Вячеслав Репин - Антигония. Роман

• Название: Антигония. Роман
• Автор: Вячеслав Репин
• Жанр: Русское современное

«Антигония» ― это реалистичная современная фабула, основанная на автобиографичном опыте писателя. Роман вовлекает читателя в спираль переплетающихся судеб писателей-друзей, русского и американца, повествует о нашей эпохе, о писательстве, как о форме существования. Не является ли литература пародией на действительность, своего рода копией правды? Сам пишущий – не безответственный ли он выдумщик, паразитирующий на богатстве чужого жизненного опыта? Роман выдвигался на премию «Большая книга».

---

Суть его была в том, что в момент заброса поплавок, свободно гуляющий по леске, должен опускаться до упора к грузилу и поводкам с крючками (на них трепыхается пара живцов), но после того, как заброшенная снасть плюхается в воду, под тяжестью грузила поплавок вынужден вернуться вверх, на заданную высоту, отмеренную крохотным и тоже перемещающимся взад-вперед узелком-фиксатором, изготовленным из более тонкой лески. Таким образом даже небольшим спиннингом живцов можно посылать на приличное от берега расстояние, не обрывая рыбешке жабры, как это часто происходит, и не превращая живцов в обглодышей до того, как они окажутся в воде, перед носом у щуки, которая только того и дожидается. Все мы, разумеется, бредили одним…

На живца щука и схватила. Судя по сопротивлению и резвости ― не больше чем в два килограмма. Но Хэддл умудрился ее упустить. Подведя к самому берегу, не смог вытащить подцепленную тварь из воды, поскольку рядом не оказалось подсака. Ай Эм, рванувший было с подсаком на подмогу, от волнения влетел в камыши, провалился по бедра, время было упущено, щука ушла…

Не прошло и часа, как американец подцепил еще двух маленьких щук. Он смог их вытащить без подсака. А следом за ними, едва он успел перебросить свой «патерностер» левее, в чистое разводье у самой кромки камышей, как схватила крупная щука, в три килограмма триста весом.

Но вместо того чтобы продолжать в том же духе, Хэддл зачем-то переделал спиннинговую снасть на что-то новое. И, видимо, знал, что делал. Уже через пару минут он не переставал подхватывать подсаком из воды крупных окуней, одного за другим. Он ловил их, как выяснилось позднее, на вращающийся «Меппс» в 15 граммов ― французскую блесну, которую привез с собой, ― украсив его красноватым хвостиком из шерстяной нитки, вырванной из безрукавного свитера, в котором как раз и маячил у нас перед глазами, то в камышах, то в соседней прогалине.

В нашем заливчике клевала одна плотва, хотя попадалась и крупная. От наблюдения за закидушками с живцами, с которых мы не сводили глаз, у нас уже ломило в висках, но леса лежала в воде безжизненно.

В начале десятого Ай Эм сделал новую подкормку, и у нас начали поклевывать караси ― в основном мелюзга, но мы были рады и этому. И всё это время мы не переставали коситься в сторону камышей, туда, где мелькал бордовый свитер Хэддла. Ай Эмом был задуман, конечно же, другой сценарий, в котором он отводил себе явно не самую последнюю роль…

К одиннадцати клев утих. Ай Эм предложил сделать перекур. Мы позвали Хэддла.

Тот приволок своих щук и окуней, переворачивал и разглядывал рыбин со всех сторон, заставлял любоваться своим трофеем.

Воздав ему должное за успехи, с нашими несравнимые, мы принялись разбирать содержимое рюкзаков. На расстеленный брезент мы выложили провизию: яйца, огурцы, свежие овощи, колбасу. Ай Эм, немного церемонясь, горделиво вынул из рюкзака бутылку конька. Армянский, пять звездочек. Человек семейный, собранный, сымпровизированный «общий котел» он пополнил даже котлетами (жена возилась с ними до полуночи) и банкой с салатом «оливье». Как нельзя более кстати оказался и китайский термос с крепким кофе. Хэддл запасся в дорогу запеченной курицей, фляжкой с американским виски и двумя плитками швейцарского шоколада.

Ай Эм разлил коньяк по граненым рюмкам. Мы чокнулись, сделали по глотку и принялись за еду. Затем Ай Эм налил в три металлические кружки ароматного и обжигающего губы кофе. Голова шла кругом от одного запаха. На воздухе, в свежести медленно расходящегося дня всё казалось вкусным до помутнения в глазах. Немного утолив аппетит, мы наконец разговорились, ринувшись в обсуждение разницы между коньяком и виски.

В этот миг Ай Эм вдруг сорвался с места как ужаленный. Опрокидывая своими сапожищами кружки с кофе, он бросился к одной из закидушек. Вырвав из-под корневища дощечку с леской, он хотел было ее сматывать, но натяжение стало сразу слишком сильным, толстая леска вытянулась струной. Схватила щука или судак.

На наших глазах снасть повело влево. Метрах в двадцати от берега, там, где заканчивалась рябь, по поверхности черной как смола, густой и раскачивающейся воды разбегались большие круги. Большая щука ― не меньше, чем в пять-шесть килограммов веса ― ожесточенно боролась с леской, да и с самим Ай Эмом.

Едва ему удавалось подтянуть щуку на метр или два, как всю снасть опять уводило в сторону. Ай Эм, покрывшись испариной, выглядел перепуганным, не знал, что делать, и вместо того, чтобы попытаться отвести леску вправо, где дно было более-менее чистое, рвал ее буксиром на себя.

К камышам снасть и потащило. Чтобы помешать рыбе уйти в закоряженную заводь, Ай Эм попытался зайти вправо. Благо не расстался, садясь обедать, со своими сапогами. Пытаясь не дать щуке приблизиться к прибрежным зарослям и камышу, он залез в воду уже почти по пояс. В этот момент всё и лопнуло.

Леска оказалась оборванной. От разочарования лицо Ай Эма приобрело апоплексически-багровый цвет. Казалось, еще секунда, и он лишится чувств.

– Такого зверя… такую бестию упустить! Сколько, шесть, семь кило? Или больше?! ― возбужденно фанфаронил он, вернувшись к нам и в доказательство предъявляя оборванный конец своей лесы.

– У меня так было два раза, ― сказал Хэддл по-русски.

– Сегодня?! ― обомлел Ай Эм.

– Нет… за всю жизнь, ― чему-то ухмыляясь, Хэддл предложил мне еще виски; но я, побоявшись опьянеть, отказался.

Мы опять расположились втроем на брезенте. Похвалив салат «оливье», Хэддл признался, что вообще-то большее предпочтение отдает нахлыстовому лову на лосося или форель при помощи гибкого спиннинга, снабженного инерционной катушкой с подвижной шпулей, крепящейся на конце удилища. Так рыбачили в годы его детства в горах на западе Массачусетса, насаживая на крючок особую «нимфу» – насекомое в личиночной стадии, извлекаемое из-под речных валунов. Вся сложность этого нехитрого лова заключалась в умении правильно подать личинку рыбе на стол, и если не личинку, то хорошую мушку, искусственную или настоящую.

– У нас на Дальнем Востоке лосося вилами можно брать, ― проворчал Ай Эм, выкладывая на тарелку свои котлеты. ― Видели когда-нибудь, как у нас в деревнях сено на стог наваливают? А что?.. Сколько влезет!.. В период нереста…

– Да у нас тоже. Но это не то, ― заметил Хэддл. ― Подцепить крупную рыбу и подвести к сетке… Нет, это другое. Карп в России не очень, по-моему, популярен?

– Ловят и карпа, сколько влезет! Да его и здесь хоть отбавляй, ― заверил Ай Эм; он выронил хлеб с котлетой себе на брюки и, на кого-то злясь, принялся стряхивать с одежды крошки. ― На хлеб попробуйте, может взять. Я как-то вытащил одного, килограммов в пять… Но с той стороны, где машину оставили… Там, где высокая береза и берег подмытый… видите?

– Одоризация насадок и подкормки распространения не получила? ― спросил Хэддл.

По нашим минам легко было, видно, догадаться, что мы впервые слышали об «одоризации». Хэддл принялся излагать суть метода ― не столь уж нового, как он заверил. Изобретен метод был когда-то в Англии и давно себя зарекомендовал, причем не только при ловле карпа.

Рыба, и в частности карп, приманивалась к крючку запахом, заранее приученная к определенному одоранту ― например, по мере ужения в том же месте другой рыбы. На протяжении некоторого времени необходимо было готовить хорошую подкормку, не скупясь на витаминизированные добавки. В последний момент оставалось подлить в месиво ароматизированной эссенции. Эссенция могла быть какой угодно, даже фруктовой, с запахом клубничного варенья. Приготовленная подкормка летела в воду. Со временем пристрастившись к подкормке с определенным привкусом, карп, не раздумывая, подходил к крючку, стоило нацепить на него какую угодно наживку, и даже «вульгарный бойл» ― насадку растительного происхождения, главное смочить ее в нужной эссенции. Клев был гарантирован. Тот, кто хоть раз практиковал этот метод, неизбежно становился свидетелем незабываемого и подчас комического зрелища: на славу экипированный сосед, приросший к своей удочке тут же, в двух шагах, мог изощряться в смене снастей и наживки, мог изнывать от зависти или от скуки, но клева у него не было, в то время как на описанную наживку карп хватал, как дрессированный цирковой пес.

– На клубнику? ― усомнился Ай Эм.

– Не только… Карпа можно приучить к любому одоранту… Вы мне не верите?..

Прямо по центру озера кто-то сильно ударил хвостом по воде. Замерев, мы всматривались в расходящиеся круги.

– В детстве, на Иртыше мы рыбачили на кусок резины, ― сказал я, чтобы поддержать Хэддла. ―Такое было изобилие рыбы! Сегодня даже трудно такое представить… Достаточно было отковырять кусочек резины от подошвы, насадить эту крошку на крючок и быстро вести удочкой в сторону. Чебак бросался на наживку, не успевая ее распробовать. Когда чувствуешь, что подергивает, ―подсекаешь. С каждым забросом что-нибудь да вытаскиваешь.