Надежда Никитина - Ключевой возраст

• Название: Ключевой возраст
• Автор: Надежда Никитина
• Жанр: Русское современное

Живет в стареньком доме одинокая больная пенсионерка Нина Ивановна. Помогает за детьми приглядеть, опекает мать-одиночку снизу. Никто и не догадывается, что по ночам она придумывает на бумаге необычные миры. Но однажды обстоятельства складываются так, что ее фантазии превращаются в реальность. Та, другая реальность затягивает к себе не только пожилую женщину. Бесполезно закрываться от ошибок молодости, иначе они повторятся в самых дорогих для тебя людях…

---

Ключевой возраст Надежда Никитина

© Надежда Никитина, 2017

ISBN 978-5-4485-3256-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Школьный портал

Глава 1. Диагностика

– Вы всё время молчите. Что-то не так?

– Почему вы обратились именно ко мне?

Модная блондиночка с красивым именем Снежанна Сергеевна вскинула подкрашенные ресницы. В глазах небесного цвета – недоумение. На красивой фигурке – модное короткое платье. Ей бы где-нибудь в офисе дефилировать. Что она делает в школе? Учительница с обидой отрезала:

– Ну, не в полицию же мне обращаться! А священника я уже приглашала.

– Помог?

– Облил весь класс святой водой. И потом, я не уверена, что в кабинете поселилось именно зло. Но что-то необъяснимое есть, это точно.

Интересно, сколько ей? Сорок стукнуло? Рационалистка? Не чертовщины боится, а огласки?

– Кирилл столько рассказывал про свою соседку Нину Ивановну, про её увлечение нетрадиционной диагностикой. Я даже для беседы с ребятами собиралась вас пригласить. Но теперь не до этого. Поможете?

В школу я пробралась после пяти вечера. Техничка бросила недовольный взгляд на мои стоптанные ботинки, но промолчала. Я поползла на третий этаж, дважды останавливаясь, чтобы унять одышку.

Пятый кабинет от лестницы, угловой. Разработанный за многие годы замок открылся легко. Я заперлась изнутри и замерла. Обычный класс. Сердце не забилось чаще. Душа не сжалась «от смутного предчувствия».

У Юнга есть теория коллективного бессознательного. Ребята выдумали какую-нибудь легенду. Легенда стала управлять их восприятием. Почему нет? Целые народы в истории были подвержены идее одного безумца.

В дальнем конце класса у окна я приземлилась на два стула сразу, чуть отодвинула парту, чтобы та не упиралась в живот, и открыла планшет.

У меня в наличии необычная обстановка в качестве стимулятора мозговой деятельности. Времени достаточно, чтобы придумать особый мир от «Нинки-графоманки». Под таким ником я скрывалась в сети от знакомых, потому и не боялась, что они прочтут мои рассказы. Они сбывались. Опишу ситуацию, придумаю концовку. Через годик, по-моему, и выходит. А, как известно, в своем отечестве пророков не любят.

Итак, начнём с цвета моей новой литературной вселенной. Багровый? Мрачно! Пусть атмосфера будет цвета вечерней зари. Утром здесь взойдет зелёное солнце. Я посмотрела в сторону запертой двери и решила, что мир будет иметь ограничения. Жители замкнутого мира воспринимают сжатие как ощущение тревоги, разжатие – как свободу и радость.

Мир, как мыльный пузырь! Сверкающий, цветной. Недолгий. Нестойкий. Можно придать сфере недостающую упругость. Эх, знаний по физике мне не хватает!

Физику у нас в классе понимало от силы человек пять. Учитель старательно рисовал на доске векторы силы, выписывал формулы, но представить разницу между силой тока и работой тока было выше моих возможностей! Егор, мой сосед по парте, успевал на контрольных решать и свой, и мой варианты. Физику и математику он понимал слёту, а вот на литературе двух слов связать не мог. Я не верила в его благородство. Считала, что он зарабатывает бонусы у моей подруги Наташи, за которой ухаживал. Мне Егор тоже нравился. Вечерами я мечтала, как однажды он протянет мне руку. Наяву вынуждена была отходить в сторону, когда к нам приближалась подруга.

В конце года Егор с Наташей поссорились. Кажется, она больше обычного танцевала на вечере с другим. Егор прощал своей девушке невинный флирт, называл коммуникабельной, но тут вдруг упёрся. Почему-то в тот вечер он обиделся и захотел объяснить видение происходящего мне, ведь Наташа не желала его слушать.

В зеркалах школьного вестибюля Егор и его отражение ждали меня у школьного окна. У двери, от злости толкая её в другую сторону, окликала Наташка. Я шагнула к ней. Настоящий Егор пропал из виду, но отражение в зеркале послало мне его взгляд. Я прочла в нём свой приговор: «Предательница!» Он считал, что нас с ним связывают дружеские отношения.

Ночью парень повесился. Следствие так и не смогло установить причину несчастья. В школе мальчику грозили полугодовые двойки по русскому и литературе, но ведь подобная угроза появлялась не первый год. Мама наказывала за двойки, да ведь не била и из дому не выгоняла.

Мне шёл тогда шестнадцатый год. Сейчас – шестидесятый. Виноватой я чувствую себя не в том, что поступила согласно девчоночьей этике, а в том, что смолчала назавтра.

Наташка поймала меня у детского садика, куда я отводила по утрам годовалого брата. Сглатывая слезы, зашептала:

– Жалко Егора, но я же с ним не ругалась! Если у него крыша поехала, то без моей помощи! Теперь стыда не оберёшься!

Я не могла показать свое горе, потому что официально он был для меня «никто». Меня просто в последней четверти посадили с ним за одну парту. В эти три месяца я каждый день касалась его плеча и этим была счастлива. И я не крикнула тогда «Заткнись, дура!»

Алый мир потемнел. Изумрудные лучи вокруг светила, пробиваясь сквозь кровавые облака, стали коричневыми. Сверху наползал грязно-багровый туман и поглощал воздух, которого мне не хватало. Я неловко опустилась на больные коленки, но не устояла и ткнулась лицом в серый песок, который казался живым и кипел подо мной. Тяжелые волны накрыли мои ладони и лизнули лицо. Эта липкая вода цвета ртути собиралась похоронить меня, экономя место в сжимающемся пузыре.

– Тебе больно?

Я не заметила, откуда он появился, и с трудом подняла голову. Смутно помнила его улыбку и прищуренные глаза, но не могла разглядеть полузабытые черты в багровом силуэте. Не человек, тень. Задыхаясь, я прошептала:

– Я тебя плохо слышу.

Он опустился рядом, сел прямо в воду и протянул мне руку. Рука оказалась материальной. С её помощью я перевернулась на спину и села, расставив ноги для удобства. Увы! Перед мальчиком уже не закомплексованная школьница, а больная пенсионерка.

– Егор, я очень старая?

– Почему тебя это волнует?

Проявившись рядом, спасал он свой мир или меня? Нет смысла скрывать правду, когда сердце каждый вдох отмечает колющей болью.

– Ты мне очень нравился. Я виновата в том, что не подошла к тебе, а подыграла Наташке. Она исчезла сразу после школы. Я её с тех пор ни разу не встречала.

– Ещё встретишь. Какие твои годы!

Зеленый луч света пробил багровую пелену. Вокруг нас, отдавая драгоценный кислород, стал таять туман, превращаясь в яркие искры маленького фейерверка. Егор обрел реальные очертания. Я осмелела и почти в упор рассматривала узкое мальчишечье лицо с чуть выдающимся подбородком, редкими усиками над верхней губой и нависающей надо лбом чёлкой.

– Ты ушёл в мир цвета. Красивый.

– Но опасный. Это же мир цвета, а не света.

– Если бы я могла помочь! Зачем ты тогда пожертвовал собой?

– А зачем вообще приносятся жертвы?

Над морем вставало зелёное солнце – огромное, в полнеба. На горизонте вынырнула из тумана гряда островов – как скелет древнего динозавра. Мы сидели под скалой. Вода отступала, и я вынуждена была подняться, опираясь на камни, чтобы придать себе приличный вид. Егор легко вскочил и сделал шаг к воде. Задержался, обдумывая, и решил быть откровенным:

– Ты здесь, потому что возникла ситуация, аналогичная прошлой. Ты опять испытываешь тревогу за мальчика, которого любишь тайно и очень сильно.

Ему это известно? Но тогда он должен знать, что я связана обещанием и ограничена в действиях.

– Кириллу грозит опасность?

– Ты скоро поймёшь. Ты не повторишь ошибки и не устранишься.

– А если не пойму?

– Тогда всем будет очень плохо.

Наверное, здесь не принято здороваться и прощаться. Егор пошел к морю, разбежался, высоко подпрыгнул и нырнул в воду. На миг мне показалось, что тело его изменилось во время прыжка. Я смотрела, как пловец, будто не встречая сопротивления плотной жидкости, быстро уменьшается в размерах и превращается в точку.

Жирная точка шрифта А28 стояла позади текста написанного 12-м шрифтом. За ночь всего два абзаца? Странное изложение получилось. Это не плод моей фантазии, а результат внешнего воздействия. Ум рационален, и я уже в том возрасте, когда себе пора доверять.

В дверь осторожно постучали. Снежанна Сергеевна быстро прикрыла дверь за собой и спросила:

– Вас не заметил сторож? Вы уж никому не сообщайте о нашем эксперименте. Что выявила диагностика кабинета?

Она, как бы между прочим, проверила ящик стола, включила компьютер. Её жизнь наверняка научила не доверять первому встречному. Я постаралась уклониться от подробностей.

– Есть информация, но анализировать её трудно. Восприятие идёт на основе личного опыта и особенностей контактёра. Я допускаю, что у некоторых посетителей кабинета возникает ясная картинка, как в кино.