Ширли Конран - Тигриные глаза

• Название: Тигриные глаза
• Автор: Ширли Конран
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В ней всегда жили два человека — вдохновенная художница и робкая, неуверенная в себе женщина. Добившись славы и признания, Плам Рассел интуитивно чувствует, что необходимо что-то менять в своей жизни… и берется за расследование, едва не стоившее ей жизни. Ей удается разоблачить группу мошенников, подделывающих полотна известных мастеров. Поиск фальшивых картин помогает обнаружить фальшь и в своей жизни. Вместе с обретением уверенности и внутренней свободы к ней приходит настоящая любовь, но Плам в смятении — сможет ли она довериться своему чувству и шагнуть в неизвестность? Или ей придется вечно томиться в клетке своей славы, как тоскующей по воле тигрице?

---

Когда церковные часы пробили полдень, семья Мерлин уселась за стол, уставленный яствами исключительно домашнего приготовления. Трапеза началась с паштета, который ели со свежеиспеченным хлебом; затем последовал зеленый салате грецкими орехами, политый маслом из грецких орехов; потом вареный лосось под майонезом; потом жареная утка с молодым картофелем, турнепсом и луком. После этого мадам Мерлин выставила целую коллекцию домашних сыров. Затем, по французской традиции, был подан сдобренный коньяком миндальный пирог, который каждый поливал густыми сливками.

Под конец застолья мсье Мерлин церемонно разлил по рюмкам коньяк, поставленный на выдержку его предками сотню лет назад. Эта традиция продолжалась, и хозяин дома ежегодно откладывал дюжину бутылок напитка собственного изготовления для будущих поколений.

Застолье закончилось в пять часов.

Во дворе под ярким солнцем девочки Поля бросились к Плам и оттащили ее в сторону.

— Ты учила папу плавать, это правда? — зашептала Мари. Плам улыбнулась, вспомнив, как учила Поля не бояться воды.

— Почему ты смеешься? — настойчиво спросила Мари.

— Потому что это была настоящая потеха.

— А нас ты научишь? — послышался застенчивый голосок Роз.

— Конечно, и тогда мы все вместе будем играть в водное поло на реке.

Девочки просияли.

Плам опустилась на траву и обняла их. Она даже не предполагала и не надеялась, что они так легко ее примут.

Как только стемнело, Плам, как обычно, поспешила к домику учителя.

Поль без слов схватил ее в свои объятия, оторвал от пола и прижал к груди. Она сбросила на весу туфли, соскользнула вниз по его телу и встала на кончики пальцев. Как уже было у них заведено, Поль, не выпуская ее из рук, медленно продвигался по проходу, ведущему в спальню.

— Мне кажется, Соланж догадывается, — выдохнула Плам ему на ухо.

— Кому какое дело? — Он терся носом о ее шею. — Сказать, что мне хотелось сделать во время этого застолья? Мне хотелось положить тебя на стол, облить тем столетним коньяком, смотреть, как он стекает с твоих маленьких белых бедер и слизывать его языком.

— И что бы на это сказал твой отец?

— Что это пустая трата доброго коньяка. И что мне не следует смешивать свои удовольствия.

В полудреме они неторопливо занимались любовью.

Плам погружалась в сон с блаженной мыслью, что, когда проснется, их руки будут все еще переплетены. С Полем она не чувствовала себя беззащитной, на нее не давила необходимость действовать и постоянно играть роль для достижения успеха. «В чьих глазах, — спрашивала она себя, — Поль пользуется успехом? Но это заботит его? Нет».

Плам не думала о том, насколько практичны идеи Поля. Главное, что они справедливы и жизнеспособны. Ей хотелось следовать за ним в его стремлении вернуться к природе. Она чувствовала, что он на правильном пути, хотя не знала, куда этот путь ведет. Как бы то ни было, с первой минуты появления в Волвере ее не покидало ощущение мира и покоя.

Она прижалась к большому обнаженному телу Поля и погрузилась в сон.

Ночью Плам внезапно проснулась. Она лежала на спине. Мягкий свет луны тихо сочился сквозь кружевные занавески, ложась светло-серыми узорами на ее обнаженное тело. Занавески тихо шевелил прохладный ночной бриз. В комнате, кроме них, находился кто-то еще.

Лежавший рядом Поль, тоже обнаженный, тихо шевельнулся и, бормоча что-то сквозь сон, потянулся к ней. Плам почувствовала его длинные пальцы на своей груди, и по телу сразу пробежала волна возбуждения, но к ней примешивался самый обычный страх. Под теплой рукой Поля бешено колотилось ее сердце, в висках стучала кровь. Она затаила дыхание.

Поль бормотал что-то нежное. Его теплая рука сонно гладила ее грудь и живот, с каждым разом опускаясь все ниже.

Плам, не в силах ничего произнести, лежала скованная страхом.

— Папа… — раздался тихий голос. Поль мгновенно пришел в себя и, выскользнув из кровати, оказался у двери, подхватил на руки маленькую фигурку Шепча ребенку успокаивающие слова, он исчез в коридоре. Плам расслабилась и тихо заплакала. Поль скоро вернулся в спальню и лег рядом.

— Роз только хотела попить. Они часто будят меня по ночам — может быть, чтобы убедиться, что я здесь. — Он обнял Плам. — Не надо плакать. Мне следовало бы запереть дверь, но она, слава богу, не видела тебя.

— Это было бы ужасно?

— Конечно. Роз могла испугаться и обидеться, ведь они обе хорошо помнят свою мать. — В его голосе послышалась печаль, но он тут же взял себя в руки. — Это могло бы дойти до моей матери, а через школьный двор — и до всей деревни. Это не Сен-Тропез, ты же знаешь. Здесь школьному учителю не полагается даже флиртовать с замужней женщиной.

Плам, пристыженная и униженная, чувствовала себя так, словно лежала в постели с чужим мужем, которого соблазнила. «Но это же не так», — говорила она себе. Она не должна чувствовать себя виноватой из-за Поля. Но этот маленький эпизод продемонстрировал его подлинное отношение к ней. У них был флирт, и ей лучше не тешить себя никакими иллюзиями.

Суббота, 25 апреля 1992 года

Бухта Аркашон, защищенная от яростных взбрыкиваний Атлантики длинной песчаной грядой, встретила их дюнами, свежим ветром и сосновым лесом.

Поль поставил фургон в тени деревьев, и они направились к берегу. В руках у Плам была корзинка с едой, а Поль нес спальный мешок, магнитофон и сетку с двумя бутылками вина, которые надо было опустить в воду, чтобы к ленчу вино охладилось. Они медленно брели по сухой скользкой коричневой хвое, издававшей резкий аромат, который смешивался с соленым запахом моря и мокрого песка.

На краю леса, где они остановились, начинался резкий песчаный склон, спускавшийся к широкой прибрежной полосе серебристо-белого песка, тянувшейся на многие мили в обе стороны.

— До последнего времени это место было недоступным, — сказал Поль. — Даже теперь большую часть года единственные его посетители — чайки.

Смеясь, они заскользили вниз по склону, двигаясь все быстрее и быстрее, словно под ногами у них был не песок, а снег. Внизу Поль пристроил спальный мешок на пятачке в окружении трех дюн, которые защищали от ветра и создавали ощущение уединенности от всего мира. Помахав единственной живой душе на берегу, склонившейся вдали на причаленном суденышке, которое напоминало собой два каноэ, соединенных брезентовым матом, он сказал:

— Это Робер. Мы всегда берем его кат. Надевай купальник, придется помокнуть и попотеть.

— Но я не умею управляться с парусом.

— Скоро научишься.

Через полчаса, повиснув над водой, Плам что было силы тянула за канат, в то время как маленькое суденышко скользило по волнам.

— Это больше похоже на купание! — кричала она. — И гораздо интереснее, чем сидеть на палубе какой-нибудь неповоротливой калоши.

Когда лодка приподнялась над волнами и устремилась вперед со скоростью, которая показалась ей огромной, Плам засмеялась от возбуждения и нахлынувших эмоций.

— Весело, правда? — улыбнулся ей Поль.

В это мгновение лодка накренилась, и Плам обдало сзади волной. Поль быстро потянул парус и переложил руль, выправляя курс.

— Никогда не давай морю шанс, — пробормотал он. — Иначе оно одолеет тебя в своем коварстве.

Еще через полчаса он уговорил ее сесть за руль.

— Надо только смотреть вперед и держаться спиной к ветру. Пока ветер у тебя за спиной, ты можешь идти вперед, куца хочешь. Чтобы повернуть влево, толкаешь руль вправо, и наоборот… Легче… Теперь я покажу, как ходить галсами. Но перед этим надо набрать скорость, иначе ты просто зароешься и ничего не получится…

К полудню Плам почувствовала такой аппетит, какого не испытывала с детства. Поль причалил лодку к берегу, сбросил джинсы, извлек из воды бутылки с вином и голый направился к Плам, которая склонилась над корзинкой с едой спиной к нему.

Обнаженные, они медленно двинулись к дюнам и упали на спальный мешок.

Потом они набросились на холодных омаров, купленных Полем в Аркашоне, и на салат из помидоров, который поглощали с огромными ломтями хрустящего хлеба и брынзой. В заключение кормили друг друга виноградом и пили ароматное розовое вино.

Подкрепившись, они отправились бродить вдоль берега. Между пальцами голых ног струился сухой песок, Плам вдруг вскинула руки к безоблачному небу.

— Я такая счастливая! — И, сразу посерьезнев, удивленно посмотрела на Поля. — С тобой я чувствую себя такой же счастливой, какой бываю, когда пишу картины. — До этого момента Плам намеренно не упоминала о своей работе, стараясь как можно дольше не вспоминать о связанном с ней напряжении.

— Тогда почему ты не писала последние две недели? Разве ты не привезла сюда свои краски? Плам рассмеялась.

— Я не могу писать где попало. Я работаю с ведрами краски, а не с маленькими тюбиками, пишу на огромных холстах в студии с высоким потолком и с лестницами, предварительно устилая пол листами пластика, чтобы не перепачкать все вокруг.