Кэтрин Коултер - Ночной ураган

• Название: Ночной ураган
• Автор: Кэтрин Коултер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01803-3

Гордая и неистовая Юджиния Пакстон поклялась любой ценой спасти от разорения семейное предприятие — даже если ради этого придется заключить союз с самим дьяволом. Но партнером строптивой красавицы стал мужественный Алек Каррик, лорд Шерард… впрочем, его чудовищная репутация могла поспорить со славой Князя Тьмы. Напрасно пыталась Юджиния противостоять магнетическому обаянию Алека, напрасно боролась с охватившим душу ураганом страсти. Лорд Шерард был опытным покорителем женщин…

---

Алек молча кивнул. Джинни страшно захотелось заплакать от обиды за него, забиться в бессильном гневе, но приходилось молчать.

— Ты мог бы удариться… или сломать что-нибудь. Алек поднес ко рту очередную ложку сладкого черепахового супа.

— Все обошлось, — коротко бросил он.

— Голова болит, Алек? — встревожилась Джинни.

— Нет.

Он понимал, что слишком резок, но ничего не мог с собой поделать.

— Ты принял на себя командование «Пегасом»? Алек нахмурился, и Джинни поспешно сказала:

— Конечно, нет, Холли. Ведь я была капитаном «Пегаса», а твой папа просто хотел быть рядом со мной. Мы не знали, сможем ли мы выдержать ураган и остаться в живых.

— Ужасно странно.

— Что именно? — спросил Алек, внезапно насторожившись. — Ешь суп, Холли.

— Странно, что ты не взял командование на себя и не стал капитаном. Это неправильно, папа.

— Холли, тебе не нравится черепаховый суп?

— Минуту, Джинни. Что ты хочешь сказать, Холли?

— Папа, ты ведешь себя как-то не так. И кажешься совсем другим, словно ты — не ты, хотя это, конечно, глупо и…

— Да, в высшей степени глупо. Доедай суп. Джинни и я очень устали.

Холли с обиженным личиком взялась за ложку. Джинни не сказала ни слова, пока не настало время попросить Мозеса принести следующее блюдо.

Глава 19

Только час спустя, оказавшись в спальне, Алек измученно признался:

— Малышка очень смышленая, даже слишком. Я не смогу долго дурачить ее.

— Не волнуйся насчет этого, Алек. Тебе нужно отдыхать, много и долго. Не хочешь ли завтра посоветоваться с доктором?

— Не желаю думать о том, что будет завтра, — откликнулся он, швыряя сорочку на спинку стула. — Хочу думать о сегодняшней ночи и о том, как буду любить свою жену.

Джинни медленно повернулась лицом к мужу. Пальцы, ловко расстегивавшие пуговицы корсажа, замерли.

— Довольно откровенное признание, — пробормотала она, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.

— Это для тебя ново или я уже говорил нечто подобное?

— О, ты всегда готов выпалить что-нибудь совершенно неожиданное и возмутительное. Постоянно дразнишь меня, правда, я прекрасная мишень для твоих шуток.

— Ты всегда попадаешься на удочку?

Алек начал расстегивать бриджи. Боже, глазам больно при одном лишь взгляде на него: невыносимо прекрасное лицо, идеальное тело, сплошные мускулы и загорелая кожа!

Джинни вздохнула:

— Всегда.

— Джинни, тебе не нравится… не нравилось, когда я ласкал тебя?

— «Нравилось» — не очень неподходящее слово. Стоит тебе дотронуться до меня, и я хочу тебя, безумно, неудержимо. Это крайне странно, особенно еще и потому, что всего лишь месяц назад я была девственницей, совершенно не уделявшей внимания подобным вещам.

— Но как это прекрасно, — заметил Алек, одарив ее чисто мужской самоуверенной улыбкой.

«Да, — подумала Джинни, — некоторые вещи мужчины просто не забывают». И, подняв подбородок, решила воздать ему его же оружием:

— Ты тоже таешь от блаженства, едва я касаюсь тебя. Алек вопросительно изогнул левую бровь:

— Вряд ли мне может понравиться подобное утверждение. Я предпочитаю быть жестким, твердым, негнущимся… в определенном месте, конечно, и уж никак не таять.

— Так оно обычно и бывает, — широко улыбнулась Джинни, — зато чувства и ласки твои нежны, мягки и великолепны.

Алек снял бриджи, повесил их на спинку стула, потянулся и взглянул на Джинни, лениво улыбаясь одними глазами. Она не отрываясь смотрела на его чресла, и под этим пристальным взглядом мужская плоть набухала, гордо поднимаясь из поросли золотистых волос. Голова больше не болела, зато ныло все тело, ныло, наливаясь тяжелой томительной негой. Алек подошел к Джинни, положил руки ей на плечи. Она подняла голову, но в глазах по-прежнему стояла нервная неуверенность. В эту минуту Джинни казалась беззащитной и уязвимой.

— Я знаю, Джинни, тебе нелегко приходится. Не могу сказать, что стану осуждать или винить тебя, если не захочешь, чтобы я к тебе прикасался. В конце концов, я тебя совсем не знаю, и все это может казаться очень странным и нелепым и смутит кого хочешь: подумать только, отдаться человеку, который тебя даже не помнит!

Джинни хотела что-то сказать, но Алек быстро прикрыл ей рот кончиками пальцев:

— Нет, позволь мне договорить. Я должен все сказать, потому что это правда. Ты нравишься мне, Джинни. И сама сказала, будто нравилась мне настолько, что я женился на тебе. Нам просто придется начать все сначала, строить жизнь на том, что мы оба знаем. Память когда-нибудь вернется, и тогда посмотрим. Хорошо?

Джинни хотелось заплакать, но она только судорожно вздохнула, зарывшись головой в его голое плечо. Забыв обо всем, она обняла Алека, прижалась к нему и шепнула:

— Не хочу, чтобы ты покидал меня. Хочу быть твоей женой. Забудь о пари.

— Я так и думал, что виной всему проклятое пари. Нет, я не уеду. Кроме того, я даже не знал бы, куда отправиться. И как мне ни тяжело это говорить, в этот момент я целиком завишу от тебя. Позволь мне задать тебе вопрос, Джинни. Я хоть немного нравлюсь тебе?

— Да, — выдохнула она, прижимаясь к нему еще теснее, не заботясь о том, что ее почти не слышно. — Правда, раньше мне не раз хотелось дать тебе хорошего тумака.

Алек, весело хмыкнув, поцеловал ее в макушку:

— И часто ты это проделывала?

— Да. Ты всегда старался погромче охнуть, чтобы не обидеть меня.

— Попытаюсь и дальше вести себя в этом же духе. Позволь помочь тебе снять это платье.

Он немного отстранил Джинни и принялся ловко расстегивать длинный ряд пуговиц на корсаже. Потом, спустив его с плеч до самой талии, Алек расстегнул крохотные, обтянутые атласом пуговки сорочки. Когда на Джинни остались лишь чулки и туфельки, Алек отступил на шаг и оглядел жену:

— Мне в самом деле нравится это. Очень. Дай мне снять твои туфли. Оставь только чулки.

Джинни, как могла, подавляла желание прикрыться руками, зная, что перед ней — незнакомец, не узнающий ее. Муж смотрел на нее по-другому, говорил по-другому, вел себя по-другому. Он сжал ее груди, и Джинни, затаив дыхание, закрыла глаза.

— Как сильно бьется твое сердце…

Алек нагнулся и втянул сосок теплыми губами. Джинни охнула и, пошатнувшись, вцепилась в его плечи:

— О Боже, это так…

Алек поднял голову:

— Некоторые вещи мужчине никогда не забыть. Значит, это так…

— Прекрасно, — просто ответила она. — Ты прекрасен.

Он снова начал целовать ее, ласкать, сминая груди широкими ладонями.

— Я рад, что ты так думаешь, хотя во мне нет ничего даже отдаленно прекрасного, — пробормотал он между поцелуями, больше напоминавшими легкие укусы. — Ты прелестна, и я, наверное, был без ума от твоего тела.

— Да, но, Алек, ты скорее всего просто забыл о других женщинах в своей жизни. Ослепительно красивых женщинах. А я такая…

— Какая же?

Но прежде чем Джинни успела ответить, его рука скользнула по ее животу, погладила треугольник мягких волос.

— А, теперь я знаю. Мягкая, и влажная, и набухшая. Смотри сама, Джинни.

И прежде чем она успела запротестовать, Алек взял ее за руку, положил пальцы на створки нежной расщелины.

Джинни снова охнула, заливаясь краской стыда и в то же время ощущая невероятно-чудесное возбуждение. Но тут она сжала его вздрагивающую плоть, и настала очередь Алека задохнуться и откинуть голову. Какой он невероятно гладкий и живой! Джинни, едва касаясь пальцем бархатистого кончика, ощутила капельку жидкости, и в следующее мгновение Алек резко отстранился:

— Если ты еще будешь продолжать в том же духе, я взорвусь. — Он тяжело дышал, почти не владея собой. — Пойдем.

И, сжав ее бедра, поднял на постель, а сам бросился сверху, и Джинни почувствовала, как вжимается в ее живот напряженная плоть, твердая, пульсирующая, изнывающая желанием.

Алек немного приподнялся на локтях:

— Теперь, когда наконец я сделал то, что хотел, отвечай: так какая же ты?

Джинни окинула его полубезумным взглядом:

— Я такая обыкновенная!

— Ты, обыкновенная? Глупая женщина… ты… дай-ка взглянуть…

Он мгновенно взметнулся с постели и, встав рядом, внимательно оглядел Джинни с головы до ног, широко раздвигая ее бедра; пальцы коснулись сладостной женской плоти, проникли внутрь, нежно лаская мягкие складки.

— Обыкновенная? Ты нежная и розовая и вся — женщина, до кончиков волос. Такой второй нет на свете.

Джинни выгнулась, поднимая бедра навстречу ищущим пальцам.

— Да, — шепнул он, — вот именно… — И потом Алек снова нагнул голову, и язык нашел центр ее желания, и он начал целовать ее дразнящими, легкими поцелуями, а палец проник еще глубже, и Джинни вскрикнула, но Алек немедленно замер. Она простонала его имя.

— Нет, не сейчас. Когда ты забьешься в экстазе, Джинни, хочу слышать твои вопли.