Натали Бизанс - Исповедь. Мистический роман. Книга первая

• Название: Исповедь. Мистический роман. Книга первая
• Автор: Натали Бизанс
• Жанр: Русское современное

Эрик ни на кого не похож, держится от своих новых одноклассников особняком. Это и притягивает Наташу. Таинственная его душа однажды приоткрывается для неё, но чистой и искренней дружбе не дано перерасти в нечто большее. Молодой человек решает стать католическим священником. Многое изменится прежде, чем они поймут, что жить не могут друг без друга. Это не «Поющие в терновнике», здесь любовь побеждает всё!

---

– Помощь нужна? Может к врачу?

– Обязательно, отведи его в медкабинет! А с тобой особый разговор, Владимир, прошу на ковёр к директору! – физик схватил Бугая за шиворот и поволок за собой.

Толпа зевак разочарованно разбрелась. Раздался звонок. Все побежали на урок, я тоже, с трудом переставляя дрожащие от испуга ноги, поплелась к школе. Меня потрясло увиденное, а так же то, что Эрик (всегда очень внимательно относившийся к учёбе) так и не появился на следующем уроке. Всю биологию я сходила с ума и думала о том, что злосчастного Вовки-Бугая тоже нет в классе. А вдруг они встретились?..

Глава 3

Когда я выбежала из школы и оглянулась, двор был пуст. Рядом находился старинный парк и полуразрушенный замок, некогда принадлежавшие графской семье, и хорошо сохранившаяся конюшня (ныне переделанная в музей Народно-прикладного искусства). Ниже под холмом – католическая церковь, построенная всё теми же, канувшими в лету, графьями.

Меня потянуло туда интуитивно, неосознанно. Я шла по парку, которому было несколько сотен лет, пустынному, неухоженному, заросшему. Аллею перед замком полукругом ограждали огромные туи, говорят, что в центре этой поляны когда-то находился красивый фонтан. Теперь, всё забытое и почти похороненное под толщей времени, заросло плющом, малинником и сорной травой. После войны и прихода советской власти замок служил вначале учебным заведением, затем, вновь, по каким-то причинам, оказался заброшен и разрушался год за годом, постепенно превращаясь в руины.

Фрески замка, созданные итальянскими мастерами, были безжалостно зашпаклёваны и покрыты однотонной краской. Теперь, в местах где облупилась штукатурка, вновь пробивался на солнечный свет старинный замысловатый узор. Так хотелось всегда заглянуть в таинственное прошлое этого дворца, увидеть, каким он был.

Будучи ещё детьми, мы часто после школы развлекались тем, что отковыривали верхний слой со стен, представляя себя реставраторами и археологами, ценителями истории. На самом деле, наносили ещё больший вред памятнику архитектуры, ведь чаще всего штукатурка отлетала вместе с фрагментами старинного рисунка.

Окна дворца разбиты, залезть внутрь не составляет большого труда, достаточно подложить несколько досок. Воображение рисует фантастические картины: как по этим мраморным лестницам поднимались вельможи в огромный зал. Горел камин (в некоторых местах сохранились ещё остатки разноцветной узорной плитки, украшавшей его), звучала музыка, блестели канделябры, под светом сотен свеч кружились нарядные пары. Дамы, сверкая драгоценностями и обмахиваясь веерами, общались с кавалерами, смеялись и шутили…

Слуги суетились, разнося напитки и угощения. Кто-то влюблялся, и, наверное, тоже грустил. Сколько помнят эти стены радости и печали?..

От паркетного пола остались только редкие, чудом уцелевшие доски, сквозняки завывают в пустых коридорах, и неспешные тени прошлого ускользают в небытие. Я выкрикнула его имя, эхо ответило мне отголосками с разных сторон. Эрика в замке нет. Решив, что он должен быть, всё равно, где-то поблизости, вернулась в парк. Понятно, что перемена давно закончилась, и начался следующий урок, но оставить поиски – выше моих сил. Волнение возрастало, в голову лезли страшные мысли, что могло с ним произойти: «А вдруг Вовка его так сильно избил, что он лежит сейчас где-нибудь в траве, истекая кровью, и не может подняться! Если я его не найду, то случится что-то страшное…» Сама не заметила, как слёзы побежали по щекам, я ускорила шаг, обходя тропинки и повторяя как заклинание его имя, всё громче и громче.

Навстречу из густых зарослей парка кто-то вышел. Я даже остановилась от неожиданности и, через слёзы в глазах, узнала его. Походка Эрика, весь его вид говорил о том, что ничего плохого не произошло. Мне стало ужасно неловко за свои страхи и слёзы. Они выдавали мои чувства, но прятаться уже было поздно, и с дорожки не свернуть. Он подошёл ко мне, с удивлением вглядываясь в мои мокрые глаза:

– Что случилось, Наташа? Ты меня звала? Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел? – не дожидаясь ответа, он взял мою руку в свои тёплые ладони.

Я не знала, что ответить, сказать правду было ещё более нелепо, чем весь мой расстроенный вид.

– Ничего страшного, – я опустила взгляд. – А ты? Где ты пропадал? На тебя не похоже, уже несколько уроков прошло…

– Да, я знаю. Мне нужно было побыть одному. Ты ведь тоже прогуливаешь, так получается?!в его глазах мелькнул ласковый и в тоже время игривый огонёк.

Улыбнулась в ответ, начиная приходить в себя. Он стоял совсем рядом, так близко, держал меня за руку. Я слушала его голос и наслаждалась. Солнце отражалось золотистым светом в его блестящих волосах, глаза цвета тёмного неба наполняли мою душу блаженством. Мы впервые разговаривали друг с другом, были наедине, и тепло его руки проникало мне в самое сердце. Я ощутила, как сильно и невыносимо больно люблю этого человека.

Мы шли рядом до самой школы, разговаривая как старые друзья, вся неловкость куда-то исчезла. Эрик открыл дверь и пропустил меня вперёд. Тут я вспомнила, что оставила свою сумку возле кабинета географии и побежала за ней. Началась перемена. Английский мною был безвозвратно пропущен (самый ненавистный урок из-за конфликтов с учительницей, а ещё потому, что Эрика не было рядом, ведь он изучал немецкий), ну и ладно, что-нибудь придумаю потом…

Эти мысли быстро покинули меня, стоило, повернувшись, поднять глаза. Сумка чуть не выпала из рук. В коридоре, с явным намерением выяснить отношения, стоял багровый от ненависти Вовка, стиснувший кулаки, а рядом с ним Эрик.

– Да ты же сопляк! Тебе кажется, что ты такой крутой, да?! Тебе просто морду никогда не били как следует! Да ты же ручки свои белые замарать боишься! Ты ж у нас и мухи не обидишь. А по-мужски слабо?.. – не унимался Бугай с явным намерением подраться.

Эрик ничего ему не отвечал, он слушал оскорбления, сыпавшиеся на него как из рога изобилия, и совершенно не реагировал на них. Не было на его лице и тени трусости или страха. Я видела, что он думает о чём-то совершенно своём, и слова пролетали мимо него как пули, неспособные попасть в цель.

Вовку это заводило ещё больше, он не унимался, но и тронуть Эрика не решался первым, ожидая, видимо, когда у него сдадут нервы.

– На тебя ж, придурка, ни одна девчонка не посмотрит!

И тут замкнуло у меня в голове, исполненная праведного гнева, я швырнула в Бугая сумкой и набросилась на него, вцепившись за грудки:

– Заткнись, урод! Сам ты ни одной девчонке не нужен! Да у тебя, кроме кулаков твоих и злобы, ничего в башке пустой нет! Его лицо скривилось в усмешке:

– Слышь ты, чувак, тут твоя ярая поклонница выискалась! И ты спрячешься за юбкой?! Эрик отодвинул меня в сторону.

– Чего ты добиваешься, Владимир?

Вовка сжал кулаки до хруста в костяшках:

– Да ты мне глубоко противен! Откуда ты выискался, такой справедливенький, честненький, чистенький?! Так бы и врезал по этой роже!..

– Можешь ударить. Возможно, тебе полегчает на какое-то время. Но, думаю, вряд ли тебе этого будет достаточно… Скорее покажется мало, потому что ты ничего не докажешь и не сможешь меня запугать, как привык это делать с другими. Я не стану тебя бить. Есть вещи гораздо более важные и убедительные, чем агрессия, первое из них – спокойная совесть.

Пока Вовка переваривал то, что услышал, Эрик медленно и спокойно взял свою сумку и направился к выходу.

Я не знаю, что на меня нашло, только я бросилась вслед за ним, догнала его, схватила за руку и у всех на глазах поцеловала её. Он вздрогнул, словно я обожгла его, и тёмно-синие глаза закричали от боли:

– Зачем?.. Зачем ты это сделала?! – у него был такой вид, как-будто я ударила его в самое уязвимое место.

Почувствовав себя полной идиоткой, я убежала куда глаза глядят, лишь бы исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю!.. Когда я задохнулась от бега уже далеко за пределами школы, сердце было готово выскочить из груди и стучало у самого горла. С трудом переведя дыхание, я села на мягкую траву, всё в груди горело огнём, словно совершив преступление, проклинала себя. «Он никогда мне этого не простит! Что же я натворила, дурочка!» Не знаю, сколько прошло времени. Вдоволь наплакавшись, почувствовала, что стало легче. Решила больше не думать о том, что произошло, и чуть живая поплелась домой. Сумка, конечно, осталась в школе, но туда я бы не вернулась даже под дулом пистолета.

Думая о том, что скажу маме, прошла большую часть пути, опустив голову и повесив плечи. Нервный озноб периодически пробегал по телу как напоминание о том, что хотелось поскорее забыть.

Словно током ударило, когда увидела Эрика возле нашего дома с двумя школьными сумками в руках.

– Ты кое-что забыла, как мне кажется! – он улыбнулся, это была добрая, дружеская улыбка, без усмешки и подвоха.