Владимир Ноллетов - Смерть в ущелье Ыссык-Су

• Название: Смерть в ущелье Ыссык-Су
• Автор: Владимир Ноллетов
• Жанр: Прочие приключения

Заготовительная контора отвозит в горы бригаду сборщиков эфедры – лекарственного растения. Однажды почти вся бригада загадочно исчезает.

---

Смерть в ущелье Ыссык-Су Владимир Ноллетов

© Владимир Ноллетов, 2017

ISBN 978-5-4485-2766-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта тетрадь была в полиэтиленовом пакете, вместе со старой посудой и дырявыми полотенцами. Пакет лежал на мусорной куче. Обычная общая тетрадь в клетку. На серой обложке, на лицевой стороне, – бурые пятна. Может, это кофе, может, какао. Может, кровь. Исписана она на две трети, убористым, но довольно разборчивым почерком. На первой странице красными чернилами, с претензией на каллиграфические красоты, выведено: Записки Каратеева.

Записки Каратеева

1

Почему я решил об этом написать? Мне кажется, если я изложу эти непонятные и страшные события на бумаге, они не станут так мучить меня. Мне ведь каждую ночь кошмары снятся. Я называю их иссыксуйскими кошмарами.

Произошло все четыре месяца назад, на юге Киргизии, в ущелье Иссык-Су. Как я там оказался? Можно сказать, случайно. Не вернулся бы я тогда за книгой, и вся жизнь моя пошла бы по-другому. Какую все-таки огромную роль играет в жизни человека случай! Не меньшую, чем воля и среда.

Я уже стоял на остановке, когда вдруг решил купить книгу, которую только что в книжном магазине подержал в руках и поставил обратно на полку. Пошел назад. И у дверей магазина услышал жизнерадостное:

– Сколько лет!

Это был Костя. Мы вместе учились в университете. Правда, на разных факультетах. Но общаться иногда приходилось. Три года, после получения диплома, не виделись.

Мы стали обмениваться новостями.

– Где, Олег, трудишься?

– Месяц назад уволился.

– Как кстати! Хочешь прилично подзаработать?

– Конечно. – Была у меня мечта. Купить себе дом. Чтобы ни от кого не зависеть, чтобы чувствовать себя хозяином. Чтобы был свой сад.

– Тогда, Олег, приходи завтра к девяти в контору «Лекраспром». – Он навал адрес. – С паспортом. Я сейчас бригаду формирую. Поедем в Ошскую область. Будем резать лекарственную траву чикинду. Она же эфедра. На чистом воздухе, на лоне природы. Один минус. Стаж не идет: работа сезонная, по договору. Ну, мне бежать надо. До завтра! – У Кости вечно были дела, вечно он куда-то спешил.

Контору я на следующий день нашел не сразу. Костя уже ждал меня. Она представляла собой длинное одноэтажное здание дореволюционной постройки. На огромном дворе размещались гаражи, склады, навесы, Заехала машина, нагруженная мешками не то с травой, не то с хвоей. Такие же мешки лежали под навесами. Въехала на крытые весы.

– Вот эта самая чикинда и есть, – пояснил Костя. – И это – она. – Он показал на длинные параллельные скирды в глубине двора. – Кто-то сырую привез, теперь сушит.

Из маленького домика с надписью «Лаборатория» вышел пожилой бородач. Подошел к нам.

– Припозднился ты что-то, Костик, с выездом.

– Дела задержали.

– Знаем мы твои дела. Небось возил му…

– Ну как, дядя Миша? Всю приняли? – поспешно перебил его Костя.

– Какое всю! – махнул тот рукой. – Посчитали, что в половине мешков трава сырая! Ну, это ладно, это я подсушу. Так они двадцать мешков вообще забраковали! Алкалоидов не хватает, мол. – Бородатый вдруг хмыкнул. – А ты парень не промах! Обычно на чикинду мужики едут. А ты в свою бригаду сразу двух таких девок заманил!

– Один раз, – усмехнулся Костя, – я двенадцати – ровно двенадцати – бабам свидание назначил. В одно время, в одном месте. Пришли все! Я из-за угла наблюдал. Сначала были в растерянности и недоумении, потом все поняли, рассмеялись и разошлись.

Вполне возможно. Костя девушкам нравится. Красноречивый, веселый. Невысокий, чуть сутулый, но красивый. Волосы темные, а глаза синие. Это сочетание, наверно, их больше всего покоряет.

Меня вписали в договор. Выезд был назначен на 8 августа.

2

В этот день я впервые увидел нашу бригаду. Санек был, очевидно, наш с Костей ровесник. Крупный, крепкий. Взгляд бесцеремонный, даже нагловатый. Антону, наверно, не было и двадцати. Движения какие-то скованные. Лицо угрюмое. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели напряженно и насторожено. Впрочем, прямо в глаза он глядеть избегал. Был он низенький, жилистый. Выступающие надбровные дуги, очень широкий рот, короткая толстая шея и несоразмерно длинные руки придавали его внешности что-то обезьянье. Алиса и Катя, совсем еще юные девушки, казались растерянными. Может, уже жалели о своем решении. Когда я впервые вижу женщину, какой-то внутренний судья, помимо моей воли, сразу определяет, смогу я ее полюбить или нет. Определяет, даже если мне это совершенно неинтересно и не нужно. На этот раз приговор был такой: Алису я не смогу полюбить, а Катю – смогу. Может даже – не смогу не полюбить.

Подъехала наша машина. В кузове лежали пустые мешки для других бригад, накрытые брезентом. Контора выдала нам две палатки и мешки. Об остальном, даже об орудиях труда – серпах, нам пришлось позаботиться самим. Мы забросили в кузов свои вещи. Девушки сели в кабину, мы залезли в кузов. Остановились у первого продмага. Решили, что кухня у нас будет общая. Сбросились, накупили продуктов. Приобрели огромную кастрюлю, чайник ей под стать, сковородку.

Так я еще не путешествовал. Лежал на мешках, смотрел на голубое небо. Слева и справа проплывали многоэтажные дома. Люди с балконов глядели на нас. Выехали из Фрунзе, и вместо домов мимо замелькали пирамидальные тополя. Приятно обдувал прохладный ветерок. Белые кучевые облака висели над нами. Казалось, они мчатся с той же скоростью, что и машина.

Санек тоже разлегся на мешках. Антон сидел возле кабинки и, подставляя лицо встречному ветру, с мрачной сосредоточенностью смотрел вперед.

– Чикинду «Лекраспром» отправляет в Казахстан, в Чимкент, – говорил Костя. Он полулежал, удобно устроившись между вещами. – Там фабрика есть. На ней из чикинды эфедрин готовят. Это лекарство от ревматизма, простуды. Оттуда оно по всему Союзу расходится. «Лекраспром» и сам чикинду в аптеки поставляет, в натуральном виде. В картонные пакеты расфасованную. Видели, небось? Раньше «Лекраспром» и опий собирал. Свои плантации опийного мака на Иссык-Куле были. Потом это запретили. Слишком много разворовывали. На какие только ухищрения не шли. Такой случай был. В Рыбачьем женщина с грудным ребенком попросила шофера довезти ее до Фрунзе. Он согласился, пустил в кабину. Едут они, едут. Уже Боомское ущелье проехали. И заподозрил шофер неладное. Что-то слишком уж спокойный ребенок. Ни звука до сих пор не издал, не пошевелился ни разу! В Быстровке сообщил милиции. Женщину задержали. Младенец оказался мертвым! Живот зашит нитками… Вскрыли. Смотрят: внутренности вынуты, вместо них – пакеты с опием.

Облака стали постепенно отставать. Говорил, в основном, словоохотливый Костя. Ветер, шум мотора, тряска не располагали к разговорам. Наконец, и он замолчал. Машина свернула на юг, на трассу Фрунзе – Ош. Санек уснул. Въехали в Сосновское ущелье. Теперь нас окружали горы. Костя оживился.

– Весной я здесь чикинду резал! Вон на том месте, за речкой, наша палатка стояла. Чикинда здесь, надо сказать, не очень. Вот черной смородины: ешь – не хочу. Вот это все смородина! А мы ее даже не попробовали: зеленая она еще была. Мы только до цветения здесь работали.

– До цветения?

– Ну да. В мае чикинда цвести начинает. То есть новые побеги дает. Говорят: цветет. В это время ее резать нельзя. Полмесяца где-то… Вот она, родимая. Смотри, Антон! – Антон, продолжавший глядеть вперед, обернулся. Костя показал на зеленый куст в половину человеческого роста. Он одиноко рос на склоне, рядом с дорогой, на одном уроне с нами. Ветки его скользнули по борту машины. – Вот такую чикинду мы и будем резать. Зеленую часть. – «Зеленая часть» представляла из себя нечто среднее между хвойными иглами и хвощом. – Растение древнее, реликтовое. Из тех времен, когда на земле в основном хвощи и папоротники росли.

– Давно, Костя, эфедру собираешь? – спросил я.

– Второй год. После университета по специальности работал, товароведом. Потом экспедитором в одной конторе. Но там недолго. Директору на хвост упали, нарушения нашли. Я тут же уволился, от греха подальше. И случайно про «Лекраспром» узнал.

Дорога стала серпантином подниматься на перевал Тюз-Ашуу. Мы любовались живописными видами. Миновали перевал. К вечеру спустились к Токтогульскому водохранилищу. Переночевать остановились у водомера Петро. Он с семьей жил в домике на берегу.

Дорога всех утомила. Во время ужина почти не разговаривали. Мне все время хотелось смотреть на Катю. Красота ее оригинальная, яркая, запоминающаяся. Рот очень большой, но красивый, особенно нижняя губа. Нос крупный, но изящной формы. Темно-карие глаза небольшие, несколько глубоко посаженые, но живые, выразительные, полные чувств. Мне в женщинах не нравятся крупные носы и глубоко посаженные глаза, но в ее лице все было так гармонично, что они нисколько не портили впечатление, только придавали милое своеобразие. Самым красивым в ее лице были как раз глаза. И столько женственности было во всем ее облике! Женщина прежде всего должна быть женственной. В этой фразе тавтология уместна.