Геннадий Потапов - Николай II. Святой или кровавый?

• Название: Николай II. Святой или кровавый?
• Автор: Геннадий Потапов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906947-80-2

О Николае II изданы сотни книг, тысячи статей, сняты десятки художественных и документальных фильмов. В большинстве из них повествуется о семейной идиллии и трагической гибели последнего самодержца, при котором экономика России процветала и росла самыми быстрыми темпами в мире.

Такой книги, как эта, ещё не было ни в наше, ни в советское время. В ней рассказывается о репрессиях, расстрелах демонстраций, силовом подавлении забастовок и восстаний, погромах и терроре царского режима. Внимательный читатель найдёт на страницах книги множество интересных и совершенно неведомых ему сведений, получит ответы на вопросы:

– кем же на самом деле был Николай II – Кровавым самодержцем или Святым великомучеником?

– почему он был свергнут и за что убит?

– почему в огромной стране не нашлось никого, кто бы попытался его спасти?

– с какими целями нам сегодня пытаются навязать представление о последнем императоре из рода Романовых как о страстотерпце, совершившем Христоподобный подвиг?

---

Но все это оказалось только началом. Тут же, на этом сходе, было провозглашено „государство в государстве“ – Марковская республика, президентом коей избрали сельского старосту Бурышкина. В ноябре программу дополнили требованиями отмены самодержавия и созыва Учредительного собрания…

Республика просуществовала до июля 1906 года. Все это время ею де-факто управлял местный комитет Крестьянского союза, состоявший из пяти человек. Первое и главное, что они делали – строго контролировали арендные платежи, поскольку плата за аренду земли в малоземельной Московской губернии была очень высока. Летом 1906 года полиция вошла на территорию „республики“, староста-президент был арестован. Крестьянские органы власти мгновенно исчезли, испарились, словно бы их и не было. Община – осталась»69.

Это лишь один пример – а их множество. Крестьяне были гораздо более организованы, чем рабочие. Вся их жизнь подчинялась требованиям общины. Существовал и почти не оставивший по себе документов Всероссийский крестьянский союз. Делали «крестьянские власти» примерно одно и то же: конфисковывали помещичьи запасы и инвентарь, в ряде случаев и землю. По их понятиям, земля являлась общенародным достоянием. Мог ли с этим смириться стоявший во главе государства крупнейший помещик Российской империи?

Для справки: в 1905 году в Российской империи было 408 млн десятин пахотной и обрабатываемой земли. Из них казенных – 138 млн, удельных – 7,8 млн, церковных и монастырских – 2,5 млн. Удельные земли – это земля, принадлежащая членам императорской фамилии70. Крестьянское хозяйство же в среднем имело 4–5 десятин.

«В собственности Николая II находилось 7 миллионов десятин земли, что делало его самым крупным помещиком в империи. Вот что писала ему вдова Александра III – императрица Мария Федоровна (Мария София Фредерика Дагмара Глюксбург) Романова:

«Теперь я хочу тебе поговорить об одном вопросе, который меня очень мучает и беспокоит. Это насчет кабинетных и удельных земель, которые эти свиньи хотят отобрать по программам разных партий…

Нужно, чтобы все знали уже теперь, что до этого никто не смеет даже думать коснуться, так как это личные и частные права императора и его семьи. Было бы величайшей и непоправимой исторической ошибкой уступить здесь хоть на копейку, это вопрос принципа, все будущее от этого зависит. Невежество публики в этом вопросе так велико, что никто не знает начала и происхождение этих земель и капиталов, которые составляют частное достояние императора и не могут быть тронуты, ни даже стать предметом обсуждения: это никого не касается, но нужно, чтобы все были в этом убеждены»71.

С крестьянами власть разговаривала тем же языком, что и с рабочими. Впрочем, есть и аргументы в защиту власти. В Российской империи отвечать пулями на любой народный протест было в обычае.

В 1861 году в селе Бездна Казанской губернии начались крестьянские волнения против Указа об освобождении крестьян. Выступления были для того года традиционными: некий Антон Петров по-своему толковал царский указ. Ответ властей тоже оказался традиционным: пришли солдаты.

12 апреля в Бездну вошли две роты Тарутинского полка под командованием генерал‑майора графа Апраксина. В селе собралась толпа числом до 5000 человек. Апраксин потребовал выдать Петрова, мужики отказались. Тогда генерал приказал стрелять. Результат – 51 убитый и 77 раненых. На рапорте Апраксина Александр II написал: «Не могу не одобрить действий гр. Апраксина; как оно ни грустно, но нечего было делать другого»72. Однако гораздо более показательна реакция на события российского общества.

Расстрел безоружных крестьян вызвал в обществе сильнейшее негодование. Казанский военный губернатор Козлянинов в донесении от 22 апреля министру внутренних дел писал об Апраксине: «Числом жертв он вызвал здесь негодование многих, тем более что, кроме непреклонного упорства в ложном толковании и невыдаче Петрова, крестьяне не буйствовали, ни вреда сделать никому не успели и были 12 числа совершенно безоружны»73.

Зато дворянство казанское было в восторге. «Радости их, – писал в письме адъютант казанского губернатора Половцев, – при получении известия о стрельбе не было конца; многие публично пили шампанское и поздравляли друг друга с успехом; мало того, слабые женщины и те выказывали свою радость и жалели только о том, что убитых было слишком мало»74.

С тех пор так и шло с неотвратимостью механизма: волнения – солдаты. Однако 1905 год все же отличался от 1861‑го: к тому времени успели вырасти два поколения рожденных свободными людей. А власти этого так и не поняли и продолжали действовать по старинке.

Вот лишь несколько примеров:

«Самарская губерния, 1903 год. Крестьяне села Мордовская Борковка, ссылаясь в подтверждение своего права на землю на жалованную грамоту царя Алексея Михайловича, самовольно запахали графские земли. Хозяева вызвали казаков. Те, приехав, 17 крестьян запороли насмерть, а 70 человек, запоротых до полусмерти, отправили в Ставропольскую тюрьму, где семь человек умерли от страшных истязаний»75.

«Черниговская губерния, 27 мая 1904 года. Село Володькова Девица. Для пресечения претензий крестьян на земли княгини Долгоруковой в Володькову Девицу прибыл черниговский губернатор в сопровождении трех сотен казаков и двух рот солдат. 600 крестьян согнали на сход и поставили на колени. Затем начались аресты. Арестованных вызывали и отправляли в тюрьму, а остальные продолжали стоять на коленях. Когда крестьяне отказались признать земли Долгоруковой, губернатор приказал начать избиения. Так было избито до полусмерти девять человек, которым наносили по 40 и больше ударов. Этими истязаниями губернатор вынудил крестьян дать обещание не трогать земли Долгоруковой»76.

«Полтавская губерния. 4 января 1906 года. Село Кривая Руда. Для подавления забастовки в село был послан карательный отряд во главе с Филоновым. Вечером 4 января он прибыл в село. Филонов потребовал к себе старшину, с которого сорвал знак и избил его палкой. Затем крестьян согнали на сход. По приказу Филонова началась массовая порка. Из толпы послышались возгласы: „Что это за закон? Значит, нас всех так будут бить и резать?!“. Тотчас после этих возгласов все, как один, поднялись с колен и побежали в разные стороны. Дав несколько выстрелов, за убегающими крестьянами погнались казаки. Они избивали безоружных крестьян нагайками и топтали лошадьми. Во время этой расправы были убиты три человека, один тяжело ранен (вскоре умер в больнице) и до 40 человек ранено»77.

«Самарская губерния. 1906 год. Массовой и жестокой расправе были подвергнуты крестьяне села Герасимовки за разгром хуторов Сапрыкина, Мжельского, Петрова, Субботиной и выступления против начальства. В этом селе телесному наказанию были подвергнуты 180 человек, трое запороты насмерть и многим нанесены ранения огнестрельным оружием»78.

Весной 1922 года в журнале «Северный Край» была опубликована не издававшаяся ранее статья писателя-вологжанина Павла Засодимского «О крестьянских волнениях в 1905–1906 годах».

«…Крестьяне были отданы в полное и безграничное распоряжение озверелой полиции, солдат и казаков. Все законы – божеские и человеческие – были попраны. Манифест 17 октября, казалось, был издан где-то на другой планете. В воздухе слышался лишь один клич „бить!“. И люди-звери били, истязали, убивали. Били плетьми, нагайками с вплетенною проволокой и с свинцовыми наконечниками, увечили ружейными прикладами, расстреливали… Били взрослых, били подростков, женщин, стариков. Засекали до бесчувствия, многих – до смерти.

Старосту села Александровки, который телеграммой просил у губернатора защиты против казацкой орды, Богданович приказал арестовать; старосту пытали, кто его научил послать телеграмму.

Крестьян предавали зверскому истязанию, несмотря на отсутствие улик в том преступлении, в каком их подозревали. В селе Павлодаре замучено таким образом семь крестьян, в селе Алешках – пять, в селе Липягах – девять. Желая замаскировать свои злодейства, власти свозили убитых и изувеченных из Павлодара и других сел в Павловку, имение Волконских, чтобы показать, что эти крестьяне были убиты и искалечены при нападении на это княжеское имение. Здесь, в имении князей Волконских 13 ноября после семидневных страданий умер Алекс. Григ. Дубровин, изувеченный и расстрелянный казаками по распоряжению администрации. (Покойный Дубровин поехал в деревни с целью отговаривать крестьян от поджогов и грабежей.)

В селе Павлодаре один из крестьян, Павел Зайцев, пытался скрыться на чердаке земского училища. Там его все-таки нашли и, вытащив на улицу, стали бить прикладами и плетьми. Когда он захрипел, мучители сказали: „Собаке – собачья и смерть!“ – и выстрелом из ружья прикончили его.

В селе Алешках крестьян истязали в присутствии самого исправника, Ламанского. Истязуемым внушалось, что они „предаются телесной казни“ по указу Его Императорского Величества Государя Императора. В этом же селе был схвачен и подвергся истязанию случайно проходивший мимо волостного правления, где производились экзекуции, железнодорожный машинист Апол. Полянин-Подболотов. Он только позволил напомнить, что „телесные наказания отменены еще в прошлом году Высочайшим Манифестом“. По приказу Ламанского несчастного заступника подвергли беспощадному истязанию. Полубесчувственного его взвалили на телегу и повезли на станцию Мучкап за 50 верст от Алешков. Дорогою опять принялись бить его, и привезли его в Мучкап уже мертвым»79.