Николай Коняев - Власов. Два лица генерала

• Название: Власов. Два лица генерала
• Автор: Николай Коняев
• Жанр: Биографии и Мемуары

В Советском Союзе имя генерала Власова на многие десятилетия стало синонимом предателя №1, кровавого злодея, верного пособника фашистов, настоящего исчадия ада. Этот образ усиленно создавался в советской пропагандистской, художественной и научной литературе. `Власовцами` зачастую называли всех, кто не был лоялен Кремлю в ходе Великой Отечественной войны. Напротив, на Западе из Власова делали славного героя, несгибаемого борца со сталинским тоталитаризмом. Однако он не был ни тем, ни другим, как убедительно показывает петербургский писатель и исследователь Н.М.Коняев, анализируя мотивы деяний и высказываний генерала.

---

Русская мечтательность теперь порою брала в нем верх над немецкой дисциплинированностью и педантичностью.

Беседы с Власовым о борьбе с большевиками, о перспективах жизни в освобожденной России захватили и самого агитатора. Он уже видел себя рядом (а почему нет? Разве мало прибалтийских немцев были министрами в Петербурге?) с будущим правителем России…

Таким, полным радужных планов, и вошел капитан Штрик-Штрик-фельдт в здание номер 10 по Викториаштрассе, где размещался Отдел пропаганды Верховного командования.

Поздоровавшись со своим «домашним святым» – так теперь называл Власов Штрик-Штрикфельдта, он первым делом поинтересовался результатами разговора с Густавом Хильгером, советником министерства иностранных дел, продолжение переговоров с которым обещали ему, если он подпишет листовку. [149]

– Пока никаких результатов нет,-признался Штрик-Штрикфельдт.

– Значит, немцы не хотят,-сказал Власов, и Вильфрид Карлович привычно отметил, что генерал опять как бы отделяет его от немцев, но протестовать не стал.

Его очень угнетала схожая с тюремной камерой обстановка. Она несколько диссонировала с его приподнятым настроением. Кроме того, было и немножко стыдно. Ведь он обещал Власову в Виннице совсем другое.

Штрик– Штрикфельдт отметил, что за минувшую неделю генерал похудел еще сильнее.

– Ну, это еще неплохо,-словно читая его мысли, сказал Власов. – Все же, если бы все русские военнопленные были помещены в условия этой Викториаштрассе, мы оказали бы нашему народу немалую услугу.

«Он сказал это искренне, но в его словах был оттенок горечи, намек на разговор в Виннице о том, что его сотрудничество – цена помощи военнопленным».

– Я много думал о нашем соглашении и возможных путях,-продолжал Власов. – Чтобы им ни обещали, они только тогда начнут сотрудничать и очнутся от летаргии, когда им будет показана дорога в новое, лучшее будущее. Ваш германский рейх их не интересует, они хотят своего государства, им нужно, чтобы были решены вопросы их собственного национального существования.

– Как ты думаешь,-спросил Власов у Зыкова, когда Штрик-Штрикфельдт ушел. – Получится то, что Вильфрид Карлович обещает?

– Даю 30 процентов, что немецкие власти нас обманут, 30-что нас ликвидируют советы, 30 – что предадут союзники, и только 10 шансов отпускаю на успех! – не задумываясь, ответил Мелетий Александрович.

Он ошибался.

Шансов на успех у власовского движения не было никаких, поскольку никто и не собирался давать ему эти шансы.

Возможно, тогда расстроенный Штрик-Штрикфельдт и рассказал Рейнхарду Гелену о своем «союзе», заключенном с Власовым.

– Я опасаюсь, что он прекратит сотрудничать с нами, если мы не сможем добиться никаких успехов в реализации его плана создания Русской освободительной армии…

– Будем думать,-ответил Гелен. – Посмотрим, что можно предпринять. Меня сейчас заботит другое. Имейте в виду, что СС уже начинает комплектовать эстонские и латышские части. Гиммлер вполне может перехватить у нас и идею создания Русской армии… [150]

Обстановка немного изменилась, когда Штрик-Штрикфельдту удалось собрать всех своих подопечных во главе с Власовым в лагере недалеко от деревни Дабендорф, в южном пригороде Берлина.

Этот, расположенный на опушке леса лагерь был переименован в Отдел пропаганды особого назначения и приравнен к батальону.

«Когда я представил моему начальнику в Отделе В.Пр./IVполковнику Мартину, бывшему в то время „полковым командиром“ моего батальона, запрос на разрешение штатов в 1200 человек (сам он предполагал первоначально штаб на 40-50 человек), он сказал со своим обычным юмором:

– Если бы вы мне дали запрос на 120 человек, я бы послал вас ко всем чертям. Атак как вы тут требуете 1200 человек, то это значит, что, либо у вас в кармане гарантия на бюджет сверху, либо,-он постучал пальцем по лбу, – но в таком случае я бессилен помочь вам.

С этим он и подписал»…

Бюджет, который выхлопотал Вильфрид Карлович, включал содержание восьми генералов, 60 старших офицеров, а также нескольких сотен младших офицеров.

«Учебному лагерю Дабендорф, этому немецко-русскому детищу, – патетически пишет Штрик-Штрикфельдт, – предстояло войти в историю борьбы против обеих диктатур».

Глава седьмая

Гитлер, Сталин, Власов… В этом треугольнике, который существовал не в реальности, а в мечтаниях как русских предателей, так и немецких романтиков, напряжения и отношения растекались сложнее, нежели принято думать.

До плена Власов был со Сталиным против Гитлера.

Теперь– с Гитлером против Сталина.

К концу войны ему, как и его сподвижникам, будет казаться, что он против того и другого…

Было ли добровольным это противостояние со стороны Власова и его сподвижников – большой вопрос, но то, что и Сталин, и Гитлер противостояли им – очевидно.

Фашистская бюрократическая машина не слишком высоко оценила измену Власова. Измена мало что переменила в его положении. Даже изменников, согласившихся сотрудничать с ними, немцы продолжали содержать в стойле, предназначенном для «унтерменшей». Можно было убежать от Сталина, но от клейма «недочеловека» убежать в нацистской [151] Германии не удавалось никому. К русским пленным и Сталин, и Гитлер относились одинаково безжалостно и беспощадно.

И вот парадокс…

Власов был с Гитлером против Сталина, но победы, одержанные Сталиным, помогали Власову добиваться своих целей, определяли и подготавливали «победы» Власова.

Шел к концу сорок второй год.

В Дабендорфе внимательно следили за ходом Сталинградского сражения.

Склонившись над картой, Власов ясно видел, как опасно оголился по рубежу Верхнего Дона от Сталинграда до Воронежа северный фланг 6-й армии Паулюса.

Незадолго до войны Власов внимательно изучал книгу о разгроме Сталиным Деникина между излучиной Дона и Царицыном. Сталин тогда мастерски использовал слабые места в обороне Антона Ивановича.

Сейчас– Власов вытащил платок и вытер со лба пот – немцы повторяли ошибку Деникина…

– Где Сталину взять силы?-беспечно ответил Зыков, когда Власов показал ему по карте, что может произойти.

– А где он взял силы тогда, в Царицыне?-спросил Власов.

– Чепуха!-сказал Зыков. – Советский Союз разгромлен. Падение Сталинграда – вопрос дней!

Так же, как Мелетий Зыков, думал и Гитлер.

Как пишет Уильям Ширер, Гитлер и наиболее видные генералы из ОКБ с удовольствием коротали время в окружении Альпийских гор возле Берхтесгадена, когда до них дошли первые известия о контрнаступлении русских на Дону, которое началось ранним вьюжным утром 19 ноября. Спокойствие и тишину внезапно нарушил телефонный звонок генерала Цейтцлера, нового начальника Генерального штаба сухопутных войск. Он сообщил, что в первые же часы наступления превосходящие бронетанковые силы русских прорвали фронт на участке румынской 3-й армии между Серафимовичами и Клетской, к северо-западу от Сталинграда. К югу от осажденного города другая мощная группировка советских войск завязала решительный бой против немецкой 4-й танковой армии и румынской 4-й армии, угрожая прорвать фронт.

Достаточно было взглянуть на карту, и становилось ясно, что противник наступал крупными силами с севера и юга с очевидной целью отрезать Сталинград и вынудить немецкую 6-ю армию поспешно отступить на запад, дабы не оказаться в окружении.

Позднее Цейтцлер утверждал, что только он понял, какая назревает катастрофа, и стал уговаривать Гитлера, разрешить 6-й армии уйти из [152] Сталинграда к излучине Дона, где можно было занять прочную оборону. Но даже предложение вызвало у Гитлера приступ раздражения. – Я не оставлю Волгу! Я не отойду от Волги! – кричал фюрер. Это решение, принятое в приступе ярости, и привело к катастрофе.

Гитлер и сопровождавшие его офицеры штаба вернулись в ставку 22 ноября.

Шел уже четвертый день наступления, и известия поступали катастрофические. Два мощных клина советских войск, наступавших с севера и юга, встретились у Калача, расположенного у излучины Дона, в 40 милях западнее Сталинграда.

Вечером по радио поступило донесение от генерала Паулюса, командующего 6-й армией, который подтвердил, что его войска находятся в окружении. В ответ Гитлер приказал Паулюсу перенести свой штаб в город и организовать круговую оборону. Он обещал снабжать 6-ю армию по воздуху, пока ее не деблокируют.

25 ноября Гитлер отозвал с Ленинградского фронта фельдмаршала фон Манштейна, одного из наиболее одаренных командующих, и поставил его во главе вновь сформированной группы армий «Дон». Наступая с юго-запада, Манштейн должен был деблокировать 6-ю армию у Сталинграда.

12 декабря Манштейн начал наступление, которое было названо операцией «Зимняя гроза». Вначале оно протекало довольно успешно…

4– я танковая армия под командованием генерала Гота, продвигаясь на северо-восток по обе стороны железной дороги от Котельникова, преодолела почти 75 миль.