Ярослав Полуэктов - За гвоздями в Европу

• Название: За гвоздями в Европу
• Автор: Ярослав Полуэктов
• Жанр: Русское современное

Отправляя ретро-опус в печать, автор называет его «хрестоматией по графомании», то есть наглядным примером того, как не надо писать. Пара едких прескриптумов к произведению сочинены именно по этому поводу. Если искать аналогии в сфере музыки, то текст напоминает какофонию. «Приличные» литературные фрагменты соседствуют с вульгарной канцелярщиной. Приятным контрастом на фоне лукавого «хождения» выглядят живейшие диалоги персонажей. Искренностью и «гипернастоящестью» пронизана атмосфера.

---

Польские пограничники беспаспортную группу дальше в Европу бы не пустили.

Малехе с Кирьяном Егоровичем, как наиболее трезвым физкультурникам, по требованию папы—генерала пришлось для выручения паспорта, дважды потея, пробежаться между границами.

В исходной границе спросили номер машины, пожурили за невнимательность и поинтересовались, почему, мол, за паспортом явился не сам хозяин.

– Он за рулём и зажат в колонне. Выехать вбок невозможно. Он нас сам попросил об услуге. А это его сын. Проверьте фамилию. Да вы же сами нас шмо… проверяли, – ласково объяснял Кирьян Егорович нестандартное поведение группы.

Слегка поскулив для порядка и вглядевшись в знакомые уже лица, таможня вернула паспорт… жертвам собственной халатности.

На другой границе толстая польская мадама, исполняющая дополнительно к основной профессии роль переводчицы, в до самых ушей нахлобученной военной кепке крутила завитки, хлопала опухлые бедра и смеялась от души. Во—первых, за незнание путешественниками лучшего в мире польского языка, звучащего для неучей как медленно открываемое шампанское А, во—вторых, поругала за доставление добавочных, неоплачиваемых хлопот обеим пограничным сторонам.

– Как же вы дальше будете покорять Европу при таком—то безалабере? – говорила она. – Мы вас тут уже целый час ждали. Нам с соседской границы позвонили и на вас пожаловались. С обеих сторон кричали в репродуктор. Не слышали что ли?

– А мы не понимаем по—польски. И потерю обнаружили совсем недавно, когда стояли в середине моста. А очередь у вас «ой—ёй—ёй» – сами изволите видеть. Как за колбасой в Елисеевском.

– В Елисеевском не была. А по—английски вы что, не понимаете разве? Мы и по—английски передавали.

– Надо бы по—грузински, – резонно пошутил Кирьян Егорович.

– Тут у вас ни хрена не слышно, – буркнул себе под нос Малёха.

Он слегка знает английский. Снисходя, употребляет разговорный русский. Но, чаще всего помалкивает в тряпочку из искреннего нежелания общаться со старыми пердунами и пьяницами. Курение травки, как применяемое им самим, исключено из списка пороков.

– Бибикают и мычат все кругом, как голодные коровы, – продолжает Малёха.

– Белоруссы сами виноваты! – возмущается Кирьян Егорович, – они только один паспорт вернули, а он был старым и просроченным… а его мы показывали только для доверия… – что часто, мол, ездим. А нормальный паспорт себе заны… оставили. Зачем так делать?

– Так—то так. Но не знаю, не знаю… – сказала тётенька, – у Самих—то где была голова?

Вопрос поставлен справедливо и конкретно. На конкретный вопрос всегда есть конкретный ответ.

У большинства Самих голова на месте. Виновата только самая главная голова. Это замороченная черепушка Ксан Иваныча. Замороченность не снимается ни стиморолом, ни антипсихозной конфеткой, засунутыми с утра в ротовую полость. Он целиком под страхом всех гиптетических дорожно—процессуальных неожиданностей. Жуть и ожидание неминучей беды непроходимой раскорякой стоят поперёк мозга.

Прилипший к зубу леденец – не к добру, – говорит телевизионная примета.

***

Порфирий Сергеевич сидит в машине и не выходит даже для покурения.

Он думает. Он вторые сутки кряду озадачен. Причина: появление его взору совсем недавно голубого ночного экспресса фантастического вида, забитого голыми и колышущимися, как эфирные облачка, пассажирками.

Ларчик открывался просто: в трубку Кирьяна Егоровича, целенаправленно для Порфирия, дабы отдалить его от бутылки, сбить с ног и уже спокойного уложить в постель, была подсыпана слоновая доза дур—муравы.

Порфирий со следующего утра, отсчитывая от момента занятного искурения, самостоятельно мыслить уже не мог. Он, похихикивая, или до буквоедства точно следовал приказам сверху; либо от безысходности, будто стал сверхпонятливой обезьянкой, но с некоторым отставанием по фазе, один в один повторял все акции и телодвижения товарищей.

Реальную пользу и автономию самодвижения Бим проявил при вынужденной остановке в Москве. Крюк в столицу пришлось сделать для того, чтобы отштемпелевать недостающими печатями туристические бумаги.

***

Дело было так.

Москву (согласно стандартному детективу) неделю беспрерывно поливал дождь.

Чтобы почём зря не мочить шлепанцы, Бим, не придавая особого значения своему внешнему виду, – его же там никто не знал (следовательно не для кого было стараться), – подвернул брюки до колена и до самого отбытия прогуливался по тротуарным лужам. Босиком, естественно. «С нагими ногами» – так он назвал этот способ прогулки. По дороге в турагентство пришлось пересечь аллею, посыпанную ещё при царе Горохе кирпичной крошкой.

Лестница турфирмы – на память от нашего сибиряка – покрылась отпечатками мокрых ступней цвета прогнившего кирпича изготовления «Царегороховского обжигательнаго завода ЛТД».

Потрёпанный внешний вид посетителей поразил охранника. И он настроился категорически. Посетителей такого образа и убийственной силы срама далее себя он пустить не может. Для решения проблемы он, спрятавшись под стойку, звонит принимающему менеджеру и объясняет возникшую заминку.

– Они, вернее, один из них, как бы это вам поточнее сказать, Анастасия Ивановна… несколько не по форме одет.

– Что—что? Это ко мне. Запускайте.

Дедушка—охранник взвивается и стоит на своём:

– Я вообще таких ни разу не видел. Один вроде бы культурный, но слегка выпивший. Другой – на вид вообще… будто наркман… и босиком. Ногти как у тигра. Жёлтые. Бородатые оба, щёки не бритые… Всклокоченные… будто с крыши упали. Не люди, а бомжи какие—то. Вы их что ли ждёте?

– Спросите у них фамилии.

Назвали фамилии. Совпало.

– Это мои. Точно. Из Угадая приехали. Они едут в Европу через Москву, – мотивирует Настя необычную обувку Бима и его наспех остриженные когти.

Телефонная перепалка закончилась победой Анастасии Ивановны и её странных гостей. Проплаченные вперёд немалые деньги решают и прощают всё – даже экстравагантную экипировку.

Ногти больших пальцев ножницам не подвластны, поэтому для них в кроссовках вырезаны дыры. – Лучше всего ходить по Москве босиком, – убеждал товарищей Бим.

– Слышали, наверно, про такой город Угадай, – выговаривала охраннику Настя, – это богатый угольный регион! А это их лучшие архитекторы. Собрались в месячную прогулку по Европе.

– Про каски шахтёрские знаем, про город—то, может и слыхивали. А вот про таких горожан, да ещё архитекторов, – поди, ещё интеллектуалами себя кличут, – не очень, – бурчал, взятый за живое, старик. – Вытирать после них пол не буду. Хоть убейте. Вызывайте техничку. Буду звонить шефу. Так не положено!

Дело было в субботу.

Ковёр офиса гостеприимно защекотал мокрые Бимовские пятки, провалившиеся сразу же за дубовой дверью в турецкий ворс; и скрыл разогнутые для вентиляции пальцы.

– Тапочек, к сожалению, у нас нет, – извинялась девушка.

– Я ноги об ковёр вытер. Не беспокойтесь, – как мог утешал заботливую девушку Порфирий Сергеевич Бим.

– Наверно, так в сибирской интеллигенции принято, – соображала ошарашенная, типичная пуританка и чистюля, девушка—москвичка, – а клиенты эти… ну такие оригинальные и комичные… угадайгородчане… предлагали выкурить трубку… и с ними поехать. Ещё немного и я бы согласилась… Правда же, Евсеич, они ведь любопытные… и смешные?

– Ага, как «тупой и ещё тупее».

– А Вы разве по Москве в студенчестве босиком не бегали? Какой Вы скучный!

– Я в эти годы по Гулагам развлекался.

– Ивините, Евсеич, я не знала. Прости ради бога. Пожалуйста. Пожалуйста!

Чмок в щёку. Евсеичу такое обращение в новинку.

– Да ладно, дело обыкновенное.

Евсеич оттаял.

***

– Бим, ёп твою мать, мог бы подождать за дверью со своими мокроступами, – завозмущался Кирьян на выходе, – что они могли о нас подумать? Да и подумали наверняка.

– Оплочено за всё сполна, – расторопно отвечал Бим, – и за ковёр тоже. Они, бляди, кланяться нам ещё должны… а, если совсем по—приличному вести, то обязаны были ещё по коньячку налить и в кожаный диванчик усадить.

– С кофейком и пирожными? С лимончиками? В кожаный?

– А хотя бы и так! Не диспансер.

– Ну, ты даёшь!

– Ха—ха—ха.

– Диспансер. Бывал что ли там?

– Смотря в каком.

– В том самом бывал.

– Это тайна золотого ключика.

– Ха—ха—ха.

***

Идею с тайным подсыпанием в трубку хитрой травы подкинул Малёха Ксаныч в пригородном мотеле «Развесёлые подружки», что сразу за Казанью. Он убедил отца, во—первых, что не резон было просто так – без последнего кайфа – уничтожать его личную (проплаченную, правда, отцом) дурь. А второе это то, что край как нужно было нейтрализовать Порфирия Сергеевича на время перехода границы. То бишь, отодвинуть его от пива и уменьшить экстремизм, то есть от греха подальше, можно было только таким единственным способом.