Николай Шахмагонов - Друзья Пушкина в любви и поэзии

• Название: Друзья Пушкина в любви и поэзии
• Автор: Николай Шахмагонов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4444-8823-2

Книга писателя Николая Шахмагонова посвящена теме любви в жизни и творчестве друзей Александра Пушкина. Василий Жуковский, Константин Батюшков, Денис Давыдов, Николай Юсупов. Имена тех, о ком пойдёт речь, широко известны, известны их свершения во имя Отечества или просто добрые дела во имя своих родных и близких. Но как раз самая яркая, самая светлая сторона в их жизни – любовь – часто оставалась «за кадром».

---

Жуковский показывает тщетность житейской суеты в сравнении с добрым и вечным, в сравнении с Природой, с Божественным бытием…

Безумец, пробудись! воззри на мир пространный!
Все дышит счастием, все славит жребий свой;
Всему начертан круг Предвечного рукой, —
Ужели ты один, природы царь избранный,
Краса всего, судьбой забвен?
Познай себя, познай! Коль в дерзком ослепленье
Захочешь ты себя за край миров вознесть,
Сравниться со Творцом – ты неприметна персть!
Но ты велик собой; сей мир твоё владенье,
Ты духом тварей властелин!
Тебе послушно всё – ты смелою рукою
На бурный океан оковы наложил,
Пронзил утесов грудь, перуны потушил;
Подоблачны скалы валятся пред тобою;
Твоё веление – закон!
Все бедствия твои – меты воображенья;
Оружия на них судьбой тебе даны!
Воздвигнись в крепости – и все побеждены!
Великим, мудрым быть – твоё определенье;
А ты ничтожны слезы льёшь!

В какой-то мере это и обращение к себе. К своему 18-летию.

Жуковскому уже довелось повидать и испытать многое. Сложное осознание себя и своего положения в мире, с которым он встретился в детстве, смерть отца и смерть любимой сестры, которая была ему крёстной матерью. Он как бы убеждает себя быть твёрдым в этом мире. Под влиянием окружающей среды формировалось мировоззрение будущего знаменитого поэта, под этим влиянием формировались его творческие взгляды, а творческие взгляды в свою очередь формировали характер. И всё это в значительной степени оказало влияние на судьбу поэта, на судьбу его жизни в поэзии и любви. Ведь в любви ему не было дано испытать счастья – ни счастья всепоглощающего единения с истинно любимой женщиной, ни полного семейного счастья, которое лишь мелькнула сполохом на туманном горизонте.

Но Жуковский стремился сам воспитать себя мужественным борцом с жизненными неурядицами.

Мужайся! – и попрёшь противников стопою;
Твой рай и ад в тебе!.. Брань, брань твоим страстям! —
Перед тобой отверст бессмертья вечный храм;
Ты смерти сломишь серп могучею рукою, —
Могила – к вечной жизни путь!

Во многих произведениях Жуковский касался вопроса жизни и смерти, всякий раз стремясь разрешить этот извечный вопрос в жизни человечества. Помогала вера…

В.В. Огарков отмечал:

«Жуковский рос в религиозной семье, где соблюдение обрядов считалось безусловно необходимой обязанностью. Ребёнком он часто ходил в церковь, слушал там певчих, целовал образа и херувима на царских вратах. Его душу, склонную от природы к умилительным созерцаниям, настраивали на религиозный лад те поминальные службы по его отцу, которые справлялись целый год в их сельском храме. Особенность его положения в семье Буниных, где он всё-таки был приемыш, тоже давала пищу для меланхолических размышлений, естественным переходом для которых является религиозное настроение и обращение опечаленной души к Высшему Существу, способному устроить “все к лучшему”. В этих далеких, но могучих впечатлениях детства, резкими чертами запечатлевшихся в сердце, можно найти немало причин тех мистических и сентиментальных произведений, которыми изобиловала поэзия Жуковского.

Поэзия любви и грусти

Всё творчество Жуковского пронизано любовью, ведь основу составляют самые различные, порою очень острые любовные истории, названные автором романтическими балладами.

Вспомним первую поэму Пушкина. Он назвал её – «Руслан и Людмила». А у его учителя, В.А. Жуковского, первая баллада названа «Людмила». И ведь сюжет тоже, как впоследствии у Пушкина в «Руслане и Людмиле», фантастичен.

Начало же загадочно. Начало о любви…

«Где ты, милый? Что с тобою?
С чужеземною красою,
Знать, в далёкой стороне
Изменил, неверный, мне;
Иль безвременно могила
Светлый взор твой угасила».
Так Людмила, приуныв,
К персям очи преклонив,
На распутии вздыхала.
«Возвратится ль он, – мечтала, —
Из далёких, чуждых стран
С грозной ратию славян?»

Но не вернулся жених, не вернулся друг милый…

Вот проходит ополченье;
Миновался ратных строй…
Где ж, Людмила, твой герой?
Где твоя, Людмила, радость?
Ах! прости, надежда-сладость!
Всё погибло: друга нет.
Тихо в терем свой идёт,
Томну голову склонила:
«Расступись, моя могила;
Гроб, откройся; полно жить;
Дважды сердцу не любить».

Ну и сила молитвы… Обращение к Творцу… Развязка.

Всё не случайно… Ещё в 1797 году четырнадцатилетний Жуковский написал в «Мыслях при гробнице», которые явились отражением впечатлений от смерти В.А. Юшковой: «Живо почувствовал я ничтожность всего подлунного; вселенная представилась мне гробом. Смерть! Лютая смерть! Когда утомится рука твоя, когда притупится лезвие страшной косы твоей?..»

Он на протяжении всей своей жизни думал о том рубеже, который предстоит пройти каждому человеку на Земле.

В 1802 году в стихотворении «Сельское кладбище» он снова обратился к мыслям о человеческом бытии и вечности…

…Скрываясь от мирских погибельных смятений,
Без страха и надежд, в долине жизни сей,
Не зная горести, не зная наслаждений,
Они беспечно шли тропинкою своей.
И здесь спокойно спят под сенью гробовою —
И скромный памятник, в приюте сосн густых,
С непышной надписью и резьбою простою,
Прохожего зовет вздохнуть над прахом их.
Любовь на камне сём их память сохранила,
Их лета, имена потщившись начертать;
Окрест библейскую мораль изобразила,
По коей мы должны учиться умирать.
И кто с сей жизнию без горя расставался?
Кто прах свой по себе забвенью предавал?
Кто в час последний свой сим миром не пленялся
И взора томного назад не обращал?
(…)

Василий Андреевич не уставал повторять своим детям:

«Помните всегда, что в тот день, когда вы родились на свет, все веселились и радовались, а вы одни плакали; помните это и живите так, чтобы в тот день, когда вы будете умирать, все плакали, а вы бы – радовались. Не забывайте и того, мои милые дети, что после любви к Богу ничто на свете не должно быть священнее любви к Отечеству».

Это говорил человек, мать которого обрела это славное Отечество в годы Русско-турецкой войны (1768–1774 гг).

Но вернёмся к поэме…Там видим похожие мотивы:
Смертных ропот безрассуден;
Царь всевышний правосуден;
Твой услышал стон Творец;
Час твой бил, настал конец.

В этой балладе разговор о любви, о Боге, о силе молитвы, о соединении с любимым за чертой жизни. Здесь мы пока не видим ничего личного, кроме того личного, которое вкладывается в слова о любви.

Будучи писателем и литературным критиком, Василий Васильевич Огарков (1856–1918) в своей книге, посвящённой поэту, точно пометил:

«Кому хотя бы из собственного детства неизвестно действие подобных романтических произведений на живое воображение? И сладко, и жутко становилось при их чтении… Замечательное свойство души человеческой интересоваться ужасами и чувствовать при этом какое-то сладострастное упоение. И вообще в натуре человека есть влечение к “таинственному”, область которого населена ужасами и неразгаданным… Это свойство человеческой души указано Пушкиным в его чудных стихах из “Пира во время чумы”:

Есть упоение в бою
И бездны мрачной на краю,
И в разъярённом океане
Средь страшных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы…
Всё, всё, что гибелью грозит, —
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья может быть залог…»

Далее В.В. Огарков отмечал:

«Всякий помнит, с каким замиранием сердца слушал он в юности “Вия” или “Страшную месть” Гоголя; а Гофман и Эдгар По с их фантастическими рассказами? Главная причина успеха таких произведений кроется в их влиянии на воображение, привлекаемое неразгаданной областью таинственного… Может быть, поэтому таким громадным успехом и пользуется романтическая литература как у детей и юношей, так и в обществах, еще не окончательно созревших в умственном отношении. Мы после подробнее скажем об исторической роли романтизма и о том, каким образом являлся он проводником высоких моральных и социальных учений.

“Ленора” Бюргера – одна из самых талантливых и страшных немецких баллад. Там есть сцены, написанные мастерской рукой и при чтении которых, в особенности под вечер, замирает верующее в “таинственное” сердце. Такова сцена знаменитой фантастической скачки, когда Ленора, обезумевшая от напрасного ожидания милого, забыв и мать, и все на свете, бросается на коня и, прижавшись к приехавшему жениху, мчится с призраком при безжизненном и бледном свете луны. Быстро несутся они, и наконец, бег коня переходит в полет вихря… За ними мчится толпа фантастических призраков и страшных привидений… Попавшаяся на пути похоронная процессия со священником и певчими вовлекается в безумный полет коня… И среди этой бешеной езды, как в бреду горячки, раздается вопрос призрака невесте: “Страшно, милая? Ясно светит месяц! Лихо ездят мертвецы! Боишься мёртвых?..” Так же фантастичен и печален конец баллады, в которую вложен религиозный смысл, кратко выражаемый в возгласах призраков к Леноре: “Терпение, терпение – пусть даже разобьётся твоё сердце!”