Арутюн Улунян - Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

• Название: Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)
• Автор: Арутюн Улунян
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91244-101-1

В монографии рассматриваются различные аспекты оборонной политики четырех коммунистических государств Балканского полуострова с момента установления двублокового (НАТО и Варшавский Договор) противостояния в регионе до вхождения этих стран в период системного кризиса на фоне обострения очередного этапа холодной войны и окончания детанта. Основное внимание уделяется формулированию концепции национального суверенитета при проведении оборонной политики, принятию собственных версий военных доктрин, разработке конкретных планов обороны, военно-стратегическим и военно-техническим аспектам проводившейся их руководством внутриблоковой и межблоковой политики. В контексте темы затрагиваются проблемы формулирования военных доктрин в США и СССР, разработка двумя сверхдержавами военно-стратегических концепций, включая использование ядерного оружия. Исследование базируется на широком круге ранее не доступных или малоиспользуемых источников военного и политического характера из четырех Балканских стран – Албании, Болгарии, Румынии и Югославии, а также США, СССР, стран Западной и Центрально-Восточной Европы. Активно привлекалась мемуаристика как отдельная группа источников. Особое внимание в работе уделяется национальной историографии четырех Балканских стран по вопросам оборонной политики с середины 50-х гг. и до 1980 г. Монография рассчитана на историков, политологов и военных специалистов, работающих по широкому кругу вопросов политической и военной истории Балканского региона.

---

Начавшиеся в конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. реформы в военных доктринах и концепциях применения вооруженных сил коммунистических стран, включая членов Варшавского пакта, были обусловлены серьезными качественными изменениями как в военно-теоретической, так и в технической области. Особое значение имели трансформации или уточнения общих концепций возможной войны и её хода в условиях коалиционного взаимодействия с учётом развития средств ведения боевых действий и их организации в целом. Во взглядах советского военно-политического руководства в этот период доминировало мнение о будущей войне как продолжительном военно-политическом конфликте «с поэтапным применением всё более разрушительных средств вооруженной борьбы». При этом отмечалось, что «скоротечные войны могут вероятнее всего возникнуть в том случае, если одна из сторон будет иметь решающее военное превосходство и в полной мере использует при начале агрессии фактор внезапности»[857]. Одновременно происходило «стирание граней между наступлением и обороной»[858]. К началу 70-х гг. XX в. обращалось внимание на подготовку вооруженных сил к ведению боевых действий без применения ядернош оружия в локальных вооруженных конфликтах[859]. В 1974—1975 гг. представители высшего советского военного руководства официально заявляли о том, что наступил новый этап развития вооруженных сил с точки зрения качественных показателей, что, в свою очередь, повлияло на формулирование новой стратегии ведения войны. Отмечавшаяся зарубежными экспертами «иерархия приоритетов» при ведении боевых действий: «сохранение социалистической системы и уничтожение капиталистической системы» в 70-х гг. XX в. начала сочетать две взаимосвязанных задачи – избежать уничтожения СССР ядерным оружием и не допустить поражения в войне[860].

В период пребывания на посту министра обороны СССР маршала А. А. Гречко была предпринята попытка модернизации стратегии комбинированной воздушно-наземной операции. В ходе её ставилась задача проведения стремительного наступления на глубину 150 км в день с целью не дать противнику осуществить переброску резервов. Однако дальнейшие расчёты советских военных аналитиков, занимавшихся разработкой и моделированием подобных операций, выявили невозможность сохранения таких темпов наступления из-за разрыва между передовыми частями фронта и подразделениями тылового обеспечения советских вооруженных сил. В этой связи делался вывод о максимальной глубине наступления не более 60 км в день[861]. Помимо этого, существовала ещё одна серьезная проблема, на которую указывали советские военные эксперты в секретных материалах, предназначенных для высшего командного состава советских вооруженных сил. Она заключалась в том, что «полностью моторизированные и танковые армии способны преодолеть дистанцию в 50-70 км в день, в то время как глубина ядерного удара средствами только лишь фронтов составляет 300 и более километров»[862]. Проводившиеся в СССР секретные социологические исследования о перспективах использования ядерного оружия позволяли сделать заключение гражданским учёным о том, что «вопреки мнению “военных экспертов” Советский Союз не мог выдержать первого ядерного удара и продолжить военные действия и.... военная политика, базирующаяся на “балансе угроз”, не является надёжной основой мира»[863]. Об этом стало известно во второй половине 70-х гг. XX в. и американской стороне.

Начавшие происходить концу 60-х гг. в оборонной стратегии ОВД изменения свидетельствовали об отказе от преувеличения значимости ядерного оружия, включая и его тактические виды. Это нашло своё отражение в директивных документах Варшавского пакта, где говорилось о недостаточном внимании, проявляемом к развитию обычных средств вооружений, используемых для ведения локальных военных конфликтов, в то время как страны-участницы НАТО, наоборот, развивали именно эти виды оружия[864]. Со своей стороны, аналитики американских разведывательных организаций, включая структуры Министерства обороны США, исследовавшие возможные перспективы использования вооруженных сил Китаем и СССР, приходили к выводу о том, что как Пекин, так и Москва предполагают использовать военную силу в интересах обороны страны. Обращаясь к опыту действий СССР, они отмечали, что Кремль прибегнет к ней ещё в случае, когда будет необходимо удержать контроль над Восточной Европой. В этой связи задачи советских вооруженных сил общего назначения, как они определялись американскими экспертами, заключались «во-первых, в защите территории СССР от нападения, и, во-вторых, обеспечении политических целей за рубежом». Основными районами, представлявшими особое значение для оборонной политики

Кремля, назывались по степени важности: 1) западный (европейский); 2) восточный («китайский»); 3) южный («ирано-турецкий»); 4) морской (Средиземноморье, Индийский океан и Персидский залив)[865]. Имея в виду расширявшееся советское военное присутствие, американские аналитики делали вывод о нежелании СССР сокращать вооруженные силы в Европе и особенно ослаблять контроль над её восточной частью[866].

Происходившие изменения в установках и взглядах на войну требовали проведения и соответствующих организационных мероприятий в оборонной политике ОВД. Проявившаяся тенденция была отмечена американскими военными аналитиками, занимавшимися изучением возможностей Варшавского пакта на европейских театрах военных действий. В соответствии с их предположением, СССР перешёл к дислокации вооруженных сил в соответствии с принципом максимально возможного создания условий для ведения наступательных операций в случае военного конфликта, который сначала мог иметь, по мнению советской стороны, неядерный характер, а затем перейти в фазу использования ядерного оружия. При этом главным ТВД американские специалисты считали центральный, так как именно на этом направлении были сконцентрированы основные силы ОВД – 58 дивизий (разной степени готовности). На флангах НАТО, включая и южный, Варшавский пакт располагал 7 дивизиями 24-часовой готовности и 2 дивизиями ВДВ непосредственной готовности. В течение 3 недель, как стало известно аналитикам американской разведки, ОВД могла располагать уже более 70 дивизиями, готовыми вести боевые действия против НАТО[867]. По оценке восточногерманского военного ведомства на Юго-Западном направлении ОВД, т. е. Южном фланге НАТО, Североатлантический альянс обладала к началу 1972 г. 27 дивизиями, 13 отдельными бригадами, 42 пусковыми установками оперативно-тактических и тактических ракет, около 4000 танков, 3200 единицами 100 мм артиллерии, 900 боевыми самолетами и 350 судами ВМФ. Основная дислокация этих сил – северная часть Италии, границы Греции и Турции с НРБ и СССР[868].

Зарубежные эксперты, отслеживавшие динамику оборонной политики СССР и его сателлитов в Восточной Европе, отмечали усиливавшееся значение вооруженных сил стран-членов ОВД для советской военной мощи в 70-е гг. XX в. Увеличение военных расходов восточно-европейских государств и модернизация их армий советской военной техникой за счёт увеличения поставок советских танков Т-62, самолётов МиГ-23 (его серийное производство началось в 1969 г.), а также самолётами СУ, ЗРК «Круг» 2К11, ЗРК «Куб» 2К12, ПЗРК «Стрела-2» были призваны укрепить ОВД в военно-техническом отношении. Иностранные эксперты делали также вывод о том, что «тактические военно-воздушные силы Варшавского пакта организованы в соответствии с советской доктриной, берущей начало в 50-х гг. и предусматривавшей войну в Европе как ядерную с самого начала. Советские взгляды сейчас изменились и включают возможность первоначального этапа конвенциональных (без применения ядерного оружия – Ар. У.) боевых действий. Однако ВВС, на которые ложится ответственность в обоих случаях, изменились мало с точки зрения оснащения, которое должно отражать новые взгляды»[869]. Среди главных задач авиации ОВД на этапе боевых действий без применения ядерного оружия, как считали аналитики разведки США, было уничтожение средств ВВС НАТО, способных обеспечить доставку ядерного оружия. Фронтовая авиация вместе с дальней авиацией ОВД должны были в соответствии с оперативным планом боевых действий ВВС Варшавского пакта провести воздушные налёты в три этапа. На первом из них предстояло силами фронтовой авиации ОВД с использованием 40% её сил создать «коридоры в поясе обороны НАТО» на дальних подступах. На втором этапе фронтовая авиация, с использованием 35% имеющихся сил и средств, должна была воспользоваться созданными коридорами с целью нанесения ударов на глубину обороны НАТО в 165 морских миль (т. е. свыше 300 км). Наконец, на заключительном этапе предстояло использовать дальнюю авиацию. Она должна была нанести удары уже в глубоком тылу, за пределами соответствующих театров боевых действий[870].

В географическом отношении выявилась первостепенная важность для Москвы (судя по проводившейся активной модернизации армий государств Центрально-Восточной Европы – Польши, ГДР и Чехословакии) так называемого Северного пояса, т. е. Центрально-Европейского и Северо-Западного ТВД ОВД[871]. Намного меньшее внимание уделялось в рамках проводившейся модернизации Юго-Западного ТВД или «Южного пояса», за который отвечали в основном Болгария и Румыния, а также частично Венгрия[872].