Мария Корелли - Вампир — граф Дракула

• Название: Вампир — граф Дракула
• Автор: Мария Корелли
• Издательство: Верхне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7415-0421-3

Вечный сюжет в изложении любимой писательницы королевы Виктории — Марии Корелли, талант которой не уступает мастерству известного писателя Брэма Стокера.

В 1903 г. в Санкт-Петербурге был издан роман Корелли «Скорбь Сатаны» за авторством Брэма Стокера, а в 1912-13 гг. в приложении к «Синему журналу» под именем Корелли вышел «Вампир (Граф Дракула)», принадлежащий перу Брэма Стокера. Скорее всего, таллиннские издатели, задумав выпустить роман, ничего не знали о Корелли, но о Стокере слышали и таким образом решили «исправить» ошибку начала века. Возможно, подумали, что «Мария Корелли» — псевдоним Стокера.

Действительно ли имела место досадная оплошность? Читайте и сравнивайте!

---

С удивительной быстротой и ловкостью фон Гельсинг проделал все манипуляции. Щеки Луси на глазах порозовели, синева вокруг губ исчезла. Артур был бледен, но лицо его сияло радостью. Видя, как он слаб, я понял, насколько организм Луси был истощен.

Профессор угрюмо смотрел на часы и молчал. Наконец, пощупав пульс Артура, он произнес:

— Довольно, поручаю его вам. Я справлюсь с ней один. Я забинтовал Артуру руку и хотел его увести, когда фон Гельсинг сказал:

— Я думаю, что этот молодой человек заслуживает один поцелуй.

Закончив перевязку, профессор поправил подушку под головой больной. Пока он это делал, черная бархатная ленточка с бриллиантовой пряжкой, которую Луси всегда носит на шее, слегка сдвинулась, обнажив ярко-красное пятно. Артур ничего не заметил, но я услышал вздох фон Гельсинга. Обернувшись ко мне, он приказал увести Артура.

— Дайте ему большую рюмку портвейна, — прибавил он, — и уложите спать. Молодой человек должен много спать и есть, чтобы восстановить силы.

Профессор посмотрел на Артура.

— Вы, наверное, хотите знать результаты операции? Все прошло удачно. Вам удалось спасти жизнь вашей невесты. Я все расскажу ей, когда она поправится. Будьте уверены, что она будет любить вас еще больше! А теперь прощайте!

Проводив Артура, я вернулся в комнату больной. Луси крепко спала. Фон Гельсинг сидел у постели и пристально смотрел на нее.

Я нагнулся к профессору и шепотом спросил:

— Что это за пятно у нее на шее?

— А как вы думаете?

— Я не рассмотрел его, — ответил я, осторожно приподнимая бархотку.

Кроме двух небольших ранок, других болезненных признаков на шее Луси я не обнаружил. Сначала я подумал, что это они являются причиной анемии, но потом решил, что это невозможно. Судя по тому, что Луси потеряла много крови, кровотечение должно быть очень сильным и вся постель была бы залита кровью.

— Ну что? — спросил фон Гельсинг, наблюдавший за мной.

— Не понимаю…

Профессор встал.

— Я должен сегодня уехать в Амстердам, — сказал он, — мне необходимо просмотреть несколько научных книг. Оставайтесь около больной всю ночь и не спускайте с нее глаз.

— Не позвать ли сиделку? — предложил я.

— Самые лучшие сиделки — вы да я, — улыбнулся фон Гельсинг. — Когда она проснется, накормите ее. И помните: никаких волнений! Я постараюсь скоро вернуться. И тогда мы сможем начать…

— Начать? — удивленно повторил я. — Что вы хотите сказать этим?

— Увидите, — ответил он и вышел, но тут же вернулся. Просунув голову в полуоткрытую дверь, профессор повторил: — Помните, я поручаю ее вам. Если вы оставите больную и что-то случится с ней, вы будете раскаиваться.

8 сентября. Луси проснулась к вечеру, чувствуя себя гораздо лучше. Когда я объявил миссис Вестенра, что по приказанию профессора проведу ночь в комнате Луси, она сочла это совершенно излишним, ссылаясь на восстановившиеся силы и прекрасное настроение дочери. Однако я остался тверд и приготовился к бессонной ночи. Поужинав и дождавшись, когда служанка наведет порядок в комнате, я устроился в кресле у изголовья больной. Луси, кажется, была рада моему присутствию. Очень скоро сон начал овладевать ею, но она бодрилась из последних сил.

— Отчего вы не хотите заснуть? — спросил я.

— Я боюсь, — ответила она кратко.

— Боитесь? Чего? Сейчас сон — самое лучшее для вас лекарство.

— Нет, он лишь предвестник ужасов!

— Не понимаю вас.

— Не могу вам этого объяснить, знаю только, что я слабею именно во сне, и поэтому боюсь заснуть.

— Но сегодня вы можете спать спокойно. Я проведу ночь рядом с вами и ручаюсь, что ничего не случится. Если же вы будете беспокоиться во сне, я разбужу вас.

— Правда? — воскликнула Луси. — Как я вам благодарна!

И, откинувшись на подушки со вздохом облегчения, она почти тотчас заснула.

Всю ночь я зорко следил за ней, но Луси спала спокойным безмятежным сном. На ее губах играла счастливая улыбка, свидетельствующая об отсутствии неприятных сновидений.

Рано утром я отправился домой, перепоручив заботы о Луси служанке. В телеграммах фон Гельсингу и Артуру я сообщил им о состоянии девушки.

В клинике было очень много работы, и время пролетело незаметно. Во время обеда я получил телеграмму от профессора с просьбой провести ночь у Луси и дождаться его приезда утренним поездом.

9 сентября. Я был крайне утомлен, когда приехал в Гиллингам. Бессонная ночь давала себя знать. Я застал Луси одетой и в прекрасном настроении. Она протянула мне руку и, всмотревшись в мое лицо, сказала:

— Сегодня вы должны отдохнуть. Вы совсем разбиты, а я здорова, уверяю вас!

Я не стал спорить. После ужина Луси повела меня наверх в комнату, смежную с ее спальней.

— Переночуйте здесь, — попросила она. — Я оставлю дверь между комнатами открытой. Ложитесь на этот диван и спите. Если будет нужно, я позову вас.

Я согласился, так как действительно чувствовал себя очень уставшим. Заставив Луси еще раз пообещать, что в случае нужды она позовет меня, я лег на диван и тут же заснул.

10 сентября. Я почувствовал руку профессора на своей голове и проснулся.

— Как ваша пациентка? — спросил он.

— Она была совершенно здорова, когда я оставил ее, или вернее, когда она оставила меня.

— Пойдемте к ней, — сказал фон Гельсинг.

Шторы в комнате Луси были спущены. Когда я поднял их и утренний свет проник в спальню, профессор подошел к постели. Я услышал его хриплый возглас и, зная его обычную сдержанность, похолодел от предчувствия беды. Меня поразило выражение его искаженного лица. Подняв руку, фон Гельсинг молча указал на постель. Ноги у меня подкосились…

Луси лежала в глубоком обмороке. Лицо казалось очень бледным, губы посинели.

Фон Гельсинг был вне себя от ярости. Обернувшись ко мне, он прорычал:

— Коньяку, скорее!

Я бросился в столовую и вернулся с графинчиком. Приподняв голову больной, фон Гельсинг смочил губы Луси коньяком, так как невозможно было разжать крепко стиснутые зубы.

— Слава Богу, еще не поздно! — облегченно вздохнул профессор, приложив ухо к ее груди. — Но все наши труды пропали, надо все начинать снова. Артура нет, так что на сей раз донором будете вы, Джон.

С этими словами он достал инструменты. Снотворного Луси не понадобилось, она все еще была без чувств. Я закатал рукав рубашки, и фон Гельсинг приступил к делу.

Через некоторое время, показавшееся мне вечностью, так как ощущения были не из приятных, лицо Луси порозовело. Видно было, что обморок мало-помалу переходил в спокойный сон.

Профессор зорко следил за мной.

— Вот и довольно, — наконец сказал он с грустной улыбкой. — А то, чего доброго, вы тоже упадете в обморок!

Убрав инструменты, фон Гельсинг забинтовал руку Луси, потом мою. Я прилег на диван, мне действительно сделалось дурно. Профессор подал мне большую рюмку вина и шепнул:

— Смотрите, не рассказывайте никому о сегодняшнем происшествии, тем более жениху. Однако мне не нравится ваш вид. Ложитесь и постарайтесь уснуть. Надо беречь силы, они вам еще понадобятся.

Я исполнил его приказание. Но прежде чем заснуть, долго размышлял о том, каким образом Луси могла опять потерять так много крови. И эти странные ранки на ее шее… Откуда они взялись?

Я проснулся почти в одно время с Луси. Ей было лучше, хотя слабость не прошла. Фон Гельсинг поручил ее мне, а сам отправился на почту.

— Поезжайте домой, — сказал он, вернувшись. — Эту ночь я проведу здесь, так что вам беспокоиться нечего.

11 сентября. Приехав после завтрака в Гиллингам, я застал фон Гельсинга в прекрасном расположении духа, а Луси окрепшей. Профессору пришла большая посылка. Он открыл ее и с видимым удовольствием показал какие-то белые цветы.

— Они для вас, милая барышня, — сказал фон Гельсинг Луси.

— Для меня, доктор?

— Да, дорогая, только не для забавы, а в виде лекарства.

Она сделала недовольную гримасу.

— Вы воображаете, — продолжал профессор, — что я буду поить вас настойкой из этих цветов? Нет, я украшу ими ваше окно и сплету венок, который вы будете носить на шее. Эти цветы обладают лечебными свойствами.

Пока он говорил, Луси рассматривала и нюхала цветы. Внезапно отбросив их, она воскликнула с отвращением:

— Профессор, вы смеетесь! Эти цветы пахнут, как самый обыкновенный чеснок!

К моему удивлению, фон Гельсинг рассердился. Сдвинув брови, он закричал:

— Не смейте так говорить! Я делаю это не ради собственного каприза! Предупреждаю вас: если не для себя, то ради других вы должны слепо исполнять все мои приказания!

Заметив на лице Луси испуг, фон Гельсинг, придвинувшись к ней, ласково прибавил:

— Мисс Луси, я действую для вашего же блага. Эти цветы принесут вам громадную пользу, поверьте! Нет, не расспрашивайте меня! Джон, помогите мне развесить их!