Станислав Рем - Капкан на маршала

• Название: Капкан на маршала
• Автор: Станислав Рем
• Жанр: О войне
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-8724-2

Варшавское восстание в августе 1944 года. Одно из самых загадочных событий Второй мировой войны. До сих пор историки, политики, аналитики спорят: почему началось это заранее обречённое на поражение вооружённое восстание? До сих пор они не в состоянии ответить на целый ряд вопросов, связанных с ним. Почему сначала немецкие войска покинули Варшаву, а потом вернулись? Почему советские войска, находясь в пригороде польской столицы, не оказали помощь восставшим? Почему британское правительство уже на пятый день восстания отказалось помогать Армии Крайовой? И так далее, и так далее…

Автор предлагает свою версию тех событий конца июля – начала августа 1944 года. Роман «Капкан на маршала» является прямым продолжением романа «Двадцатое июля».

---

Виктор Семёнович тяжело опустил руки на стол, откинулся на спинку стула, через ноздри, глубоко втянул в себя воздух, задержал дыхание, с силой вытолкнул из лёгких газ. И пришёл к выводу: какой-то детали в этой комбинации он не видит. Видит Сталина и Берию, с их желанием уничтожить некоторых, наиболее строптивых военачальников. Видит Старкова, близко контактирующего с Рокоссовским. Видит Жукова, который, судя по всему, ещё не подозревает, какая судьба его ждёт. Фитина видит, впрочем, того и разглядывать не нужно – всё на ладони. Есть в этой комбинации и капитан Рыбак, поддерживающий Старкова. А вот если всё соединить, получается полная ерунда. Цельной картинки нет. Вот с Тухачевским такая картинка была. Предатель, заговор, сообщники. А тут…

Виктор Семёнович прикрыл глаза.

«Ладно, пусть его люди некоторое время присмотрят за пацаном. Может, именно в этой командировке и заключается разгадка. А Берии доложить успеем. Поорёт да успокоится. Ну, упустили, но ведь не по своей вине, а из-за Фитина. Фитину и выкручиваться».

Абакумов открыл ящик стола, достал папиросы, прикурил. И тут же забыл о папиросе.

«Стоп. Рыбак дважды вылетал в тыл врага. А что если это и есть причина? Предположим, его завербовали немцы. Вернулся. Смог перетянуть Старкова на свою сторону. Тот же после тюрьмы и смерти жены наверняка ненавидит “хозяина”. Вот и мостик к Рокоссовскому. А от Рокоссовского к Жукову. Как-никак, однокашники, вместе в один год оканчивали одно и то же военное училище. Кстати, с Баграмяном».

Виктор Семёнович недовольно мотнул головой.

«Если бы всё было так просто, вся эта братия давно бы парилась на нарах. А они вон Звёзды Героев получили. Нет, нужно искать дальше. Точнее, глубже».

Виктор Семёнович вскрикнул: спичка догорела до держащих её пальцев и обожгла кожу. Абакумов с ненавистью вдавил так и невыкуренную папиросу в пепельницу. Во второй раз закуривать не стал.

«Зачем, – снова вернулся к прежней мысли чекист, – зачем Фитин отправил Рыбака к Баграмяну? В чём заключена миссия мальчишки? Не будь капитана – всё понятно. Жуков с Рокоссовским организовывают заговор. Им помогают Старков и Фитин. Где-то рядом трётся Баграмян. Да, доказательств мало, кроме телефонного разговора и нескольких доносов. Но ведь и не на таком материале раскручивали дела. Был бы подозреваемый – материал найдётся. Вон как в тридцать седьмом. А здесь же нет: вместо арестов какого-то капитана опекаем».

И тут Абакумова осенило:

«В том-то и дело, что сейчас действительно не тридцать седьмой. Почему сгорел Тухачевский? Да потому, что был далёк от армии, от людей. Парил в высоте, поплёвывая вниз. А быдло смотрело на него, задрав головы. И тому быдлу было всё едино – летает орёл или сидит в клетке. Даже наоборот, радовались, когда Тухачевского арестовали: вот, мол, долетался, гордец! А не хрен было поплёвывать на нас! Теперь же ситуация иная. Под Жуковым армия. Тысячи, сотни тысяч людей, с которыми он прошёл по всем фронтам. Как и Рокоссовский. Они с солдатами из одной миски хлебали, в одних окопах с ними сидели. Вместе отступали и наступали. Нет, тут пустым враньём, как в тридцать седьмом, не отделаешься. Эти мужички, солдаты с офицерами, своим маршалам верят. Факты потребуют. А ежели факты не предоставят, серьёзные факты, а не детский лепет, то кто знает, как всё обернётся? Сейчас действительно не тридцать седьмой. У людей в руках оружие. И если что – расправа будет короткой. Сталин и Берия прекрасно это понимают. Потому-то Берия и приказал усилить Московский гарнизон и милицию «смершевцами». И факты против маршалов должны быть просто убойными. А материала такого, судя по всему, у Берии пока нет. Вот и получается, Жукова арестовать нужно, да нельзя. М-да, комбинация… И рядом со всем этим трётся капитан Рыбак. Таинственный капитан. Мальчишка, у которого в руках, судя по всему, имеется нечто такое, что может повлиять на игру САМОГО. Так, уже горячее. А если вернуться к прежней мысли и принять за гипотезу, что Рыбак не просто так выехал к Баграмяну? Что если именно там, в Прибалтике, и находится то самое недостающее звено? Любопытно. По тем данным, что прислали на капитана, последние полтора года он занимался работой с «нелегалами». Что если у одного из этих «нелегалов» имеется компромат на Жукова? И этот «нелегал» находится в Прибалтике, в той самой разведшколе, которой капитан так интересовался в последние дни? Тогда роль мальчишки очень даже вписывается в будущий спектакль. Предположим, Фитин приказал Рыбаку ликвидировать «нелегала», чтобы тот не попал в Москву и информация не досталась Берии. Реально? Вполне. Так, нужно срочно связаться с моими: глаз с капитана не спускать! И ни в коем случае не дать тому уничтожить доказательства. И второе: выяснить, с кем он работал в эти последние полтора года. С этим ему будет трудновато: напрямую прийти к Фитину и сказать “дай материалы на Рыбака” сродни самоубийству. А иного влияния на отдел внешней разведки у него нет. Так, редкие пересечения по линии СМЕРШа. Значит, пойдём от обратного: кто в моей организации имеет выходы на подразделение Фитина? Кто с ними часто контактировал?»

Абакумов поднял трубку телефона внутренней связи:

– Михайлов? Соколов, Гельман, Нестеров: кто из них сейчас в Москве? Гельман? Отлично. Срочно его ко мне!

* * *

Ким пристроился в углу «теплушки»: там сквозняк гулял меньше. Вагон, в который поместил капитана комендант, оказался весь в пулевых отверстиях, кое-как заделанных наспех в некоторых местах латками – досками: видимо, состав не в первый раз проделывал маршрут до передовой. Благодаря этим отверстиям сквозняк гулял по всему вагону. Днём-то, в жару, и без дождя, ещё было приемлемо, даже приятно. А вот к ночи серьёзно похолодало.

Танкисты поделились с незнакомым капитаном замасленным, пропитавшимся запахом керосина ватником: не дай бог закурить – вспыхнешь факелом. Вот в него-то Ким и запахнул своё худое, жилистое тело. Закрыл глаза. Втянул в себя керосиновый воздух. И понял: амба. Сна не будет. И виной тому были не запахи.

Тревожные мысли гнали сон.

Ким заметил «хвост» во время разговора с комендантом. Два офицера, лейтенант и старший лейтенант, выдали себя несоответствующим вокзальной суете поведением. Вошли в здание вокзала вместе, после разделились, блокируя оба выхода, на перрон и в город. После договорённости с начальником поезда опытно, аккуратно, проводили Кима до состава. После чего один остался стеречь капитана на платформе, а второй, старший по званию, куда-то удалился. Через десять минут чекист видел, как лейтенант запрыгнул в соседнюю теплушку. А из последнего вагона охраны чётко виднелась голова старшего лейтенанта: явно следили за ним, Кимом.

СМЕРШ, догадался капитан. Только им позволено вот так, в наглую, использовать чужие транспортные средства. Ишь, как быстро убедили коменданта! А ему полчаса понадобилось, чтобы уломать недоверчивого начальника эшелона, пока тот не дал разрешения выехать с танкистами. Даже Фитина пришлось потревожить телефонным звонком. И то седой подполковник ещё минут десять выкобенивался. А эти во вторую теплушку, в ту самую, в которой расположился комендант, на ходу. И не высадили… Точно, по его душу. Любопытно, что они наплели подполковнику?»

Ким заворочался в ватнике. Мысленно обругал себя.

«Не успел предупредить Иваныча. А ведь за ним, судя по всему, тоже “топают”. Нужно будет по прибытии сразу доложиться. Причём заковыристо, чтобы понял старик. Ну, а дальше…»

Ким снова вернулся на правый бок. Подоткнул под голову кулак.

«А хрен его знает, как дальше. Если Старков прав и Серёга уже высадился или готовится к высадке в Рижском заливе, то с “топтунами” ему с Шиловым встречи желательно избежать. И себя угроблю, и его. Но и не встретить нельзя. Потому как Шилов тут же рванёт в Москву. И как быть? Не убивать же этих? Всё-таки свои».

Капитан откинулся на спину.

«А как они поступят с тобой? Вот то-то и оно. Вот же, мать вашу, дилемма…»

* * *

– Вячеслав, – Сталин, держа телефонную трубку в руках, приподнялся со стула: тело затекло, требовало движения, – на который час ты назначил встречу с Миколайчиком?

– На двенадцать дня, товарищ Сталин, – послышался в трубке приглушённый голос Молотова.

Иосиф Виссарионович сделал выразительную долгую паузу, после чего произнёс:

– Вот что. Перенеси встречу на тридцать первое июля. Пусть поляк поволнуется, понервничает.

– Хорошо.

Иосиф Виссарионович положил трубку на аппарат. Открыл верхний ящик стола, потянулся за папиросами.

Врачи запрещали ему курить. Как смеялся Сталин, это были единственные люди в СССР, которые могли хоть что-то запрещать лидеру партии и государства.

В последнее время здоровье Кобы заметно пошатнулось. Сталин и сам чувствовал, никотин действительно не способствовал улучшению его состояния. И тем не менее вождь никак не желал избавляться от губительной привычки. Курить, правда, стал меньше, но совсем бросить трубку не хотел. Да и не представлял он себя без неё.