Владимир Стольный - Ворон белый. Стихи и проза

• Название: Ворон белый. Стихи и проза
• Автор: Владимир Стольный
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга – не просто сборник моих стихов и песен, не просто мои воспоминания и рассказы. Эта книга – взгляд на прожитые годы, события и людей, на все, что мне дорого, через призму изменившегося времени. И, конечно, это взгляд на себя самого. Прочтите ее, и, возможно, Вы найдете в ней себя. Желаю Вам счастья и добра! Всегда Ваш – Владимир Стольный

---

Ворон белый Стихи и проза Владимир Борисович Стольный

ПРОСТИТЕ МНЕ

Простите одиночество и робость,

Простите, что душа моя легка…

Простите, если где-то дрогнул голос

И если не послушалась рука…

Простите, что живу не очень смело,

За то, что не люблю считать года,

Простите мне все то, чего не сделал…

Все то, чего не будет никогда…

Простите, если вдруг кого обидел.

Простите, что когда-то я любил…

Простите, что порой друзей не видел

Средь тех, кто постоянно рядом был…

Простите мне, что ненавижу схемы,

Еще простите, что люблю я жить…

Я человек, такой же, как и все мы…

И вы меня обязаны простить…!

© Владимир Борисович Стольный, 2017

ISBN 978-5-4485-2978-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 1 – Ворон белый…

Слышал, что когда у ворона появляются птенцы, то в первые дни своей жизни они – белого цвета.

Со временем, когда воронята подрастают, их оперение темнеет и становится серым…

И только взрослая птица имеет тот иссиня-черный окрас пера, какой мы все привыкли видеть…

Может быть, это всего лишь красивая легенда…

А может быть нет… Кто знает…

РОЖДЕНИЕ

Дитя во чреве мирно спит,

Чтоб в муках вырваться на свет…

Чтоб в муках жизнь свою прожить…

И чтобы в муках умереть…

Но, если знает эта мать,

Что уготован путь такой,

То как же это все назвать —

Благою весью иль бедой?

Будет день. Будет ночь.
Будут капли дождя…
Значит сын, значит дочь —
Продолженье тебя…

Ты приходишь в этот мир,
Чтоб стать его судьбой…
Чтоб людям подарить
Надежду и покой,
Чтоб слышать шум ручья
Чтоб плакать и смешить,
И чтоб под сталь гвоздя
Ладони положить…

Страх ушел. Боль ушла.
Только трудно вздохнуть…
Детских губ ждет тепла
Материнская грудь…

Ты приходишь в этот мир,
Чтоб стать его судьбой…
Чтоб людям подарить
Надежду и покой,
Чтоб слышать шум ручья
Чтоб плакать и смешить,
И чтоб под сталь гвоздя
Ладони положить…

Наивным и простым
Пусть будет детский сон…
На свет родился Сын…
И, значит, мир спасен!

У мамы на руках – самое надежное место!

Я ПОМНЮ

В каком возрасте я помню себя впервые? Наверное, лет в пять… Нечетко… Смутно… Словно вспышка фотоаппарата, которая выхватывает из темноты какие-то вещи, места, людей… На долю секунды, так что не успеваешь рассмотреть подробностей, только общие черты…

Помню, как дома через штору пробивается оранжевый солнечный зайчик, прыгает по стулу, ложится на старый, с желтой деревянной спинкой, потертый, дерматиновый, диван…

Мне так хочется потрогать этот зайчик руками…

Помню, как я бегу к нему через всю комнату, шлепая босыми ногами по крашеному коричневой охрой дощатому полу. Там, где от оконных рам на нем остались квадратики солнца – пол теплый…

Помню своего первого кота – Барсика – рыжего, с полосатым хвостом…

А еще – круглый, накрытый плотной скатертью стол, обосновавшийся посредине комнаты, полки и ящики старого буфета, допотопный пылесос «Ракета» и большого (как мне тогда казалось) глиняного коричневого льва, стоявшего на комоде рядом с радиолой…

Хочу вспомнить что-либо еще – и не могу… Память – не бумага…

СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК

Жил на свете Солнечный Зайчик,
Он веселым и ласковым был…
Был игрив он, как маленький мячик,
Он катиться и прыгать любил…

Был вначале размером с оконце,
Рос, и, в общем, не ведал того,
Что, наверное, вырос бы в Солнце…
Если б туча не скрыла его…

Дождь прошел. Капли падают реже,
Солнце светит, стоит мокрый лес…
Все осталось таким же, как прежде
Только Солнечный Зайчик исчез…

Солнечный зайчик

МЫ БЫЛИ ДРУГИМИ

Мы были другими. Нет, мы не были лучше, чем наши дети… Просто – мы были другими.

Да и весь мир вокруг нас— был другим. Другое общество, другая правда, другие идеалы – почти все другое было в те годы. Сейчас, когда я смотрю на теперешних школьников, то вижу одну особенность – в них совсем нет страха. Им нечего бояться. И, по-своему, это здорово!

А в нас страх был. Вбитый крепко-накрепко. Казалось, что он выпит с молоком матери, прочитан с первыми словами в букваре, повязан узлом пионерского галстука. Он неразрывно связан с каждым уроком в школе, с разговорами родителей на кухнях, с рассказами стариков…

Я хорошо помню этот страх… Я, как нельзя более полно, его ощутил и прочувствовал… Потому что родители мои работали учителями в той самой школе, где я учился (средних школ в городке нашем было всего две). Потому что, будучи круглым отличником, я уже не имел права на «тройку». Потому что, сбегая с урока вместе с другими ребятами, я был заведомо виноват больше чем они (как же – «учительский сын»). Отвратительное это чувство – страх…

Причем, этот страх не за себя. Это страх подвести и опозорить близких и родных. Это страх быть хуже, чем от тебя ждут окружающие люди. Это страх чем-то выделиться из толпы. Это страх стать изгоем… Ведь в обстановке маленького поселка, где все друг друга знают, любое действие, несовместимое с ожиданиями окружающих, непременно должно было ударить не только по мне. Оно могло ударить (и, бывало, ударяло) по моим родителям и близким. А значит, порождало чувство вины и новый страх. И поэтому иногда мне было действительно по-настоящему страшно…

Надо отметить, что тогда система идеологического воспитания нас, подростков (тогда это называлось – «подрастающего поколения»), отлаженная годами, была по-настоящему плотной и стройной.

Нас крепко «обрабатывали» в школе. После школы – «воспитывали» в пионерских и комсомольских организациях («октябрята – будущие пионеры», «пионер – всегда пример», «будь готов – всегда готов» и тому подобная белиберда). Потом – дома, с экрана телевизора и из репродуктора радиоприемника… А ведь было еще и «общественное мнение»…

Это фактически был настоящий прессинг – по полной схеме. Но – понимаешь это только сейчас, спустя годы, умом взрослого человека. А тогда, в детстве, нам казалось все это привычным и обыкновенным. Да иначе в то время и быть не могло… Годы застоя – они ведь для нашей страны были еще годами кажущегося благополучия, стабильности, покоя («лишь бы не было войны»). Людей научили (а точнее —вынудили, заставили) радоваться простому и малому – банке шпротов и шампанскому на Новый Год (не считая «Иронии Судьбы» на черно-белом телевизоре), концерту художественной самодеятельности в доме культуры, почетной грамоте за успехи в труде и учебе…

И мы радовались. Учились. Дружили. Спорили. Читали. Дрались. Пели. Влюблялись. Мы – просто жили… И старались быть счастливыми…

Если и остались в памяти моей моменты, которые хочется вспоминать, то наверное, только потому, что в них были настоящие, живые человеческие эмоции…

Школьные друзья (я – как всегда в центре внимания)

ВОРОН БЕЛЫЙ – ВОРОН ВОРОНОЙ

С детства Бог мне не дал роста —
Я и нынче не высок…
Приходилось мне не просто,
Был несмел я, но жесток…
Ну а что прикажешь делать
Коль не вырос я большой…?!
Жил я словно Ворон Белый,
С искореженной душой…

Жизнь кружила и ломала.
Жизнь… Чего с нее возьмешь…?!
Было много… Было мало…
Было просто невтерпеж…
Вышел из невзгод и споров
Я нормальным пацаном.
Стал я – будто Серый Ворон,
С переломанным крылом…

Посмотри, как годы мчатся…
А итогом жизни всей —
Море бед и капля счастья…
И – с полдюжины друзей.
Вижу, новоиспеченный
Ангел машет мне рукой…
И теперь я – Ворон Черный.
Нет. Не черный. Вороной!

Вот такая, брат, загадка
Нерешенная моя…
Плачу, коль на сердце гадко,
И смеюсь, бывает, я…
И, не важно, что несмелый
Важно – в мире ли с собой
Белый Ворон, Ворон Серый
Или Ворон Вороной…

Я и моя сестричка Лена