будешь выгуливать. Тебе дарят — сами того не зная, весь ужас в том, что они сами того не знают, — новую частицу тебя, хрупкую и ненадежную, частицу, которая принадлежит тебе, но твоим телом не является, а потому ее приходится закреплять на запястье с помощью ремешка, сжимающего его, словно отчаянно вцепившаяся ручонка. Тебе дарят необходимость ежедневно заводить эти самые часы, заводить для того, чтобы они оставались часами; дарят навязчивую и мучительную потребность проверять их точность, приглядываясь к циферблатам в витринах у ювелиров, прислушиваясь к объявлениям по радио, справляясь о времени по телефону. Дарят страх — а вдруг потеряю, а вдруг украдут, а вдруг слетят на пол и разобьются. Не тебе дарят часы, дарят тебя самого, ты — подарок часам на день рождения.

[Пер. А.Косс]

Инструкция, как правильно заводить часы

Там внутри смерть, но не бойтесь. Зажмите часы в ладони, двумя пальцами возьмите головку завода, слегка приподнимите. И вот начинаются новые сроки, на деревьях распускаются листья, мелькают лодки, догоняя и обгоняя друг друга, время, раскрываясь веером, полнится само собою, из полноты его выплескивается воздух, прибрежные ветры, тень женщины, запах хлеба.

Чего вам еще, чего же вам еще? Не мешкайте, наденьте часы на руку, пусть себе тикают на свободе, следуйте их примеру, даже если не хватает дыхания, от страха ржавеют якоря; все, что могло быть достигнуто, но предано забвению, действует разъедающе на артерии часов, разлагает ледяную кровь их мелких рубинов. И там внутри затаилась смерть, надо бежать бегом и добежать раньше, и тогда мы поймем, что нам уже все равно.

[Пер. А.Косс]

Редкие занятия

Этикет и предпочтения

Мне всегда казалось, что отличительной чертой нашей семьи является сдержанность. В скромности равных нам не найти, и это касается всего: как манеры одеваться и есть, так и способов изъясняться и садиться в трамвай. Взять, к примеру, прозвища, которыми столь бестактно одаривают в квартале Пасифико[367], для нас это серьезный повод задуматься, нет, это просто как заноза в заднице. Ну нельзя же, как нам кажется, давать первую, что на ум взбредет, кличку, которая прилипнет к тебе как репей, а потом живи с ней и радуйся всю оставшуюся жизнь. Мамаши с улицы Гумбольдт[368] называют своих сыновей Глупыш, Умница, Разбойник, а дочерей — Крошка или Малышка, но в нашей семье таких простецких прозвищ вряд ли сыщешь, еще реже в ходу другие, вычурно-помпезные, такие как Пятак, Дохляк или Кошкодрал, те, что на каждом углу можно встретить на улицах Парагвай и Годой-Крус[369]. Вот, к примеру, чтобы показать, насколько мы обеспокоены данным вопросом, вполне уместно рассказать про мою двоюродную тетку. Задница у нее — будь здоров, но как бы не так, не дождетесь, мы никогда не опустимся до того, чтобы называть ее этой до невозможности грубой кличкой Этрусская Ваза, а вот приличное и непринужденное Толстожопая — по нам так в самый раз. Мы всегда поступаем с таким тактом, хотя, случается, нам приходится биться с соседями и друзьями, которые настаивают на традиционных прозвищах. Моего младшего двоюродного брата, откровенно большеголового, мы никогда не станем называть Атлантом, прозвищем, которое ему дали в гриль-баре на углу, а предпочтем бесконечно более нежное — Головастик. И так всегда.

Хотелось бы пояснить, что поступаем мы так не для того, чтобы отличаться от остального квартала. Мы хотели бы только, не сразу, но шаг за шагом, изменить, не насмехаясь над чьими-либо чувствами, закостенелые традиции. Банальность — в любой ее форме — не наше кредо, и не дай Бог нам услышать в закусочной фразу типа: «Это была чрезвычайно грубая игра» или «Фланговые прорывы Фаджиолли были возможны благодаря отменной проработке центральной оси атаки», тут уж мы забываем про правильные и рекомендуемые к употреблению в непредвиденных ситуациях формы и выдаем: «Пендаль, это завсегда пожалуйста» или же «Сначала мы накостыляли им хорошенько, а потом накидали банок». Все смотрят на нас, вылупив глаза, но всегда найдется тот, кто не прочь перенять наш изысканный стиль. Мой старший дядюшка, который читает аргентинских писателей, говорит, что со многими из них можно было бы сделать что-то похожее, но никогда не уточняет, с кем именно. А жаль.