Вероника Габард - Мой Лунд дорогого изгнания

• Название: Мой Лунд дорогого изгнания
• Автор: Вероника Габард
• Жанр: Эссе
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906916-18-1

В этой книге поэзия прозаична, а проза полна поэзии. Бытовые зарисовки, смена времён года, быстротечное время, грусть по ушедшей любви и радость от любви случившейся, вечная тоска по дому и тяга странствий. Жизнь, пропущенная через воспалённую душу.

---

Вероника Габард Мой Лунд дорогого изгнания

Серия: Современники и классики

Составитель О.Якк

Вероника Габард (Тарновская)

Родилась в Санкт-Петербурге. Окончила Ленинградский институт точной механики и оптики. Работала инженером-теплофизиком. В годы перестройки сменила специальность на маркетолога и специалиста по рекламе.

С 1998 года проживает в Швеции в городе Лунде. В 2002 году окончила магистратуру, а в 2007 году защитила докторскую диссертацию. Работает лектором по международному бизнесу в Школе экономики и бизнеса Лундского Университета и ведет маркетинговые исследования в Швеции и развивающихся странах. В 2013 году стала доцентом. Прозу и стихи начала писать недавно.

В 2013 году стала членом общества по укреплению контактов с Россией, Украиной и Беларусью «Скрув» в городе Мальмё (Швеция). Имеет публикации в двуязычном литературном альманахе «От сердца к сердцу» (2014, 2015), в сборниках проекта «Библиотека современной поэзии». Её рассказы опубликованы в альманахе «Российский Колокол» (2014), Москва, а стихи – в альманахе поэзии (21, 2014), Калифорния, США. Является лауреатом поэтического фестиваля «Под небом Балтики» 2014 и 2015 г. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей. В ноябре 2014 года выпустила (ограниченным тиражом) авторский сборник стихов «Преображение». Поскольку этот сборник не дошел до широкого российского читателя, часть его включена в эту книгу.

Предисловие

«Самое сложное – писать о поэзии. Самое неблагодарное занятие – описывать в прозе то, что ты осознал в стихах. Особенно таких, как у Вероники Габард. Потому что они негромки. В них нет ни грандиозных деклараций, ни крайне усложнённых образов, требующих расшифровки.

Здесь буквально пастернаковское: «И жить, не засоряясь впредь. Всё это небольшая хитрость». Как это просто и у А.С. Пушкина: «Цель поэзии – поэзия». Вот именно эти образы Пушкина и Пастернака возникают в моём сознании, когда я читаю стихи Вероники. И ещё, конечно, Баратынский с его «Голос мой негромок». При всей многозначности и безграничности страны под названием ПОЭЗИЯ, у неё есть две ипостаси – камерная и площадная. Поэт площади, когда пишет, поверяет всё на зычность. Он, как актёр, видит перед собой пространства, заполненные людьми. И каждый должен в стихах логически услышать и обосновать смысл своего присутствия. И нужно стать пророком для всех, удивить, поразить, потрясти. Это, как симфония, которую сто музыкантов играют для тысячи слушателей. Как бетховенская Пятая, где мир следит за перепетиями Судьбы. Или Девятая, где Бетховен открыто обращается к миллионам. Поэзия Габард на мой взгляд – дуэт, трио или квартет. Выступая в таком небольшом составе, не нужно думать о продюссерах и огромных афишах. Ей вредны огромные залы. Потому что камерная поэзия, как и музыка – исповедь. И предполагает она изначально единомышленников. Тех, для кого Судьба ОДНОГО человека так же важна, как и судьбы Вселенной. Чаще всего собеседник поэта один человек, необходимый, близкий, родной – дочь, возлюбленный, одноклассник… Есть в стихах у Вероники Габард ветры, бури, моря, бездны, боги, потери, открытия, другие страны. Огромный мир, где вещи, явления, стихии выступают в едином масштабе – масштабе Души. Но главное слово, которое встречается чаще всего – ДОМ. Может быть, потому что ДОМ – это не место в пространстве, а то внутреннее чудо, в котором Душа. А Душа разрывается между грандиозным «Петра твореньем» (Петербургом) и маленьким средневековым Лундом, городом, который по площади чуть больше стрелки Васильевского острова. Не отсюда ли возникает ДОМ, как обитель тепла и камерности. Как в фильме Тарковского «Солярис», где нельзя навсегда вернуться на Землю, но нельзя и жить в объятиях холодного Соляриса. И возникает во Вселенной ДОМ. Как символ детства. Как отчий дом. Как символ любви, потому что, как пишет автор, «когда умирает любовь, становится холодно в доме». О всей книге лучше всего сказать гениальными строками Б.Пастернака:

Не потрясенья и перевороты
Для новой жизни освящают путь,
А озаренья, бури и щедроты
Души воспламенённой чьей-нибудь.

Воспламенённая душа – это и о книге ДУШИ Вероники Габард», – так пишет об авторе и ее произведениях известный искусствовед, музыкант, писатель, поэт, философ, режиссер, один из самых эрудированных людей нашего времени Михаил Казиник, которого в шведских газетах часто называют «Апостолом Культуры» (Vastmanlands Folkblad, 11 jan 2001) и «Страстным пророком культуры» (Smalandsbygdens Tidning 26 jan 2001)

Вступление

В этот сборник вошли стихи и проза, написанные за короткий отрезок времени – чуть больше двух лет. Как и все мы, я склонна сетовать на скоротечность времени.

Дни идут сплошной чередой, и память выхватывает только самые радостные или печальные моменты. А как же быть с теми рутинными и ничем не примечательными минутами нашей жизни? Здесь и приходит на помощь поэзия, потому что поэтическое вдохновение нетребовательно – даже сущий пустяк может разжечь искру вдохновения. Стихотворения и проза, собранные здесь, в большинстве своем о пустяках жизни, которые в ретроспективе оказываются очень важными. Поскольку я уже давно живу в Швеции, то контекст моих текстов в основном местный, но я ловлю себя на мысли, что моя душа раздвоена между двумя странами и городами. Средневековый, маленький Лунд стал моей творческой обителью. Великолепный и до боли родной Санкт-Петербург навсегда останется моей пристанью. И так, наверное, будет всегда…

Вероника Габард

Лунд, Швеция. Май 2016.

Сконе

Опять возвращаюсь я в Сконе[1],
В симфонию желтого рапса,
Где мир неподвластен коллапсу,
И башни танцующе-стройны.
Опять пролечу над заливом
По легкой структуре крылатой,
Меж странами дерзко распятой,
Дугой с серебристым отливом.
Опять погружусь в щебетанье
Дроздов, в ароматы сирени,
В объятия творческой лени,
В мой Лунд[2] дорогого изгнанья.
маленькая роща, лесок.

Разговор с редактором

Не споют под гитару
На стихи мои песен, не сложат куплеты;
В облаках не летаю!
Ну, а если летаю, то низенько где-то.
Не печальный романтик,
Раздувающий каждую искорку в пламя,
Я – весёлый прагматик,
Изучающий судьбы, и смысл – моё знамя!
Одинокою кошкой
Я по улицам утренним мирно гуляю,
Наблюдаю, как ложкой
Вы мешаете латте, email проверяя.
Как пузатый рабочий
Моет стёкла в салоне, где лектор стрижётся,
Как румын, хмурый с ночи,
Просит мелочь у входа, натужно смеётся.
Как ноябрь вечно-серый
Вдруг одарит лучом долгожданного солнца,
Как походкою смелой
Кто-то к милой спешит, как она улыбнётся.
Ежедневная проза
Этих будничных сцен приземлённо-прекрасна,
Жизнь не терпит наркоза,
В ней поэзия – всё, и ничто не напрасно
Не споют под гитару
На стихи мои песен, не сложат куплеты,
В облаках не летаю,
Ну, а если летаю, то низенько где-то!

Роли и лица

Я выйду сегодня в дождь,
Я стану рокером быстрым!
Движенья точны, как нож,
И только в скорости смыслю.
Я в зал заветный войду…
Я стану маленьким Буддой
И откровенье найду
В таинственных позах мудрых.
Прочь с улицы серой – в кафе!
Я стану французским поэтом,
Пусть бедным, но будут все
Рыдать над моим сонетом.
Пора вернуться за стол
Рабочий – я стану учёным:
Растрепанным, с бородой,
Науками увлечённым.
Но это ещё не всё!
Где туфли? Стану тангеро!
В турне отправлюсь в авто
И к публике выйду смело.
Вы спросите – что за бред?
Пора уж определиться!
Гоняешься, что есть свет,
Мелькают роли и лица.
На это отвечу я,
Как некогда Северянин:
«За рамками бытия
Мне вечно держать экзамен!»

Как пишутся стихи?

Нанизываю строчки на канву,
Как бусинки, слова перебираю;
И ложечкой то сладкую халву,
То горький перец в тексты добавляю.
Так пишутся стихи или вот так?
Идёшь гулять, забыл зачем ты вышел;
Подумал о своём, замедлил шаг –
Промокший дрозд сидит на черной крыше.
Рябина – обедневшая вдова
Тихонько плачет о своём, о женском;
Кота скрывает буйная трава;
Да кот ли там с тигровым-то подшерстком?
Вот так и ходишь, радуясь своим
Находкам, никому не интересным;
Но ведь из сора и пустячных рифм
Растут стихи, а иногда и песни.

Снег в Стокгольме

Снег идет в Стокгольме,
Первый, легкий, чистый….
На покатых крышах снова белизна.
Кутаются люди, пробегают быстро
По холодным скверам,
Ёжась ото сна.
Ты в окно посмотришь – там дрожат снежинки,
Через миг растают, их не удержать,
Чуть глаза поднимешь,
И с забытых снимков
Засмеется кто-то, позовет гулять;
Позовет скорее окунуться в зиму –
Только народилась, юностью чиста!
На снегу упавшем ты начертишь имя,
Начиная зиму с чистого листа.

Настанет день