Теодор Ойзерман - Размышления. Изречения

• Название: Размышления. Изречения
• Автор: Теодор Ойзерман
• Жанр: Философия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9551-0616-8

Основное содержание Размышлений составляет разработанная автором теория историко-философского процесса, метафилософия, отправным положением которой является осмысление того факта, что философия всегда существовала (и продолжает существовать) как неопределенное множество существенно разных учений, которые противостоят друг другу, что подлежит позитивно оценивать как постоянное умножение идейного богатства философии. Негативистской оценке многоликости философии противопоставляется и в высшей степени положительная оценка. В конечном счете, философия и историко-философский процесс диалектически тождественны.

Изречения представляют собой многочисленные попытки афористического осмысления жизненной реальности.

---

Фихте утверждал это в начале XIX века. С тех пор утекло немало воды. Но вопрос «Что такое философия?» остается вопросом, о котором продолжают спорить философы, как будто не знают, чем они занимаются. Математик, например, скажет: «То, чем я занимаюсь профессионально, называется математикой». И философы, надо сказать, в этом отношении не отличаются от математиков. Они, без сомнения, убеждены в том, что то, чем они занимаются, есть не что иное, как философия. Как ни значительны расхождения между философами (в том числе и по вопросу «Что такое философия?»), – все они, как уже указывалось, согласны в том, какие тексты являются философскими, а какие таковыми не являются, даже если они называются «Философия ботаники», как известная книга К. Линнея. Почему же спор о том, что такое философия, продолжается несмотря на это единодушие? Почему престарелый американский философ Д. Дьюи в своей последней университетской лекции заявил: «В настоящее время самым важным вопросом философии является вопрос: что такое философия сама по себе? Какова природа и функции философских занятий?» (См. Adler М. The Conditions of Philosophy. Its checkered Past and its future Promise. N. Y., 1965. P. VII).

Подытоживая приведенные высказывания и мои мысли о них, я могу, прежде всего, констатировать, что трудность ответа на вопрос «Что такое философия?» состоит в том, что существуют самые разные и, как правило, взаимоисключающие философские учения, что каждое из них по-своему понимает и предмет своего исследования, да и само понятие философии. Но дело не только в этом, пожалуй, даже совсем не в этом. Суть дела в том, что вопрос «Что такое философия?» есть не только философский вопрос. Речь здесь фактически идет о том, в какой мере человечество способно понять самого себя, управлять своим собственным развитием, стать хозяином своей судьбы, овладеть объективными, в немалой мере стихийными последствиями своей познавательной и созидательной деятельности.

Многообразие философских учений, их конфронтация друг с другом, которая удручала и удручает многих философов и историков философии, не порок философии, не свидетельство ее бессилия решать ею же поставленные вопросы. Это, напротив, постоянно умножающееся богатство философских идей, методов исследования, выводов, ибо спорящие стороны, как бы они ни соглашались друг с другом, на деле обогащают философское мышление, развивают его проблематику и категориальный аппарат. Хотя согласие между философами скорее исключение, чем правило, философский спор есть тем не менее спор между единомышленниками, ибо философы согласны друг с другом в, так сказать, отрицательном определении понятия философии.

1

Физики или химики не ломают себе голову над вопросом «Что такое физика или химия?» Их не беспокоит то, что существует изрядное множество не согласующихся друг с другом ответов на этот вопрос. Они просто знают, что то, чем они занимаются, называется физикой или химией, и никто не оспаривает этого их убеждения. Также поступают и биологи, у которых тоже нет общепринятого ответа на вопрос: «Что такое биология?» Но философы не могут поступать подобным образом. Даже самые выдающиеся философы не могут отмахнуться от вопроса «Что такое философия?», хотя все они, подобно физикам и химикам, хорошо сознают, что то, чем они занимаются, есть не что иное, как философия.

Нет и не может быть общепринятого определения понятия философии. Это обстоятельство не следует истолковывать как тупиковую ситуацию. Не существует, например, общепринятого понятия культуры, но теория культуры, история культуры изобилует плодотворными научными исследованиями. Теоретиками культуры, полемизирующими друг с другом, предложено свыше 200 дефиниций понятия культуры. И это нисколько не смущает культурологов, не ставит под вопрос предмет их исследований. Многообразие определений понятия культуры – достоинство культурологии, ибо лишь путем сопоставления, сравнительного анализа, критики и синтезирования различных дефиниций конкретное постигается именно как конкретное, то есть единство многообразия. То же, конечно, относится и к философии. Впрочем, и предмет математики, физики или биологии, конечно, не может быть выражен одним определением, поскольку одно определение всегда абстрактно, односторонне и, следовательно, неудовлетворительно. И здесь, говоря по существу, нет и не может быть общепринятого определения предмета науки.

2

Часто задаются вопросами: «Является ли философия наукой?», «Возможна ли научная философия?» С формальной точки зрения философия, конечно, наука, поскольку в университетах наличествуют философские факультеты, проводятся философские исследования, издаются учебные пособия по философии, присваиваются после защиты философских диссертаций ученые степени и звания. Однако формальная точка зрения все же недостаточна для ответа на поставленные вопросы, так как она игнорирует многообразие философских систем, теорий, концепций. Одни из философских учений решительно противопоставляют себя наукам, оспаривают достоверность научных знаний. Другие философские учения, напротив, основывают свои исходные положения и конечные выводы на данных науки, естествознания прежде всего, осмысливают, обобщают эти данные, приходя таким образом к важным заключениям, например в теории познания, заключениям, с которыми сплошь и рядом солидаризируются естествоиспытатели, обогащая тем самым методы своей исследовательской работы. Третьи философские учения сосредоточены на исследовании повседневного, обыденного человеческого опыта, который формируется, в основном, независимо от науки, образования, исследования. Поэтому философия, если исключить явно враждебные наукам философские учения, представляет собой единство научного и вненаучного (но отнюдь не антинаучного) знания, ибо понятие знания несравненно шире понятия науки, и ненаучное, личностное знание образует существеннейшее содержание духовной жизни людей. Следовательно, ответ на поставленные выше вопросы не может быть однозначным.

3

Если вопрос «Что такое философия?» задается учеником, обращающимся к учителю, то тем самым предполагается, что ответ на этот вопрос безусловно имеется, известен учителю и неизвестен лишь тому, кто этот вопрос задает. Но если этот же вопрос, как это всегда происходит с каждым философом, с неизбежностью встает перед ним, то это означает, что имеющиеся ответы на указанный вопрос не удовлетворяют философа, что он пытается путем исследования по-новому ответить на этот вопрос, ибо речь идет о назначении и судьбе философии и больше того: о самом смысле человеческого существования и даже о том, имеется ли такой смысл вообще.

Разграничение новой, новейшей и старой, даже древней философии носит главным образом хронологический характер, ибо старая, даже самая древняя философия не стареет. Платонизм, аристотелизм, стоицизм, скептицизм, эпикуреизм и, конечно, не только они – современны. И нет ничего удивительного в том, что замечательный русский философ Владимир Соловьев утверждает в одном из своих стихотворений:

Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?

Соловьев не ссылается при этом на Платона, но само собой разумеется, что он воспринимает своего гениального предшественника как философа своего времени, своего современника. И действительно, все выдающиеся философы, пусть и самого далекого прошлого, наши духовные современники.

4

Все выдающиеся философские учения амбивалентны, неизбежно впадают в противоречия со своими собственными основоположениями. Спиноза был атеистом, верующим в Бога, которого он отождествлял с природой. Кант утверждал, что категории, которыми оперирует рассудок, применимы только к явлениям, существующим в пространстве и времени. Тем не менее Кант применял к «вещам в себе» категории существования, множества, причинности. Да и само утверждение, что «вещи в себе» абсолютно непознаваемы – амбивалентно, так как утверждение об их существовании – акт познания. Не менее амбивалентны учения Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, да и всех последующих философов. Амбивалентность не порок, а достоинство, благодаря которому преодолевается односторонняя последовательность.

5

Борьба материализма против идеализма или борьба идеализма против материализма – несостоятельное основоположение марксистской истории философии. Материалисты лишь изредка высказываются против идеализма, считая, что серьезно заниматься этим вздорным учением нет необходимости. Идеалисты также изредка высказывают свое отрицательное отношение к материализму, который они считают обыденным, по существу нефилософским мировоззрением. Бывают, конечно, исключения. Так, Л. Фейербах основательно критиковал «абсолютный идеализм» Гегеля. Однако действительная, никогда не прекращающаяся, ожесточенная борьба развертывается между идеалистами. Так например, известный неопозитивист А. Айер в докладе на XVII Всемирном философском конгрессе прямо заявил: «Я хотел бы подчеркнуть, что предложения, составляющие основу содержания такого произведения, как “Явление и реальность” Брэдли (английский неогегельянец. – Т. О.), являются бессмысленными в буквальном значении этого слова, и что таковыми являются большинство трудов Гегеля, не говоря уже об излияниях таких современных шарлатанов, как Хайдеггер и Деррида. Не может вызвать ничего, кроме досады, тот факт, что несусветный вздор, которым наполняются их сочинения, приобретает популярность в этой стране среди тех, кто по наивности принимает темноту за признак глубины…».