Роберт Хайнлайн - Звездный десант (сборник)

• Название: Звездный десант (сборник)
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-97306-4

В данный том вошли лучшие романы Грандмастера НФ Роберта Хайнлайна 50-х годов XX века.

«Звездный десант» – роман, принесший писателю высшую фантастическую награду «Хьюго», – рассматривает проблему становления человека в тяжелых условиях войны, когда боль и смерть становятся платой за право решать за других. Романы «Гражданин Галактики» и «Дверь в лето» продолжают развивать темы милитаризации, ксенофобии, личной свободы и права выбора. Но помимо высокой идейной составляющей все произведения Хайнлайна – это мастерские образцы космической оперы и фантастического боевика, на протяжении многих лет волнующие умы читателей.

---

Можешь не отвечать мне, это абсолютно все равно. То есть я не хочу этого знать. Я тогда ненавидел тебя – только и делал, что выдумывал способы когда-нибудь до тебя добраться. Однако ты всегда был наготове и ни разу не дал мне шанса нарушить эту самую девять-ноль-восемь-ноль. Вот за это тебе спасибо. И насчет твоей просьбы. Когда я был салажонком, ты снова и снова отдавал мне один приказ. Вот его я ненавидел пуще всего остального, от тебя исходившего. Помнишь? Я помню и теперь возвращаю его тебе: «Боец! Заткнись и бейся дальше!»

– Есть, сэр.

– Погоди. Все же в этой проклятой заморочке есть и свой плюс. Каждый учебный полк нуждается в хорошем уроке относительно статьи девять-ноль-восемь-ноль, мы оба это знаем. Думать они еще не научены, читать не любят и редко слушают, что им говорят. Зато видят – все! И неудача этого Хендрика может сохранить шею кому-нибудь из его сослуживцев. Однако я очень сожалею, что наглядным пособием для этого урока послужил мой батальон. И отнюдь не хочу, чтобы в моем батальоне такое повторилось. Собери своих инструкторов и предупреди. В течение суток ребятишки пробудут в состоянии шока, а потом замкнутся, и напряжение станет расти. К четвергу или пятнице некоторые – склонные так или иначе к отсеву – станут думать, что Хендрика наказали не строже, чем того, кто садится пьяным за руль, а потом начнут замышлять еще одно нападение на ненавистного инструктора. Сержант! Этот случай не должен повториться! Ясно?

– Так точно, сэр.

– Я хочу, чтобы инструкторы были в восемь раз осмотрительнее, чем прежде. От инструктора требуется – держать дистанцию! От него требуется – быть начеку, как мышь, когда поблизости бродит кот! И особенно поговорите с Бронски – есть у него наклонности к… братанию.

– Бронски я подтяну, сэр.

– Смотрите! Когда следующий новобранец полезет на инструктора, это должно быть пресечено немедленно. А не так, как сегодня! Парень должен быть тут же отключен – и чтобы инструктор пальцем не позволил до себя дотронуться! Или я вышвырну его к чертям собачьим по некомпетентности. Пусть так и знают. Инструкторы должны втолковать салажатам, что нарушать девять-ноль-восемь-ноль не просто себе дороже – нарушить ее в принципе невозможно! Одна попытка ее нарушить кончится лишь вывихнутой челюстью да ведром воды на голову – и больше ничем!

– Есть, сэр. Будет сделано.

– Да лучше уж – пусть будет сделано. А если кто-либо из инструкторов даст промашку, я не просто вышвырну его со службы. Я лично провожу его в прерию и там так задам!.. Потому что я не желаю видеть еще одного из моих парней у позорного столба – только из-за того, что его учитель недоглядел. Вы свободны.

– Есть, сэр. Всего хорошего.

– А-а, что тут может быть хорошего… Чарли…

– Слушаю, сэр.

– Если ты вечером не слишком занят, может, наденешь перчатки и туфли для саватты? Поработаем немного! «Waltzing Matilda», а? Давай часов в восемь!

– Есть, сэр!

– Да это не приказ, Чарли, просто приглашение. И если ты действительно потерял форму, я, пожалуй, смогу пнуть тебя в лопатку.

– Так, может, капитан заключит со мной небольшое пари по этому поводу?

– Это я-то, полный день просиживающий за столом и продавливающий кресло?! Ну нет! Разве что на одной из твоих ног будет ведро с цементом… Серьезно, Чарли, – день был ни к черту, а перед тем, как все наладится, нам придется еще тяжелей. Если мы с тобой поработаем как следует, вгоним друг друга в пот и обменяемся шишками, то, наверное, сможем сегодня заснуть назло всем маменькиным сынкам в мире.

– Я буду, капитан. Не перегружайте желудок за ужином – мне тоже надо бы снять напряжение.

– Я не иду на ужин. Я собираюсь сидеть здесь и потеть над квартальным рапортом. Каковой рапорт наш комполка великодушно пожелал видеть после своего ужина и с каковым рапортом я, по вине некоего типа – не будем называть имен, – уже на два часа запаздываю. Возможно, опоздаю и к нашему вальсу – на несколько минут. Ладно, Чарли, иди уж, не мешай. Увидимся.

Сержант Зим так внезапно вышел, что я едва успел нагнуться, будто завязываю шнурок, и таким образом спрятаться за шкафом, пока он не пройдет через приемную. Капитан Френкель уже кричал:

– Ординарец! Ординарец! ОРДИНАРЕЦ! Почему я должен трижды повторять? Фамилия? Наряд вне очереди. Разыщите командиров рот И, ЭФ и ДЖИ. Передайте, что я рад буду видеть их перед вечерней поверкой. Затем возьмете из моей палатки чистую униформу – фуражку, ботинки, перчатки, планки – не медали, планки. Оставите все в кабинете. Затем будет сигнал к вечернему медосмотру, и если вы будете способны чесаться этой рукой (вы, я вижу, способны), – значит, плечо ваше в порядке. До сигнала еще тринадцать минут. Живо, солдат.

Я успел все, поймав двух ротных в инструкторской душевой – по делам службы ординарец может входить куда угодно, – а третьего в его кабинете. Да, приказы только с виду кажутся невыполнимыми – потому что они почти невыполнимы. Так что форму для вечерней поверки я принес капитану как раз с сигналом к вечернему медосмотру. Он, не удостоив меня взглядом, буркнул:

– Снимаю последнее взыскание. Свободны.

Я попал домой как раз вовремя, чтобы увидеть последние часы Теда Хендрика в Мобильной Пехоте да схлопотать наряд вне очереди за «две неопрятности во внешнем виде».

Ночью, лежа без сна, я много чего передумал. Я знал, что работа у Зима не из легких, но это, как правило, внешне никак не проявлялось. Он всегда был таким уверенным и самодовольным – будто в согласии со всем миром и с самим собой… А вышло, что уверенным и самодовольным он только кажется…

Мысль о том, что этот непробиваемый робот может переживать свою ошибку, может чувствовать себя столь глубоко и лично униженным, что готов бежать из части и скрыться среди чужих людей – дескать, «Так будет лучше для подразделения», потрясла меня сильней, чем порка, полученная Тедом.

И капитан Френкель подтвердил, что Зим допустил промах, а вдобавок ткнул его в этот промах носом, отчитав как следует. Ну и дела… Я-то считал просто: сержанты исторгают из себя выговоры, а не выслушивают их. Закон природы!

Однако следовало согласиться, что взбучка, полученная Зимом, была для него так унизительна, что по сравнению с ней все, что я когда-либо выслушал от него, казалось чуть ли не объяснением в любви. А ведь капитан даже голоса не повысил!

Инцидент был настолько фантастичен и нелеп, что я ни слова о нем никому не сказал.

И сам капитан Френкель… Офицеров мы вообще видели нечасто. Они показывались на вечерней поверке, являясь в последний момент этаким прогулочным шагом, и жить им, судя по всему, было легче некуда. Раз в неделю они проводили осмотр, приватно делали замечания сержантам – и замечания эти касались кого угодно, только не самих сержантов. Еще они каждую неделю решали, чья рота завоевала честь нести караул у знамени полка. Кроме этого, они лишь иногда докучали нам внезапными инспекциями, и при этом всегда были отутюженные, чистенькие, пахли одеколоном и держались холодно-отстраненно, а закончив проверку, вновь уходили.

Конечно, один или даже несколько офицеров всегда сопровождали нас в марш-бросках, а дважды сам капитан Френкель демонстрировал нам, что такое саватта. Но офицеры не работали – не работали по-настоящему – и проблем имели гораздо меньше нашего – ведь над ними не было сержантов.

Но вот выяснилось, что капитану Френкелю, бывает, даже на ужин сходить некогда, да еще он жалуется, что сидение за столом ему наскучило и тратит на тренировки СВОЕ ЛИЧНОЕ время!

А что касается проблем, то ему в случае с Хендриком, кажется, пришлось даже хуже, чем Зиму. Но ведь он даже не знал Хендрика – был вынужден спрашивать фамилию…

Словом, меня наполняли самые противоречивые чувства. Я обнаружил вдруг, что нисколько не разбираюсь в мире, в котором живу, и каждая его часть вдруг перевернулась совершенно неожиданным образом. Вроде как узнать в один прекрасный день, что мать твоя – вовсе не та мама, которую ты знал всю жизнь, а чужая женщина в резиновой маске.

Но в одном я был уверен: не хочу больше выяснять, что такое на самом деле Мобильная Пехота. Если она настолько неприветлива, что даже своих и. о. господа бога – сержантов и офицеров – делает несчастными, то для маленького Джонни это и подавно уж слишком! Как можно избежать ошибок в жизни, которой вовсе не понимаешь? Не хочу быть «повешенным за шею, пока не умру!» Не хочу даже рисковать подвергнуться порке! Пускай рядом стоит врач и следит, чтобы значительных повреждений не было… В нашей семье никого никогда не пороли (разве что в школе драли, но это – дело другое). В нашей семье никогда не было преступников, ни по отцовской, ни по маминой линии. Никого даже не обвиняли в преступлении. Наша семья была почтенной во всех отношениях – разве что гражданства не имела, – но отец всегда считал, что нет в этом гражданстве ничего почетного, одно лишь бессмысленное тщеславие. И если меня выпорют – для него это будет ударом.