Андрей Константинов - Дело о прокурорше в постели

• Название: Дело о прокурорше в постели
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Детектив

«Золотая пуля» — это петербургское агентство журналистских расследований, которое возглавляет Андрей Обнорский и которое распутывает самые сложные и деликатные дела. О приключениях неугомонных сотрудников «Золотой пули» снят телесериал, который вы скоро увидите.

---

Оттягивать разговор не имело никакого смысла. На мое несчастье шеф был один. Все уже разошлись по домам, и рассчитывать на то, что чье-нибудь внезапное вторжение избавит меня от необходимости оправдываться и объясняться, не приходилось.

— Заходите, Марина Борисовна, присаживайтесь, что у дверей-то топтаться, — радушно пригласил шеф, — расскажите про свои подвиги…

— Если ты имеешь в виду справку…

— Эх, Марина Борисовна, Марина Борисовна, что зарделись-то, как маков цвет? Я же все понимаю, с кем не бывает, дело-то, как говорится, житейское…

Обнорский откинулся на спинку высокого кожаного кресла и закурил, картинно пуская в потолок колечки сизого дыма.

— Вот, помнится, и я как-то раз переспал с арабской террористкой, знойная, скажу я вам, была штучка. А заливала мне, что агент дружественной разведки. Ну а вы впечатлениями не поделитесь?

— Андрей, прекрати, в конце концов, это немилосердно, — чуть не плача сказала я.

— Все, все. Больше не буду. — Обнорский встал из-за стола и слегка приобнял меня за плечи. — Ну, мир, дружба, балалайка?

Я благодарно улыбнулась ему. Что ни говори, но иногда и в нашем начальнике просыпается нечто человеческое.

***

Прошло почти полгода, и этот печальный факт моей биографии полностью стерся в памяти, не оставив в ней никакого следа.

Как— то уютным домашним вечером я сидела с Сережей на диване и читала ему умную и добрую книжку про короля Матиуша Первого. В гостиной негромко бубнил телевизор.

Я бросила взгляд на экран и увидела его. В торжественной обстановке, в присутствии журналистов и высоких милицейских чинов, заключенного тюрьмы «Кресты» Аслана Алавердыева обменивали на русского солдата, девятнадцатилетнего Алешу Переверзева, шесть месяцев прожившего в чеченском плену. Я подумала, что поступила тогда правильно. Мой Бог меня давно уже простил, а до его Аллаха мне нет никакого дела. И потом этот мальчик, Алеша, был так похож на моего маленького ангела.

Я крепко прижала сына к себе нежно и поцеловала в русую голову.

ДЕЛО О ПРОКУРОРШЕ В ПОСТЕЛИ

Рассказывает Анна Соболина

"Исполнительна, но недостаточно инициативна. Четко выполняет указания руководства, но редко выходит за их рамки.

Бесконфликтна. Во всем ориентируется на мнение мужа — начальника репортерского отдела агентства В. Соболина (который и привел ее в агентство). На летучках высказывается редко…Очень хозяйственна и домовита. Просит не загружать ее работой в нерабочее время, поскольку занята воспитанием двухлетнего сына".

Из служебной характеристики

Проходя в очередной раз мимо зеркала, висящего возле холодильника, замечаю — радость в глазах тает с каждым днем, талия растет без повода, а желания измениться все меньше…

Рабочее утро. «Ах, эти утренние женщины, не то что женщины вечерние, — они добры, они застенчивы, они делами не заверчены» — нет, классик не прав.

Приготовив яичницу с помидорами и сыром, накрываю на стол. Это мое — приготовить, поставить, подать. Как и неизменные пакеты с тушками куриц, свиными котлетами и прочими мясопродуктами, которыми я ежедневно затариваю общественную морозилку.

Существует мнение, что семейную жизнь можно считать конченой, если за завтраком не о чем говорить. Это опять ошибка, потому что уже четыре года изо дня в день с десяти до десяти тридцати повторяется одно и то же: сервировка стола с небогатым выбором, малоразговорчивый и порой не в тему улыбающийся муж, а потом: дите в ясли, руки в ноги, и — вперед, арбайтен.

Но работа, она и обезьяну облагородила, не только замученную бытом тетку. В агентстве собрались приличные люди, главное — умные. Это я о мужиках. Остальные — ну, разные.

Люблю умных, даже благоговею перед ними, могу простить многое. Может, и с Соболиным роман начался только оттого, что с умными парнями давно не общалась.

Тогда, в мои двадцать с хвостиком, уже два года отработав школьной учительницей (добавим к этому вечерний истфак, куда парней заносило только убогих и калек), я отчетливо поняла, что без умного — пропаду. Ну конечно, рисовать картинку с Герасимом, приютившим Муму, не надо, но что-то от этой мелодии в песне моего замужества все-таки есть. Он — коммуникабельный брюнет с набором донжуанских замашек, имеет приличную, мало того — любимую работу. Да, он поздно приходит домой, но «работа того требует», «труба зовет» и так далее.

***

Я пришла на службу и, включив электронную почту на скачивание информации, налила себе дежурную чашку кофе. Здесь-то, в общественной кухне, и произошел разговор, смысл которого открылся мне несколько позже.

Марина Борисовна, моя начальница (она глава великого отдела под названием архивно-аналитический), решила перекурить со мной, хотя обычно компанию ей составляли шеф или наши «мальчики», не экономившие на комплиментах и анекдотах в присутствии этой стильной дамы бальзаковского возраста.

Странно, ранее наши отношения не были столь доверительными, но в тот день в ответ на банальный вопрос-утверждение: «Ты что-то устало выглядишь» — я рассказала ей все как есть: красавец-муж постоянно занят работой, и не только на меня — даже на любимого сына внимания не обращает.

Вчера пришел в двенадцатом часу, какие-то бабы ему весь вечер названивали (что, в принципе, уже стало привычным). А в прошлые выходные были у знакомых, так он на все расспросы о сыне с честным лицом заявлял, что «нет, наш Антошка так не делал, и спокойный он по ночам». Хотелось ему при всех сказать: «Родной, это тебе спокойно по ночам спалось, потому что я по шесть, по восемь раз к ребенку за ночь вставала. Ты же за два года и пеленки-то ни единой не прополоскал».

Ему ничего не сказала, конечно, а вот Марине Борисовне все взяла и выложила. Та, из сочувствия, наверное, если оно у женщин еще не совсем атрофировалось, и говорит:

— Ой, Анна, мне тебя жаль. Молодая ты, и мужиками крутить не умеешь. Вот мой муж, когда дочка маленькая была, да и сын тоже, он их с рук не спускал, все время занимался с детьми. И домой спешил, и мне помогал, даже по ночам вставать к ребенку плачущему не давал, спи, говорит, а то еще молоко пропадет. И чтоб налево — ни-ни… Ты подумай-ка. А так, рядом работая, и не скажешь, — покачала она головой и затянулась.

— Чего не скажешь? — спросила я растерянно.

— Да ты понимаешь… Конечно, все это вроде бы видят…

Тут мысли мои стали путаться, потому что я почувствовала, что за сбивчивыми репликами начальницы кроется нечто серьезное, о чем она то ли боится, то ли стесняется сказать.

Я посмотрела на нее вызывающе тупым взглядом, но на козе начальницу мою не объедешь, она выкрутилась:

— Он у тебя работает как сумасшедший, а то, что тетки без устали названивают, так среди журналистов две трети — дамы. И сама, милочка, виновата!

Охмурила такого красавца, вот и расхлебывай, — со смехом закончила она.

***

Разговор этот запал в душу. Легче оттого, что рассказала наболевшее, мне не стало. С испорченным настроением пошла работать. Ничего не ясно, но мутить воду в семейной луже пока тоже вроде бы незачем.

Муж привел меня сюда, в агентство, после декретного отпуска. Поначалу я думала, что рабочее место специально для меня создали, для того чтобы хорошего журналиста (то есть моего мужа) не обидеть. Посадили за компьютер.

Тем более что в компьютерах я была не специалист, да и к журналистике отношение имела косвенное…

Я должна была выуживать из электронных недр все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к криминалу города. Потом появилось внимание сотрудников ко мне как к штатной единице — новости все-таки первая узнаю.

Работа с архивом, опять же, любому может в расследовании пригодиться.

Первым это сообразил замначальника Повзло. Жалко, заходит лишь по необходимости, да и держится на расстоянии. В отличие от Спозаранника, который входит в кабинет с видом неприступного чинуши, а увидев, что кроме меня никого нет, может и за ушком пощекотать. Такое несоответствие между внешним видом и внутренним миром редко встречается. Глядя на него, рука тянется к перу, перо к бумаге.

Не удержусь, опишу полностью: очки в тонкой оправе под золото, деловой пиджак, рубашка (неизменно белая, в полоску), цветастый галстук (пожар в джунглях), брюки черные, само собой, и — да-да, чуть коротковатые. Речь его размеренна и многозначительна, а когда он читает нотации, то раскачивается вперед-назад, приподнимаясь на носках и опускаясь на пятки.

***

Рабочий день начался с полуделового визита Светы Завгородней, нашей звезды и секс-дивы (впрочем, насколько мне известно, никому из наших на этом полигоне ничего не обломилось).

— Чего такая мрачная? — вместо приветствия услышала я. Она уселась на стол напротив, поправляя прическу.