Дима Сандманн - Манипулятор. Глава 008

• Название: Манипулятор. Глава 008
• Автор: Дима Сандманн
• Жанр: Русское современное

ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! "Манипулятор" – книга о стремлениях, мечтах, желаниях, поиске себя в жизни. "Манипулятор" – книга о самой жизни, как она есть; книга о том, как жизнь, являясь действительно лучшим нашим учителем, преподносит нам трудности, уроки, а вместе с ними и подсказки; книга о том, как жизнь проверяет на прочность силу наших желаний, и убедившись в их истинности, начинает нам помогать идти путем своего истинного предназначения. "Манипулятор" – книга о силе и терпении, о воодушевлении и отчаянии, о любви и ненависти, о верности и предательстве. "Манипулятор" – книга о пути и победе.

---

ГЛАВА 8

– Блять, я все-таки развожусь, Рамзес! – Вовка начал грубо тереть рукой глаз и яростно мотать распахнутой дверью нашей «газели».

– Вов, блять, оторвешь дверь нахуй! Хорош! – выкрикнул я, отца не было рядом.

– Приварим, блять! Будет как новая! У нас тут свои сварщики в «Пеликане» есть, целыми днями че-то варят тут, двери, стеллажи, хуйню всякую! – Вовка чуть угомонился, но не успокоился. Внутренне он продолжал кипеть.

– Блин, че ты разводишься-то!? – я вылез из «газели» размяться, сидеть надоело, через стекло солнце пекло нестерпимо. – У тебя такая жена кайфовая! Мне понравилась!

– Да, блять, Рамзес, сложно там все! – Вовка затер глаз до красноты и взъерошил волосы на голове до состояния торчащей во все стороны соломы. – Хуй его знает! С тес-тем у нас заебись отношения, а вот с тещей… Ну, она этой дуре и ссыт в уши!

Я глянул на свои замызганные от пыли ноги в кожаных сандалиях. Обувь была уже старой, но крепкой. Сандалиям сносу не было третий год. «Пальцы совсем грязные, по щиколотку все в пыли, выше еще нормально, блин, пойти, помыть, что ли ноги? Да, надо, пойду, а то неудобно», – подумал я, бросив взгляд на кран в стене в пяти метрах напротив. Наша «газель» привычно стояла у склада бытовой химии. Был конец рабочего дня. Поку-патели разъехались. Лишь уставшие и потные грузчики слонялись по территории базы.

– Похуй, разведусь! – Вовка рубанул рукой воздух, лицо его застыло озадаченно с нахмуренными бровями и при этом упрямо поднятыми домиком вверх.

– Ну, а че, совсем прям невмоготу, не любите друг друга? – направился я к крану, бросил через плечо на ходу.

Жаль было, что Вовка разводится. Его жена мне показалась неплохой. А там, кто его знает. Чужая семейная жизнь всегда потёмки. Туда лезть не следует никогда.

– Да, у нас вроде нормально все! Блять, да теща там все мутит! Постоянно меня пи-лит, вот, живешь у нас, своей квартиры нет, зачем ушел из армии, сейчас бы уже служеб-ная квартира была, а потом бы и свою дали! Ей было бы заебись, если б мы с женой и дальше жили, блять, в Чите и только приезжали в отпуск, мамочка, мамулечка, ути-пути! – Вовка, кривляясь, изобразил томные фальшивые родственные поцелуи зятя с тещей. – А так, хуле там, живу, типа, у нее, на ее харчах, объедаю ее! Да ну ее нахуй!

За время эмоционального спича я вымыл ноги и пошлепал обратно к машине.

– Ладно, Вов, все, что не делается – все к лучшему! – попытался я хоть как-то его подбодрить. – Жаль, конечно, раз с тестем отношения нормальные, да и с женой тоже.

– Да как нормальные! – Вовка вспыхнул снова. – Лежим, спим на одном диване уже два года вот так и не трахаемся!

Вовка, вытянувшись в струнку, изобразил двух людей лежащих близко-близко друг к другу, словно на одноместной кровати.

– Как это не трахаетесь!? – я аж забыл куда шел. – Все два года что ли!?

– Ну да, блять! Двааа года!! Двааа! – Вовка растопырил V-образно пальцы на пра-вой руке и сунул мне под самый нос.

– Хуясе! Жесть! – сформулировал я свое удивление и обернулся на шум шагов.

Со стороны офиса шел отец.

– Ну, чего, взял остатки? – сказал я.

Тот махнул рукой с бумажкой. Я кивнул. Отец прошел к «газели», выудил из-под руля сигареты, закурил. У меня заныл желудок. С утра ничего не ел, не считая пары стака-нов чая из киосков общепита и плитки шоколада. Я сморщился и полез в кабину на свое место. Заметил давно, когда сидел, желудок сдавливался и переставал болеть. Я так и ус-троился, выбирая удобную сидячую позу. Свесил ноги наружу, обернулся назад. Отец отошел от кабины, курил, изучал бумажку.

– Ну, че там у тебя еще интересного? – сказал я негромко Вовке.

Тот снова начал дергать дверь, но несильно. Перестал.

– Да, Петрович, пидор, заебал… – раздалось мрачно в ответ.

– Да что это тебя все заебали? – я беззвучно рассмеялся.

– Сука, вот он поступает, как мудак… – Вовка нервно затоптался на месте. – Блять!

Я молчал. Еще раз оглянулся. Отец был на расстоянии и не мог слышать нас.

– Я вот когда маржу свою получаю с поставщиков или еще откуда, всегда с Петро-вичем делюсь. И он тоже со мной делится всегда. Делился. Понятно, ему больше, он же директор. А это утаил! Бабки получил с одного поставщика, ну, такого же жулика, как и вы… – Вовка ощерился довольным оскалом, выпятил нижнюю челюсть и засмеялся ехид-но. – А мне хуй сказал, а я узнал!

Вовка тягостно вздохнул, мотнул головой, словно сбрасывая наваждение, и замолк.

– Ну, как-то не очень хорошо он поступил, все-таки вместе работаете, – слепил я пресную дипломатическую фразу в попытке поддержать его.

Вовка молчал, стоял, уперев руки в боки, вывалив живот сильней обычного, и зло вращал глазами.

– В пизду! – вновь резко рубанул рукой по воздуху. – Сдам этого пидораса к хуям Папе! Тот его выгонит нахуй! А меня на его место! Стану директором, Рамзес!

Вовка резко схватил меня за запястье своей грубой клешней, сжал и эмоционально затряс руку. Вцепился второй рукой и затряс сильнее.

– Рамзееес!! Директором станууу!! – маленькие и цепкие глазки радостно сверлили мои зрачки.

– Да я-то тут причем!? – расплылся я в улыбке и стал отдирать его руки от своей. – Руку-то отдай, оторвешь же!

Вовка отцепился, отошел, вроде угомонился. Я улыбался, наблюдал за ним.

– Заебись! – ответил Вовка своим мыслям и жадно потер руки. – Так и сделаю!

Я обернулся назад. Отец уже не курил, просто стоял и явно ждал меня.

– Ну, чего? – я кивнул ему.

– Поедем? – предложил отец.

Я кивнул и глянул на Вовку. Тот намек понял.

– Ладно, езжайте, жулики! – добродушно отмахнулся Вовка, скалясь и хихикая. – Денег, небось, заработали за неделю! Да заработали, заработали! Смотрел я ваши прода-жи утром! Хм, не ожидал, хорошо продается все это ваше говно.

Я протянул Вовке руку, тот пожал ее, затем пожал отцу.

– Давай, пока, – кивнул я Вовке, тот развернулся и потопал к офисному зданию ми-мо крана, истекающего тонкой струйкой воды на знойный асфальт.

«Газель» взревела, мы хлопнули дверями, тронулись. Обогнали идущего Вовку. Я привычно глянул в боковое зеркало, Вовка махнул мне рукой. Через минуту «газель» ми-новала ворота «Пеликана» и остановилась на Т-образном выезде.

– А Вовка пасёт наши продажи, – сказал я.

– Все он там смотрит. Должен смотреть, – произнес отец и повернул вправо.

«Чистое небо» продолжало затягивать. Я не сразу сообразил, что этому сильно спо-собствовал изменившийся режим работы – в ней появилась монотонность: утром на склад, погрузка, сначала в кузов товар для оптовых клиентов, позади для киоска; выгрузка това-ра в киоск, остальное оптовым клиентам и возвращение домой. За весь день где-то как-то два-три случайных перекуса. Я частенько обходился стаканом чая с шоколадкой. Позже прихватывало желудок. Отец, каждый раз наблюдая мое скривившееся лицо, либо молча отворачивался, либо выговаривал за столь пренебрежительное отношение к своему здоро-вью. Я все понимал, но нравоучений хватало на пару дней, и я снова принимался лопать шоколад плитками. Боли сразу возвращались и усиливались. Я уже мог похвастаться мно-гими практическими знаниями желудочных болей – выкуренная сигарета их уменьшала, бутылка пива в жаркий летний день боли возвращала. Я начал возить с собой обезболива-ющий сироп и принимать его на ходу. Боль притуплялась, а чувство рвоты усиливалось, ощущение тяжести и непроходимости в желудке возрастало. Через пару-тройку дней боли вновь отступали, я забрасывал прием тошнотворного лекарства, и боли возвращались. Замкнутый круг. Я понимал, что веду себя глупо, но упорствовал в своем идиотизме. Мать упорствовала в своем – ссоры с отцом стали регулярной нормой и ожесточенно усили-лись. Через раз доставалось и мне.

– Ма, а что у нас есть поесть? – сказал я с порога вечером, рабочий день закончил-ся, в желудке сосало и ныло, думалось только о еде.

– В холодильнике посмотри! Не маленький уже! – рявкнула мать, проходя из кухни по коридору мимо меня и отца.

«Не в духе», – понял я, разулся и пошел мыть руки. Что меня напрягало в нашей ра-боте, так это одежда. Поскольку мы с отцом делали все, от общения с управленцами до ношения товара, то одеться адекватно было проблемно. Одеваться под погрузочно-разгру-зочные работы, значило выглядеть весь день как грузчик. Совсем непрезентабельно. Оде-ваться из расчета общения с «белыми воротничками», означало угробить нормальную одежду на первой же погрузке товара. Переодеваться посреди дня? Вообще утопия. Не в «газели» же. Офиса у нас не было. Да и неудобно в принципе постоянно переодеваться. Мы старались лавировать, разделять рабочие дни от дней встреч. Получалось неважно, почти всегда дни выходили смешанными. Приходилось одеваться как-то средне. Летом я ходил просто – футболка, шорты и шлепанцы. Осенью и весной работал в спортивных штанах или джинсах. Зимой было проще, снег защищал от пыли и грязи – одежда остава-лась относительно чистой. В остальное время года одежда пачкалась быстро, особенно ле-том. Мать ворчала о «нескончаемой стирке». Когда скандал доходил до криков, и мать в запале отказывалась стирать, я или отец, говорили ей, что стирать будем сами. Заявление всегда имело обратный эффект – мать умолкала и продолжала безропотно закидывать на-ши вещи в барабан стиральной машины. До следующего скандала.